Меня назначили командиром второго взвода, третьей роты. В роте служили старослужащие, трёхгодичники. У них предстоял дембель через четыре месяца, и мне необходимо было ими командовать. Это были узбеки, украинцы и белорусы. Моим замом был старослужащий из Белоруссии. Земляки меня восприняли нормально, а вот некоторым узбекам я не понравился. Они всячески старались мне подгадить. В первую же ночь, они подложили мне под кровать четыре табуретки. Я их, вынул, но стал присматриваться к тем, кто на меня "косо" смотрит.
Однажды, когда я привез взвод на работу, в раздевалке один из узбеков весом более ста килограмм, начал выделываться и меня позорить. Я не выдержал и дал ему по лицу кулаком. Он засмеялся и даже не моргнул и стал напирать на меня всей своей массой. Тогда я еще и ещё раз бил ему в лицо, но это его только раззадорило, и вот когда он почти меня прижал к стенке, я схватил захватом его за шею и сдавил изо всей силы. Он взревел и стал пытаться освободиться. И когда я почувствовал, что начинаю слабеть, из последних сил поджался и ударил ногами в стенку. Он не устоял на ногах и рухнул вместе со мной на пол. В этот момент у него, что - то хрустнуло в шее, и он завыл, держась за шею. Я весь потный и раскрасневшийся обернулся к вокруг стоящим зевакам, изо всех сил гаркнул, чего стоим? Марш работать! Бегом! Все только тогда поняли, что произошло, и что со мной лучше не шутить и бегом ринулись на работу.
Слух о том, что я свернул шею самому здоровому Бугаю, разлетелся по части в мгновение ока. Старики стали относиться ко мне с уважением. Вечерами и бывало ночами, я играл в шахматы со своим замом. Узбеки не успокоились и решили любыми путями меня "придавить", показать свое превосходство. Тогда я вспомнил, что у меня есть человек профессионал в разборках с такими парнями.
Когда мы были в учебке, это первые дни службы. У входа в туалет стояли старики и отбирали у нас молодых новые шапки, а свои надевали нам. Я шел с Иваном в туалет. Иван был ростом маленьким, а я повыше. И один из стариков схватил рукой шапку Ивана. У Ивана была блестящая реакция, так как он занимался вольной борьбой и самбо. Кроме того, он профессионально умел драться. Иван рванул шапку на себя и старик, не ожидая такого резкого рывка, не устоял на ногах и упал прямо Ивану под ноги. Иван был человек с юмором. «Старик, что ты падаешь, так же можно ушибиться?» И подал ему руку, помог встать с земли. Тот встал и сквозь зубы процедил: «Ты что салага, нюх потерял? Не видишь вокруг ничего?» Вижу дорогой, всё вижу, и как ты шапки снимаешь с молодых и как борзеешь. Мы пошли в туалет потому, что у нас время было ограниченно, а старики, постояв немого, ринулись за нами. Я уже сходил в туалет и ожидал, когда Иван оправиться, сзади бежал старый знакомый и хотел с ходу налететь на Ивана. Я крикнул, берегись, Иван немного отклонился в сторону и пригнулся, тот с ходу налетел на его спину, Иван сделал подсечку и перебросил его через себя. Пролетев в воздухе полтора метра, старослужащий плюхнулся всей своей массой в желоб с мочой. В стороны полетел фонтан брызг, мы отскочили в сторону, чтоб нас не забрызгало и пошли с туалета в казарму. Раздался трёхэтажный мат, и угрозы в адрес Ивана.
Мы, без приключений дошли до казармы. Ивана вызвали старослужащие ночью в каптёрку и решили его проучить. Иван сказал, что вместе они его может, и одолеют, но он потом будет их всех по очереди вылавливать в части и избивать до тех пор, пока они не попросят у него прощения. Старослужащий, который искупался в моче, опять сорвался и с ходу налетел на Ивана, Иван опять увернулся и бросил его высоко через бедро на пол. Тот вскочил в злобе, Иван сказал, успокойте его, а то я ему сделаю больно и ещё буду виноват. А…а..а.. а, взревел тот и опять бросился на Ивана, Ваня опять сделал захват и бросил его так чтобы тот крепче ударился об пол. Когда в очередной раз старослужащий спиной грохнулся об пол так, что у него сбило дыхание, его остановили, окружающие сержанты. Сказали хватит.
Ст. сержант подал Ивану руку. Держи герой мою руку и знай, что отныне я твой друг. Ещё двое пожали Ивану руку и тоже предложили свою дружбу, а потом заставили пострадавшего подать руку, и чтобы никакого зла на Ивана. Тот, скрипя сердцем, подал руку и попросил прощения за своё поведение.
После этого Ивана никто не трогал, а так как я с ним везде ходил на учебке, то и меня тоже побаивались.
Вот этого Ивана я решил попросить, уладить мои отношения с узбеками. Иван служил в первой роте. После отбоя пошел в третью роту. Нашел своих сокурсников по училищу. Один из которых был командиром Ивана. Попросил пригласить Ивана ко мне. Дневальный вскоре привел Ивана. Я сказал, что забираю его на пару часов в спортзал, и мы ушли.
В спортзале, во время тренировки, (а мы занимались с ним каждую субботу и воскресенье по три часа), я рассказал, что происходит у меня в роте.
Надо сделать так, чтоб никто не понял, откуда дует ветер. Ваня сказал, не волнуйся, у меня есть в роте узбеки и через них я выясню, кто и сколько человек недовольны тобой. Они полюбят тебя сильнее родной мамы, это я тебе клянусь.
Не прошло и трёх дней, я с сержантами сидели в комнате сержантов. . Стук в двери, на пороге, стоя на коленях заползают три узбека и ползком двигаются ко мне. Командир прости за подлые мысли и желания, мы никогда больше не будем тебе вредить. Заметьте это старики, которые прослужили три года, (а нас призвали служить, уже два года). Все командиры взводов смотрят на меня в недоумении, я тихо спрашиваю, всё ли они поняли? Да командир, всё! И кто, у вас командир? Ты, наш единственный, и самый любимый, командир! Мы счастливы, служить под твоим началом и готовы выполнить любое твое поручение, только прости нас. Мы будем стоять на коленях до тех пор, пока ты нас не простишь. Ладно, сказал я, если только я услышу любой шепот за моей спиной - всем троим, будет полный кирдык! Они ещё несколько раз говорили мне кланяясь: «Спасибо командир! Спасибо командир! Спасибо командир!» Пока не ушли. После этого многие старослужащие ещё больше меня зауважали.
Но окончательное уважение, и страх передо мной, сослуживцы ощутили, когда произошел ещё один случай, в сержантской комнате, нашей роты.
Мы все сидели и занимались в свободное время, кто чем хотел. Я писал письмо своей супруге и смотрел на фото, которое она мне прислала. На фото она стоит на берегу Чёрного моря в полосатом купальнике. В это время один из самых понтовитых старослужащих увидел фото и спросил, это кто? Моя жена, ответил я. Он ехидно улыбнулся и сказал: «Я со своей любимой сплю сам, а твоя на море тр-----я с другими!» Все в сержантской комнате рассмеялись, а он стоял очень счастливый и довольный. Я встал, придвинулся к нему, он ожидал, что я с ним буду ругаться, но во мне вскипела кровь, и не помню как, но я схватил табурет и резко грохнул им по голове обидчика. Тот упал без сознания на пол. Все замерли в оцепенении. Я громко сквозь зубы спросил: «Ну, кто ещё так думает, как этот?» У всех в глазах, на кого я не смотрел, появился страх. И они отрицательно качали головой.
Вскоре прибежал замполит роты и санинструктор из медсанчасти, с головы пострадавшего лилась кровь. Его унесли на носилках. Меня вызвал к себе замполит роты и стал со мной разговаривать. Когда он узнал всё в подробностях, сказал, что я не прав, но он на моей стороне и не посадит меня на губу за данный проступок. Но он лишает меня очередного звания сержанта за хулиганское поведение в роте. Я с облегчением вздохнул, зная, что за такие проступки отправляют обычно, как минимум, в дисциплинарный батальон.
Больше этого сержанта мы в части не видели. Мне сказали, что его уволили через неделю в запас с сотрясением мозга. После этого случая мне была присвоена неофициальная кличка – «Придурок»! И не да Бог, если я положу кому - либо руку на плечо, вмиг солдат съеживался и уворачивался от моей руки как от чумы.
Вскоре стариков уволили в запас, а мы остались служить дальше. Теперь мне стало служить намного легче, чем командовать стариками, которые нас считали малолетками.