19.03.2020
Едва в школах Москвы и области ввели режим свободного посещения, а истерия по поводу пандемии начала уже давить на психику населения, я счёл, что пора - собрал детей и зверье и посадил их на даче в самоизоляцию. На даче, по крайней мере, больше возможностей занять голову и руки во время вынужденного безделья. Сыну - пофигу, он в любом месте может думать, девчонки мои предсказуемо скуксились - это же значит прощай любимый мединститут, а главное - любимые мальчики. Но делать нечего, папа решил - дети поехали.
И потянууулись дни дачной самоизоляции. Пока я был на работе, дети сами накидали примерный распорядок дня на три недели вперед. Запереть трех таких разных по темпераменту детей в четырех стенах (пусть даже большой двухэтажной дачи) безвылазно и без конкретных задач - смерти подобно, и дачу разнесут на атомы, и друг друга поубивают со скуки. К тому же с детства привыкли, планирование дел на будущее - отличный способ отвлечься от тревожных мыслей, пока папа воюет.
Накидали-напридумывали кучу дел и занятий, развлекух и проектов, и зажили весело и счастливо. Прелесть, а не дети. Только на пробежку по утрам вокруг дома их фиг поднимешь, а так - ну радость отца, двумя словами! Первые три дня. Потом предсказуемо девчонки передрались друг с другом, и потаскали друг друга за волосы. Сын даже с интересом посмотрел на визгливую девчачью драку, шутливо ища поблизости ведерко попкорна. Папина радость слегка поугасла.
Рассортировал своих матрешек по этажам. "Бать, хорошо, что у меня всего две сестры, а не три - а то пришлось бы третий этаж ставить..." - вздохнув, только и резюмировал сын и пошел заниматься своими делами.
Часа через три наблюдаю практически идиллию - девчонки тихо-мирно пилят друг другу ногти, пошмыгивая носами от переизбытка чувств. Девчонки такие девчонки.
Вечером того же дня позвонила Света (бывшая жена), она тоже на самоизоляции, в городе. Здорова, просила привезти какие-то древние журналы с выкройками, которые валяются где-то на даче. Я удивился тому, что она сидит дома в одиночку.
На следующий день приволок я ей эти журналы, вкусняшек всяких собственного сочинения. Никогда не заходил к ней в гости на квартиру, которая досталась ей. Света засела в самоизоляции одновременно с детьми, вид и настроение было напряженным и каким-то испуганным. В квартире было похоронно-тихо и темно, что очень контрастировало с дачей, которая была занята делом, как муравейник, гудела, грохотала бильярдом, орала музыкой и лаяла собаками, как цыганская свадьба - с утра до вечера.
На очень чистой, до хирургической стерильности выдраенной кухне (когда Света или Соня тревожатся, ждут чего-то и им некуда деть себя - они наводят порядок и чистоту до изнеможения), я сварил кофе и, видя Светкин мандраж, заварил чай с мятой, тщательно пряча тихую холодную ярость - не на нее - на самого себя. Она рассказала о своем житье-бытье, рассказала, когда в последний раз видела общих друзей, о том, что закрыла ателье, продукты покупает с доставкой, из дома выезжает только на службу, телевизор не смотрит, потому что страшно, на книжки и кино нет настроения. Моя ярость снежными ручейками быстро и незаметно скатывалась, собираясь в лавину. О детях - ни звука, ни даже вежливого вопроса, как будто их нет в природе.
"Ты всегда такой была, к ним безразличной, или это у тебя такая защитная реакция, чтоб не натворить что-нибудь от отчаяния?"- хотелось мне спросить, и я рылся в памяти, выискивая теплые моменты взаимоотношений мамы и сына или дочери. Да нет, все в порядке - безразличия не было раньше, нет его и сейчас...
Светке кусок не лез в горло, зато чай пила чашку за чашкой. Она явно мерзла даже в свитере, грела руки об чашку, и говорила, говорила не замолкая.
-- Свет, извини, что я тогда тебя выгнал с дачи. Я зря на тебя сорвался. Не ожидал твоего приезда, ты застала меня врасплох. Мне было хреново и я на тебя сорвался.
Она замолчала на полуслове, густо покраснела и нервно затеребила салфетку в руках.
-- Ты уже извинился, по телефону. Это действительно была моя глупость, я сама не знаю, чего от тебя хотела. Стыдно. Мне тогда не пришло в голову. что ты можешь быть уже не один...
-- Да брось ты, кого я могу привести - на дачу, к детям, - пожал плечами я, поднялся, подошел к ней сзади и обнял за плечи. - Свет. Поехали со мной? На дачу. Не на карантин. Насовсем. У нас с тобой порознь ничерта не выходит. У меня к тебе все по-прежнему. У тебя ко мне все по-прежнему, - я кивнул в сторону свечки на подоконнике. - Устали оба, как собаки, издергались. Поедешь?
-- Я не могууууу, - тихо заныла Светка, роняя крупные слезы. - Я не могу опять все тоже. Не могу!
-- Ну а так ты можешь разве? Ведь ничего не поменялось - все то же. Только так мы каждый день друг без друга умираем, вместо того, чтобы жить друг другом.
От теплых обнимашек и от наконец пролившихся слез Светка расслабилась и её слегка даже повело за моей ладонью, вытиравшей со впалых щек соленые дорожки.
-- Это ты живешь, - шмыгая носом, тихо возразила Света. - Это ты живешь. А я - не живу почти каждый твой вызов... И никуда я с тобой не поеду.
-- Мне без тебя никак, Свет. Нигде никак. Ни на службе, ни дома, нигде. Честно. Не хочешь на дачу - давай я сам к тебе перееду? Люба с Русланом* за потомками присмотрят пока.
-- Сюда? - удивленно прошептала Светка и забыла плакать. -- Зачем?
Опа... Лавина ярости в душе замерла, как будто кто-то нажал на стопкадр.
Ну, банзай, или пан или пропал...
-- Сюда, - подтвердил я, привычно прижимая её к себе и укачивая на плече, как маленькую. - Мне все равно куда, лишь бы с тобой. Перекантуемся карантин вместе. Такой передряги у нас еще не было, будем внукам рассказывать. Или давай все же на дачу? Ты не хочешь со мной, не хочешь на дачу, или не хочешь насовсем? - спросил я, внутренне замерев на этом вопросе, и, кажется, даже зажмурился. Только бы...
-- Не хочу насовсем, - подумав, после долгого молчания ответила Света.
Я выдохнул. Всё.
-- Не вопрос. Поехали не насовсем, на время карантина. Кучей все равно веселее. Собираемся?
-- Блин, вот как у тебя это получается? - вздохнула Светка и шутливо заехала мне кулаком в плечо. - Как тебе удается все время меня умасливать? Ты сильный, большой...
-- Ага, и весь с потрохами в этом вот маленьком кулачке. Вертите мной, Светлана Александровна, как вашей душеньке угодно, - хмыкнул я.
-- Не подлизывайся, - строго предупредила Света. - Только пока карантин, и всё. И без вот этих твоих штучек!
-- Каких это еще штучек? - сделал я большие глаза
-- Вот этих твоих, - отрезала Светка. - Приперся такой весь из себя смирный ласковый кот, облапал, в уши надул - и все, Светка повелась, будет по-твоему? Даже не рассчитывай!
-- Будет только по-твоему, Светик, - ухмыльнулся я, не выпуская свою женщину из рук. Брестская крепость, а не женщина. - Только на карантин.
-- Серьезно, Леша. Давай без рук, без уговоров. Мы разведены. Получается или не получается - у каждого из нас своя жизнь, какая есть. Ты сам так сказал. После карантина ты меня отпустишь, - заявила Брестская крепость и погладила меня по щеке.
"Кто на чьи штучки еще ведется, родная", - подумал я и закрыл глаза.
-- Серьезно, Свет. После карантина я тебя отпущу. Слово пацана. Руки буду держать в карманах. Но за твои руки я не отвечаю, так что...
-- Ай какой же ты нахал, - протянула Светка уже весело и совсем как в детстве, дернула за ухо. - Леш, ты когда врешь, глаза не закрывай. Эта привычка тебя выдает с головой. В общем, я предупредила. И давай, начинай прямо сейчас. Руки свои убери. Жарко, - пожаловалась она и улыбнулась, сверкая своими большущими карими глазами, в которых спряталось солнышко.
Я улыбнулся и развел руки в стороны. Светка посидела еще пару секунд, оторвалась от меня и встала.
-- Я машинку с собой возьму?
-- Того немецкого монстра?
-- Не. Свою, рабочую. Старушка Зингер пусть себе отдыхает.
-- Да бери, конечно.
Через сорок минут, нагрузив машину нужными и ненужными вещами, мы покатили из заразной Москвы на дачу, в самоизоляцию.
Осада началась...
----
*Люба и Руслан - молодая семейная пара, которая живет на нашей даче в отдельном флигеле, присматривает за домом, дворовой собакой и участком, пока мы живем в городе.