5 июля 1943 года. Район Курска. Выполняя директиву Гитлера, вермахт начал операцию «Цитадель». С первых же часов наступления немецким генералам стало ясно: русские не просто подготовились к обороне – они прекрасно осведомлены о планах германского командования и о новом секретном оружии вермахта. Очевидно, что в поединке спецслужб, который обычно предшествует крупным военным операциям, советская разведка одержала победу.
Текст: Сергей Холодов
О планах гитлеровского командования Москву регулярно информировала целая плеяда выдающихся разведчиков, начиная с Николая Кузнецова и заканчивая безвестными героями белорусского подполья. Но даже в этом списке блестящих профессионалов, внесших огромный вклад в нашу победу, особое место занимает знаменитая «Кембриджская пятерка».
В течение нескольких десятилетий подданные Великобритании, выпускники Кембриджского университета Ким Филби, Дональд Маклин, Гай Бёрджесс, Энтони Блант и Джон Кернкросс, активно работали на советскую разведку, поставляя в Москву секретные материалы стратегической важности. Впрочем, «разведгруппа» – название весьма условное: на самом деле никакой группы не было, каждый из британцев работал самостоятельно и порой даже не догадывался о том, чем занимаются его бывшие однокашники.
Масштаб деятельности «Кембриджской пятерки» поражает воображение. Это тысячи секретных документов, которые из сейфов в Лондоне непостижимым образом перекочевали в Москву. Это сотни агентов вражеских разведок, которых удалось вычислить и обезвредить. Это стратегическая информация, которая в буквальном смысле слова повлияла на ход мировой истории.
Но самое удивительное заключается в том, что все члены «пятерки» работали на Советский Союз совершенно бескорыстно, сугубо из идейных соображений. Именно в советском строе Ким Филби и его друзья видели альтернативу западному обществу с его социальным неравенством, массовой безработицей, культом денег и прочими пороками. Именно Советский Союз они рассматривали в качестве единственной силы в мире, способной одолеть фашизм. И ради этой высокой цели члены «Кембриджской пятерки» работали на протяжении многих лет, рискуя своими жизнями.
ПРЕДУПРЕЖДЕН – ЗНАЧИТ ВООРУЖЕН
Но вернемся к событиям на Курской дуге.
Еще в 1942 году Ким Филби, занимавший в то время высокий пост в британской SIS (СИС, Секретная разведывательная служба МИД Великобритании, она же МИ-6. – Прим. ред.), сообщил в Москву о новейших немецких танках «тигр» и «пантера», на которые гитлеровцы возлагали большие надежды, готовясь к летней кампании 1943 года. Более того, Филби добыл подробные сведения о технических характеристиках танков, в том числе о толщине брони.
Чуть позже аналогичную информацию передал и Джон Кернкросс, работавший в Центре правительственной связи в Блетчли-парк близ Лондона. Именно через него проходила почти вся секретная информация, перехваченная у немцев. Хотя СССР и Англия в годы войны считались союзниками, официальный Лондон не всегда делился стратегической информацией с Москвой. Так что, по сути, Джон, передавая советской разведке перехваченные шифровки, восстанавливал историческую справедливость.
В Москве к этой информации отнеслись со всей серьезностью. В предельно сжатые сроки советская оборонная промышленность освоила массовый выпуск противотанковых орудий и кумулятивных снарядов, способных пробивать «тигриную» броню. Так, к лету 1943 года на фронте появились 57-миллиметровые пушки с начальной скоростью снаряда около 1000 метров в секунду, а также противотанковые гранаты РПГ-43. С таким вооружением можно было эффективно противостоять бронированному натиску противника.
Тем более что к тому времени вид немецкой бронетехники уже не вызывал у советских солдат такого ужаса, как в первые месяцы войны. На Курской дуге все происходило четко и слаженно, советские артиллеристы подпускали немецкие танки на расстояние в полкилометра и били по ним прямой наводкой. На случай, если танки противника прорвутся в наш тыл, на некотором отдалении от передовой стояли самоходки, готовые в любой момент закрыть брешь в обороне. Ну а там, где мощи артиллерийского огня не хватало, на помощь приходили штурмовики Ил-2, которые расстреливали немецкие танки с воздуха. Неудивительно, что вскоре противник увяз в нашей обороне, и никакие «тигры» с «пантерами» его не спасли…
Нет нужды объяснять, сколь бесценными оказались сведения, переданные Филби и Кернкроссом, сколько тысяч жизней советских солдат удалось спасти благодаря информации, полученной от членов «пятерки». Неслучайно сам Филби на вопрос о главном своем достижении как разведчика отвечал одним словом: «Прохоровка». Именно там, под Прохоровкой, в июле 1943-го разыгралась беспрецедентная по масштабу танковая баталия, существенно повлиявшая на исход Курской битвы, да и всей войны.
КУДА ПОЙДЕТ ЯПОНИЯ?
Впрочем, Курская дуга – это всего лишь один, хотя и очень важный, эпизод в деятельности «Кембриджской пятерки» в годы Великой Отечественной войны. Не менее актуальными для Москвы оказались сообщения о стратегических планах Японии.
Основная головоломка, которую осенью 1941-го пыталось решить советское руководство, заключалась в том, отважится ли японская Квантунская армия перейти границу СССР на Дальнем Востоке. О планах японского командования Москву информировал Рихард Зорге, работавший в Токио под дипломатическим прикрытием. Однако полной ясности в этом вопросе не было вплоть до конца октября 1941-го.
Дело в том, что к сообщениям из токийской резидентуры в Москве относились с настороженностью. Это недоверие возникло неслучайно. С ранней весны 1941 года Зорге предупреждал Москву о готовящейся агрессии со стороны гитлеровской Германии и даже называл конкретные сроки нападения. Однако каждый раз эта информация не подтверждалась. Уже после войны выяснилось, что Гитлер действительно несколько раз переносил сроки операции «Барбаросса», в том числе и по причине затянувшихся военных действий на Балканах. Так что в том, что информация не подтверждалась, вины Зорге не было.
Но это станет известно позже, а летом–осенью 1941-го у руководства советской разведки, получавшей сообщения из Токио, возникали сомнения в их достоверности. Требовались подтверждения из других источников. И таким источником в октябре 1941 года стал Ким Филби. В разгар битвы за Москву, когда немецкие танки стояли в 30 верстах от советской столицы, Филби сообщил о предстоящем нападении Японии на Сингапур. Это могло означать только одно: Япония сделала наконец свой выбор в пользу войны на Тихом океане и в ближайшие месяцы нападать на СССР не собирается.
Надо ли говорить, с каким облегчением восприняли в Москве эту информацию! Она позволила советскому руководству перебросить дивизии из Сибири и с Дальнего Востока на московское направление, где тогда решалась судьба страны.
О ТАЙНЫХ НАМЕРЕНИЯХ СОЮЗНИКОВ
Вплоть до весны 1944 года Ким Филби и сотрудник британского МИДа Дональд Маклин регулярно информировали Москву о ситуации с открытием Второго фронта и вообще о поведении союзников, которое, как известно, не отличалось искренностью по отношению к СССР. Именно сообщения от «Кембриджской пятерки», основанные на секретной переписке между англичанами и американцами, помогли советскому руководству выработать линию поведения, например, на Тегеранской конференции 1943 года. Вкратце история такова.
В течение двух лет союзники тянули с открытием Второго фронта, придумывая всякие на первый взгляд убедительные доводы. В качестве оправдания своей медлительности американцы и англичане называли отсутствие должного количества десантных судов для переброски войск, занятость англичан в боевых операциях в Средиземноморье, необходимость помочь Турции, которая, дескать, может вступить в войну с Германией, но не располагает необходимыми для этого силами.
Вот и на Тегеранской конференции, где открытие Второго фронта стало основным вопросом повестки дня, Черчилль снова завел разговор о том, что десантная операция в северной Франции слишком дорогое удовольствие, требующее большого напряжения сил, и пытался объяснить Сталину важность операций в бассейне Средиземного моря. Все было весьма убедительно, особенно когда в ход шли технические выкладки о тоннаже судов, необходимых для десантирования.
Однако Сталин, благодаря разведке, был прекрасно осведомлен об истинном положении дел и намерениях союзников. Из секретных документов, которые в Москву передавали Филби и его коллеги по «пятерке», явствовало, что промедление с открытием Второго фронта вызвано не объективными трудностями, а желанием Англии и США тянуть время. Зная об этом, Сталин на протяжении всех четырех дней переговоров в Тегеране деликатно, но твердо настаивал на том, что без открытия полноценного Второго фронта именно на севере Франции разгром нацизма может растянуться на долгие годы. И буквально вырвал у западных лидеров обещание начать операцию «Оверлод», то есть высадку в Нормандии, не позже мая–июня 1944 года. Что в итоге и было сделано.
А в конце войны колоссальное значение для советского руководства приобрели сообщения «пятерки» о возможных сепаратных переговорах Запада с нацистами. Впервые об этом Москву проинформировал Энтони Блант, работавший в английской контрразведке МИ-5. Именно ему удалось добыть сведения о том, что в Берне в обстановке строжайшей секретности начались переговоры между эсэсовским генералом Вольфом и представителем американской разведки Даллесом. В обмен на прекращение войны на западе Вольф, действовавший от имени Гиммлера, гарантировал, что немецкие дивизии прекратят сопротивление англо-американским войскам, а освободившиеся силы и средства направят на борьбу с Красной армией.
Информация о переговорах в Берне была немедленно доложена Сталину. Тот обратился за официальными разъяснениями к лидерам Англии и США, предупредив, что об этих тайных переговорах станет известно всему миру. Испугавшись огласки, союзники отказались от сепаратных сделок с фашистской Германией. Эта история легла в основу сюжета замечательного советского телефильма «Семнадцать мгновений весны».
НА ЗАВЕРШАЮЩЕМ ЭТАПЕ ВОЙНЫ
Осенью 1944 года Джон Кернкросс передал в Москву секретные директивы Гиммлера о создании террористического подполья на занятых Красной армией территориях. Глубоко законспирированная организация строилась по принципу пятерок. Во главе каждой из них должны были стоять офицеры СС и преданные члены национал-социалистической партии. При этом руководители и активные деятели будущего подполья могли в целях конспирации маскироваться под узников фашистских тюрем и концентрационных лагерей.
Однако ничего у немцев не вышло: получив предупреждения Кернкросса, советские спецслужбы приняли превентивные меры. Кстати говоря, отчасти именно этим объясняются строгости при проверке бывших военнопленных, узников лагерей и угнанных на работу граждан Советского Союза и других стран. Советские контрразведчики были осведомлены о том, что под видом жертв фашистского режима могли скрываться нацистские преступники и их пособники, пытавшиеся избежать справедливого возмездия.
Наконец, под занавес войны, весной 1945-го, Ким Филби сообщил о том, что западные союзники всерьез рассматривают возможность разворота своей военной машины против Красной армии в случае, если она продолжит наступление на запад после взятия Берлина. С этой целью союзники не разоружали плененные немецкие дивизии, рассчитывая использовать их против советских войск. Очевидно, именно эта информация скорректировала военно-политические планы советского руководства на завершающем этапе войны.
В годы Великой Отечественной войны, как признавались сами члены «пятерки», они работали на пределе своих возможностей. Об этом свидетельствует колоссальный поток ценной информации, поступавшей от «Кембриджской пятерки» в Москву. С 1941 по 1945 год от Кернкросса, Бёрджесса, Маклина, Филби и Бланта поступило в общей сложности свыше 15 тысяч секретных документов, многие из которых представляли огромную ценность.
Впрочем, абсолютно секретными документами, во многом повлиявшими на ход военных действий, вклад «пятерки» в Великую Победу не исчерпывается. Есть еще один немаловажный аспект: создание благоприятного имиджа СССР в глазах западного обывателя. На этом поприще особенно отличился Гай Бёрджесс.
Гай начал свою карьеру как корреспондент радиовещательной компании «Би-би-си», сразу проявив себя как блестящий репортер. Так вот, в 1941 году Гай вернулся на «Би-би-си», где его старый друг по Кембриджу Джордж Барнс руководил «дискуссионным клубом», и активно включился в журналистскую работу. По приглашению Бёрджесса в студию «Би-би-си» приходили влиятельные британские политики и общественные деятели, с которыми Гай вел разговор о международных делах. При этом тональность бесед была такова, что неизменно вызывала у слушателей сочувствие к советскому народу, сражавшемуся с фашизмом.
Так что в том, что рядовые англичане на протяжении всей войны искренне радовались успехам Красной армии и считали русских своими друзьями и союзниками, есть немалая заслуга и «Кембриджской пятерки». Тогда, в отличие от нынешних времен, ни у кого не возникало сомнений в том, кто является истинным виновником войны, а кто – жертвой агрессора.
ЖИЗНЬ НА НОВОМ МЕСТЕ
В СССР ценили и берегли кембриджских агентов. Советские разведчики, выходившие на связь с членами «пятерки», неизменно брали на встречи кругленькие суммы денег – на тот случай, если агенты вдруг попросят вознаграждение. Правда, подобных случаев за многолетнее сотрудничество было очень немного. А когда в 1951 году британская контрразведка вышла наконец на след Гая Бёрджесса и Дональда Маклина, в Москве была срочно разработана спецоперация: разведчиков тайно вывезли в Советский Союз.
Детали этой спецоперации до сих пор остаются тайной, известно лишь, что в пятницу 25 мая 1951 года в Лондоне Гай Бёрджесс зашел к своему другу Дональду Маклину и пригласил его выпить виски в ближайшем пабе. Однако вместо паба друзья, оторвавшись от «наружки», которая плотно вела их уже несколько дней, добрались до порта и сели на пароход, взявший курс на Францию. Затем через Швейцарию и Чехословакию Гай и Дональд добрались до Советского Союза и объявились в Москве.
В целях конспирации их отправили в Куйбышев, который в те годы был закрытым для иностранцев городом. Там друзья под вымышленными именами и прожили с 1952 по 1955 год в доме №179 по улице Фрунзе. И только затем перебрались в Москву. А в январе 1963 года в Москве оказался и Ким Филби, которого в Лондоне уже давно подозревали в связях с советской разведкой. Правда, масштабов этого сотрудничества англичане, похоже, так и не поняли.
Дальнейшая судьба членов «Кембриджской пятерки» сложилась по-разному.
Гай Бёрджесс неуютно чувствовал себя на новом месте. И не только потому, что в Советском Союзе не было такого количества пивных, как в «доброй старой Англии». Помимо пристрастия к выпивке Бёрджесс еще и чрезмерно увлекался женщинами. Разумеется, с таким «джентльменским» набором Гай не вписался в пуританскую советскую действительность. Промыкавшись несколько лет и не найдя достойного применения своим талантам, Бёрджесс тяжело заболел и умер, ему не исполнилось и 52 лет.
А вот Маклин и Филби, напротив, чувствовали себя в Советском Союзе вполне комфортно. Дональд довольно быстро освоил русский язык и впоследствии говорил на нем почти без ошибок. В течение многих лет он консультировал сотрудников советской внешней разведки, работал в журнале «Международная жизнь», а затем в Институте мировой экономики Академии наук СССР. Он проявил себя как выдающийся ученый, защитил докторскую диссертацию, участвовал в работе ученого совета, подготовил немало специалистов в области международных отношений и финансов.
Ким Филби также много лет работал консультантом в КГБ СССР, вел семинары для сотрудников внешней разведки, неплохо освоил русский язык и женился на Руфине Пуховой – это была уже четвертая его жена. По воспоминаниям всех, кто знал его лично, Ким отличался скромностью, никогда не требовал каких-то особых привилегий и материальных благ. Зная его любовь к крепкому табаку, ученики и друзья Кима привозили ему в подарок из заграничных командировок сигареты «Голуаз». Впрочем, если «Голуаза» не было, Ким легко обходился и советскими сигаретами. 27 января, когда Филби появился в Москве, он до конца жизни считал своим вторым днем рождения, а Советский Союз – второй родиной.
Остальные члены «пятерки» – Джон Кернкросс и Энтони Блант – после исчезновения Бёрджесса и Маклина в 1951 году попали под колпак британских спецслужб. Их отстранили от работы в государственных ведомствах и подвергли допросам. Однако до ареста дело не дошло: видимо, очевидных улик против них у британской контрразведки не оказалось. В 1970–1980-е годы Блант и Кернкросс вели уединенный образ жизни: первый занимался изучением искусства эпохи Возрождения, второй тихо жил во Франции, старательно избегая встреч с журналистами.
КИМ ФИЛБИ
Гарольд Адриан Рассел Филби – сын британского арабиста, родился в 1912 году в городе Амбала (Индия), где в то время работал его отец. Ким – прозвище, данное сыну родителями в честь героя романа Редьярда Киплинга. В 1929 году поступил в Кембриджский университет. Завербован советским разведчиком-нелегалом Арнольдом Дейчем в июне 1934 года. Во время гражданской войны в Испании работал в этой стране специальным корреспондентом газеты «Таймс», одновременно выполняя задания советской разведки. В 1940 году поступил на службу в СИС. За время Великой Отечественной войны передал СССР 914 документов. В 1952 году попал под подозрение и подвергся допросам, но из-за отсутствия прямых улик был отпущен. В 1955 году вышел в отставку. В 1956 году Филби вновь приняли на работу в МИ-6. В январе 1963 года был нелегально переправлен в СССР. Умер 11 мая 1988 года. Похоронен на новом Кунцевском кладбище.
ДОНАЛЬД МАКЛИН
Дональд Дюарт Маклин (Маклейн) родился в 1913 году в семье британского политика. В 1931 году поступил в Кембриджский университет. С августа 1934 года начал сотрудничать с советской разведкой. В том же году стал сотрудником британского МИДа. Работал в посольстве Великобритании в Париже, в 1940 году стал секретарем британского посольства в Вашингтоне, одновременно возглавил совместный комитет по ядерным исследованиям, что дало ему доступ к секретным документам по американской атомной программе. В 1951 году Филби успел предупредить Дональда, что он и Бёрджесс раскрыты, в итоге оба разведчика были переправлены в СССР. Здесь Маклин жил под именем Марка Петровича Фрезера, работал в Куйбышеве преподавателем английского языка. С 1955 года жил в Москве. Умер в 1983 году. Урна с прахом была переправлена сначала в Англию, а в 1985 году – в США, где проживает сын Маклина.
ЭНТОНИ БЛАНТ
Энтони Фредерик Блант родился в 1907 году в семье викария. Его мать приходилась кузиной деду королевы Елизаветы II. В 1926 году поступил в Кембриджский университет. В 1935 году посетил СССР со студенческой группой. В 1939 году поступил на службу в британскую контрразведку МИ-5. В 1945-м стал советником короля Георга VI. После разоблачения Бёрджесса и Маклина попавшему под подозрение Бланту советская разведка предложила бежать в СССР, но тот отказался. В 1964 году Блант в письме в МИ-5 сам признался в работе на советскую разведку и в обмен на гарантии иммунитета признал себя виновным и дал показания. Они были засекречены и стали известны лишь после того, как в ноябре 1979 года премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер раскрыла эту информацию. Блант не подвергся преследованиям и занимался историей искусств, преподавал в Лондонском университете. Умер в 1983 году в Лондоне.
ГАЙ БЁРДЖЕСС
Гай Фрэнсис де Монси Бёрджесс родился в 1911 году в семье офицера флота. Как и Филби, ради прикрытия вступил в пронацистское «Англо-немецкое братство». Работал на «Би-би-си». С 1947 года работал в британском посольстве в Вашингтоне. В мае 1951 года Бёрджесс и Маклин, заподозренные британской разведкой, были переправлены в СССР. В Советском Союзе Бёрджесс жил сначала в Куйбышеве, а с 1955 года – в Москве под именем Джима Андреевича Элиота. Умер в 1963 году. Урна с прахом была передана родственникам в Великобританию.
ДЖОН КЕРНКРОСС
Джон Кернкросс родился в 1913 году в семье торговца из Глазго. После окончания Кембриджского университета устроился на работу в британский МИД, а с 1942 года – в МИ-6. В 1951 году под давлением улик, собранных МИ-5, Кернкросс признался, что работал на советскую разведку. В обмен на сотрудничество со следствием он избежал наказания, а все материалы по этому делу были засекречены. Имя Джона Кернкросса стало известно после того, как бывший сотрудник КГБ, перебежчик Олег Гордиевский, которого в 1985 году британские спецслужбы вывезли в Лондон, объявил имя пятого члена «Кембриджской пятерки». Джон Кернкросс скончался в 1995 году.