Эта история началась в 1946 году, а закончилась в 2008-ом, со смертью своего главного героя – Ивана Даниловича Самойлова. Ивана, который сначала «крестьянский сын», а спустя полвека – создатель уникального музея-заповедника, эксперт-реставратор и «народный академик» по определению Дмитрия Лихачева, академика совершенно настоящего.
Может показаться, что ничего удивительно в этом нет. За 60 лет с лишним лет и не такое успеть можно. И все-таки удается это лишь единицам. Да и главное здесь не результат, которым принято считать спасение уральской домовой росписи и храма в селе Нижняя Синячиха. Главное и самое удивительно в том, что «Иван, крестьянский сын», находясь в уральской глубинке, не имея никакого специального образования, зато имея массу факторов противодействия, в какой-то момент стал движущей силой глобальных культурных процессов в СССР.
Итак, 1946 год. В родную деревню Исакова (Алапаевский район, Свердловская область) с войны вернулся молодой парень Иван Самойлов. Дальше все как у хороших людей: устроился работать, привел молодую жену в родительский дом. Жизнь вошла в стандартную для того времени колею: много работы, времени на что-то свое, личное, почти нет. Иван Самойлов – землеустроитель. Работа очень тяжелая. Постоянные командировки, десятки километров пешком, в любую погоду и с тяжелым геодезическим инструментом. Государственная политика этого времени – укрупнение колхозов. Часто это был смертный приговор для небольших деревень, которые, впрочем, после войны и так дышали на ладан. Брошенные поля, брошенные дома и надо всем этим руины церквей.
О чем он думал в этих своих бесконечных поездках по району, сейчас уже не спросить, а вот что делал – отлично известно. Так и повелось. Где ставню брошенную подберет, где зыбку купит, где прялку на бутылку обменяет. Прямо скажем, вещи в хозяйстве не особо нужные, тем более, что Самойловым дали квартиру в райцентре.
В 1953 году Иван Самойлов поступил в сельхозтехникум города Загорска. Того самого, который на самом деле Сергиев Посад, слобода при Троице-Сергиевой Лавре. Самое страшное для Лавры было к этому времени позади. Возобновилась монашеская жизнь, вернулись мощи Сергия Радонежского, началась реставрация пострадавших в богоборческие годы зданий. Но еще жили в монастырских постройках «гражданские», получившие там квартиры в 30-х годах, только-только съехал из монастыря Загорский учительский институт. Статус у Лавры был двойственный – с одной стороны церковные службы идут и монахи возвращаются, с другой – «историко-архитектурный музей». Иван ходил и в музей, и на службы. Смотрел, удивлялся, вспоминал, запоминал. Думал.
Потом были еще 6 лет заочной учебы в Московском институте инженеров землеустройства. И снова каждая сессия – не только лекции и экзамены, но и музеи, книжные магазины, картинные галереи, библиотеки. Только теперь уже более прицельно. Сферы основных интересов были им к этому времени четко определены – уральская домовая роспись и реставрация храмов.
Еще одна веха – 1965 год. В РСФСФ учреждено общество охраны памятников истории и культуры. Иван Самойлов вступил в него одним из первых. Стал председателем районного отделения и активистом. Ездил по деревням, искал памятники, создавал низовые ячейки общества и собирал взносы, которые к этому времени были очень и очень нужны.
…Остов храма в Нижней Синячихе он приметил давно. Девять куполов, удивительная смесь сибирского барокко и раннего классицизма. По определению Ивана Самойлова «песня вечной любви». К середине 60-х она держалась уже из последних сил. Даже квартировавшую в храме зерносушилку выселили, потому что крыша могла рухнуть в любой момент. Коммунист Иван Самойлов решил во чтобы то ни стало этот храм спасти. Наверное, решение это было непростым. Наверняка Самойлов понимал, в чем разница между коллекционированием прялок и реставрацией церкви. И действительно для многих в этот момент из безобидного чудака он превратился в идеологически чуждый элемент.
И все-таки Спасо-Преображенский храм удалось включить в перечень памятников архитектуры, нуждающихся в защите. А потом – и мытьем, и катаньем («лил слезки, на коленях стоял, бил кулаком по столу»*) – выбить крошечный бюджет на его реставрацию. Естественно, из средств общества охраны памятников. Все организационные вопросы инициатор процесса взял на себя: закупить стройматериалы, привезти-увезти, нанять рабочих, показать фронт работ и проконтролировать… На черновые работы часто выходил сам.
История эта тянулась 10 лет! В дневниках Ивана Даниловича на каждой странице «работа движется медленно», «ездил в Нижнюю Синячиху, опять неприятности», «возможно, взял на себя слишком много». И все-таки к осени 1977-го года храм был отреставрирован. В 1978-м году в нем открылся народный музей уральской домовой живописи. Народный – это значит без государственного финансирования. Самойлов сам водил экскурсии, а полы мыла жена. Открывался музей только по выходным, потому что на неделе Иван Данилович работал землеустроителем.
К этому времени в своих подведомственных деревнях Самойлов высмотрел еще несколько десятков «подопечных». Башня острога в селе Арамашево, часовня в Карпово, а еще старинные колодцы, бани, амбары и избы... Все по большей части в совершенно плачевном состоянии. Иван Данилович решил собрать все это «богатство», привезти в Нижнюю Синячиху, отреставрировать и поставить вокруг Спасо-Преображенского храма, организовав музей-заповедник деревянного зодчества под открытым небом. Как ни странно, ему все удалось. Более того, Иван Данилович Самойлов успел поработать директором своего музея-заповедника после того, как ушел с основной работы на пенсию, а музей получил бюджетное финансирование. Ближе к концу жизни были награды, звания, хвалебные отзывы и интервью. Если оставить за скобками исключение из партии, язву желудка и инфаркты, жизнь у Ивана Даниловича Самойлова сложилась на редкость удачно.
Миссия или движение в общем потоке?
Удивительно созвучными оказались его семейная и общественная жизни, тем более, что начались и закончились они почти одновременно. Жену Ивана Самойлова звали Анной. В 1946 году ей было всего 18 лет, в косах – розовые ситцевые ленточки. Иван, когда приехал домой, «увидел и пропал». Позже говорил «жену мне Бог в окошко подал». И тоже, как с главным делом своей жизни, никаких терзаний и сомнений. Шестьдесят лет вместе.
Вывод о том, что и дело жизни ему «Бог в окошко подал», кажется простым и очевидным. Будто было предназначено Ивану Самойлову уберечь от забвения уральскую домовую роспись и спасти храм в Нижней Синячихе. Может, так оно было. Но есть еще один момент.
Принято считать, что вся деятельность Ивана Самойлова в 60-70-х годах ХХ века – «против шерсти». Вне общей тенденции. Будто все тогда строили заводы и колхозы, рушили храмы, и только он пошел наперекор. Это не совсем так. К середине прошлого века относится, например, «воскрешение» гжели, знаменитого в XIX веке народного промысла, который был совершенно забыт после революции. Или тот же Загорск и Троице-Сергиева Лавра. Да и создание общества охраны памятников – явление этого же порядка. Его придумали и «пробили» писатели и художники, а государство не стало препятствовать. Более того, даже на Урале Иван Самойлов был далеко не один такой подвижник. В 30 км от Нижней Синячихи стоит село Коптелово, известное сейчас благодаря отлично сохранившейся избе XVII века, а сберег ее местный ветеринар Александр Потаскуев. Он выкупил эту избу и создал на ее основе народный музей. Это тоже история 60-х.
Иван Самойлов двигался в общем культурном потоке. Но – на передовой, задавая направление и высокий стандарт. И сделать ему удалось удивительно много. Организаторский талант, везение, удивительная цельность и, конечно, долгий век – 85 лет! – который выпал на его долю.
*Иван Самойлов, Из дневников реставратора (1971-1978 гг.). — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2002