Хотите, верьте, хотите - нет, но самый большой кошмар в моей жизни, это 12 лет, которые я прожил в одном из лесопунктов Вологодской области.
Туда я попал с родителями, когда мне было уже 23 года. До этого жил в квартире в небольшом рабочем поселке на юге Тульской области, где у меня из крана текла холодная вода, была канализация, в ванной стоял дровяной титан, а возле стенки дома снаружи стоял газовый ящик, в котором стоял газовый баллон. В общем, газовая плита на кухне стояла, и работала она на баллонном газе. Мне самому баллоны, естественно, менять не приходилось. Так что никакого дискомфорта от жизни в родном поселке я не испытывал. Зимой, правда, в квартирах холодновато было. Отопление у нас было центральное, а топили плохо. Но все-таки всё было терпимо.
К тому же жили мы в станционном поселке. Поезда у нас ходили хорошо, в любой день можно было откуда угодно приехать, куда угодно уехать. Не город, конечно, но жилось вполне комфортно.
А тут в начале 90-х ельцинская заваруха началась, родители решили дом поставить в Вологодской области. Там вроде с работой было легче. Я тоже с ними поехал. Ну, а куда мне было деваться с моим жизненным опытом на тот момент? В своей квартире я бы все равно газовые баллоны менять не смог бы. А там еще готовить, стирать, убирать еще было нужно. На тот момент я абсолютно ничего не умел. Стиральных машин-автоматов и прочих дивайсов тогда еще не существовало.
Родители на работу устроились, а мне в деревне заняться было нечем. Но убило меня не это. Убил меня деревенский уклад жизни. Вода из колодца, отопление печное – дрова нужно заготавливать, каждое лето по пару лесовозов. Кстати, теплый туалет с нормальным унитазом на тот момент в деревне был только у нас и соседа. Все остальные в дощатую дыру на терраске ходили. Добраться из деревни в райцентр – это треш. Автобус до райцентра ходил три раза в неделю в 6 утра. И это в лесопункте, где на тот момент проживало 350 человек. Естественно, асфальта у нас не было – дороги там до сих пор все песчано-гравийные, В дождь, распутицу, такая грязь стоит – мама не балуй. Самое страшное, что все это в порядке вещей считалИ и откормленный за счет бюджета, то бишь налогоплательщиков, глава, сидевший в своем кресле 20 лет, и сами жители.
– А что? Вы ему денег дайте, он построит. А так на что он вам дороги сделает? – Доказывала мне моя родная тетка. – Вон, посмотри вокруг, качеством жизни селян никто не заморачивается. Нашему районному главе зачем напрягаться?
– Действительно, – добавлял я, – зарплата-то тысяч в 200 и так капает. С чего напрягаться-то?
Еще меня, мальчишку с Тульской области, убивали холода и снег, лежащий в тех местах до мая месяца. Страшнее всего мне становилось от мысли: а вдруг это навсегда? Вдруг из этого убогого ужаса я никогда не вырвусь.
Однако судьба ко мне повернулась лицом. 16 лет назад я оттуда переехал в Подмосковье. Здесь меня ждала кипучая, насыщенная событиями, комфортная жизнь.
А ужас Вологодской деревни мне теперь только снится иногда по ночам. Почему-то кажется, что я возвращаюсь обратно на совсем в эту деревню. От этого просыпаюсь в холодном поту. «Слава богу, это не реальность», – проснувшись, думаю я.
Нет, что бы вы мне ни говорили, вологодская деревня это не для меня. Пусть романтику и эстетику там ищут другие…