Когда Хюррем попала в гарем султана Сулеймана, то многое ей было не понятным и чужим. Особенно ее поражал и пугал обычай наказаний, при которых нужно было присутствовать и смотреть на эти зрелища.
Став фавориткой султана ,ей пришлось присутствовать на таком грубо говоря мероприятии. Она с ужасом ждала когда прикажут подойти к окну и смотреть, отказаться под каким либо предлогом было невозможно.
Хюррем подошла к окну, где уже собрались все придворные дамы и ожидали зрелище. Ей было не по себе и она изо всех сил пыталась не подавать виду, что ей страшно.
Повезло в том, что по ее статусу она должна была стоять позади всех, так как передние места занимала Валиде, Махидевран и другие приближенные. Ей как рабыне было отведено место позади всех и это позволило Хюррем в самый кульминационный момент закрыть глаза и этого никто не заметил.
Шло время, но став уже султаншей Хюррем никак не могла заставить себя смотреть на эти варварские деяния. Теперь она стояла уже самой первой у окна, которое выходило во двор, где совершалось наказание и это тоже спасало ее ,она стояла спиной к другим женщинам и могла смело закрыть на мгновенье глаза.
Хюррем ловила себя на мыли, что не может смотреть на это даже тогда, когда к наказанию были приговорены ее враги. Хюррем по своей натуре была смелой и почти ничего не боялась, но свыкнуться с этим обычаем не могла.
Однажды она даже призналась в этом Сулейману. Султан обнял ее и сказал, что это потому, что у нее ангельское, доброе сердце . С годами ее сердце ожесточилось, в постоянной борьбе за выживание и она уже не так болезненно переживала.
Но, зная о назначенной очередном деянии,она по возможности выезжала заранее из Стамбула, под предлогом неотложных дел в провинции. Вообще как могла ,Хюррем она пыталась всегда уговаривать султана заменять страшное наказание на высылку из империи, тем самым сохраняя жизнь.
Только предателей она не защищала никогда. Один раз когда был пойман убийца, который покушался на жизнь Сулеймана ,она пришла в такую ярость, что с нетерпением ждала когда свершится правосудие, но смотреть снова не смогла и на минуту закрыла как и прежде глаза. Вот такая чисто женская слабость присутствовала у Хюррем.