Вчера, 26 марта был день рождения американского драматурга Теннесси Уильямса. Настоящее имя – Томас Ланир Уильямс III. Двукратный обладатель Пулитцеровской премии и номинант на кинопремию «Оскар».
Родился в Колумбусе (Миссисипи) в 1911 году. В 1929–1931 годах Уильямс учился в Миссурийском университете, где посещал курсы журналистики. В 1936 году поступил в Университет Вашингтона в Сент-Луисе, в 1938 году перевелся в университет Айовы, который закончил со степенью «Бакалавр искусств». Затем он учился в театральной мастерской при Новой школе в Нью-Йорке. В 1939 году взял псевдоним Теннесси.
Всемирную славу ему принесли пьесы, которые по сей день не сходят с театральных подмостков: «Трамвай „Желание”», «Татуированная роза», «Кошка на раскаленной крыше», «Стеклянный зверинец», «Царствие земное», «Сладкоголосая птица юности» и др.
В 1975 году Уильямс опубликовал скандальные мемуары, в котором нашлось место и Трумену Капоте. Вот одно забавное воспоминание из 1948 года.
«В Англии был и Трумэн Капоте. На «Куин Мэри» мы с ним вернулись в Штаты, и это было шумное и веселое плавание. В те дни лучшую компанию, чем Трумэн, найти было нельзя. Он не жаловался. Он не жаловался злобно. Зато был полон фантазий и проказ. Так, мы с ним ходили по коридору первого класса, собирали мужские туфли, выставленные для чистки, и перемешивали их, а затем расставляли у дверей совсем не на своих местах. А тут еще этот англиканский епископ-алкоголик. Едва мы отплыли от Саутхемптона, как Трумэн начал замечать, что представительный и осанистый епископ неожиданно возникал почти везде, где был и он.
Я тоже это заметил. Стоило нам только сесть за стойку бара, как являлся епископ, причем не такой ровной походкой, какую можно было бы ожидать при абсолютно спокойном океане и мореходных качествах нашего судна. Тусклым боязливым взглядом он обводил бар. И тут глаза его зажигались — он замечал малыша Трумэна, скрючившегося за стойкой в надежде избежать внимания сановного клирика.
Не везло — никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах. Епископ неизменно обнаруживал нас, уныние исчезало с его круглого лица, и он плюхался на ближайший к нам с Трумэном табурет у стойки. А если мы были за столиком или сидели в кинозале, он плюхался или взбирался (без приглашения, излишне говорить) на ближайшее сиденье. Так продолжалось половину плавания.
Страшная конфронтация между епископом и Трумэном надвигалась неминуемо и наконец ударила, как небесный гром. Мы с Трумэном сидели визави за столиком на двоих в обеденном салоне. Внезапно, как привидение, возник епископ, поставил между нами стул и начал втягивать нас в разговор. Разговор этот пошел совершенно не на евангельские мотивы. В обычном смысле этого слова. Трумэн объявил, что его совершенно не интересуют никакие церкви и никакие секты.
И после этого начал пристально рассматривать массивное епископское кольцо.
— Вы знаете, — нежнейшим голосом медленно произнес он, — мне всегда хотелось иметь епископское кольцо.
Епископ снисходительно хрюкнул.
— Епископское кольцо может носить только епископ, — кажется, именно так он ответил.
— А я не знал, — отпарировал Трумэн, — мне всегда казалось, что я смогу найти такое в ломбарде, заложенное каким-нибудь лишенным сана епископом.
Он растянул это «лишенным сана епископом» таким образом, чтобы не оставалось никакого сомнения, кого он подразумевает. Епископ покраснел больше обычного, извинился, что вынужден покинуть стол, и до конца путешествия его назойливое присутствие нас больше не беспокоило.
Путешествие закончилось в гавани Нью-Йорка».
Перевод - Александра Чеботаря.