Как и обещал ранее теперь о гаишниках Северной Осетии. (начало смотри здесь).
Итак, в сентябре 2016 года, мы возвращались из Грузии домой. Отстояв длинную очередь на границе, наконец достигли КПП и вот, Россия, встречай своих! Поскольку на этот раз первым границу пересек я, и автомобиля друзей-попутчиков пока не было видно, решил подождать их на стоянке, находившейся рядом с границей. Я не помню сейчас, что за здание там было. Мне почему то кажется, что там было отделение полиции. А может и нет. Был ли это нижний Ларс? Не помню к сожалению. Но дело не в этом. Заехали мы на стоянку, вышли из машины, размялись, попили водички. Звонят друзья — мол границу пересекли, спрашивают где мы. Назвав им свое местонахождение ждем дальше. Вот и они. Заезжают на стоянку. Вышли из машины, поделились впечатлениями, обсудили дальнейший путь и тронулись дальше. Но стоило нам выехать со стоянки как вдруг послышались пронзительные свистки и в зеркало заднего вида я увидел как за нами бегут двое гаишников. Оба-два толстущие, поэтому казалось, что они не бегут, а катятся. При этом тот, который был к нам ближе, кричал напарнику, что в другой машине «пацан без кресла едет». «Наш», видимо, оказался более «глазастым» чем напарник, вот и инструктировал его на ходу.
Прижавшись к обочине я остановился. Запыхавшийся, истекающий потом страж дорог (пробежать пришлось метров пятьдесят если не больше) за пять метров до нас перешел на шаг и к машине моей подошел уже как положено — то есть чинно и с достоинством неся свое объемистое чрево. Чем я вызвал такое внимание полиции я не знал, но на всякий случай спросил все ли пристегнуты. Да, пристегнуты все. В нашей семье этот ритуал проделывался на «автомате». Важно приблизившись ко мне офицер (не помню его звание — то ли лейтенант, то ли старлей) спросил меня почему нарушаю правила перевозки пассажиров. Я недоуменно спросил в чем же выражается это нарушение. Оказалось в том, что везу сына не в детском кресле. Сыну моему на тот момент было уже 12 лет и три месяца, о чем я и сказал господину офицеру, а жена тут же ткнула ему в нос загранпаспорт сына. Тот разочарованно вздохнул, и не теряя даром время, даже не простившись с нами, покатился к машине друзей. Там произошла какая-то заминка, но потом я увидел, что их машина тронулась дальше, а оба «колобка» остались стоять что-то обсуждая между собой. Я не мешкая двинулся вслед за друзьями и успел заметить разочарование на лицах полицейских.
По рации наши друзья сказали нам, что им предъявили, что ребенок едет без кресла. Ребенок их сидел на заднем сиденье и был действительно без кресла. Потому что ему было уже девять лет, в кресло он не влезал и пристегивали его обычным ремнем с использованием адаптера ФЭСТ, которым только в этом году перестал пользоваться мой сын. Полицейские были очень сильно расстроены и даже не стали больше ничего проверять. Вот так нас встретила Родина. В первые же минуты пребывания на нашей земле на нас накинулись как коршуны, а вернее сказать как стервятники. После общения с грузинскими полицейскими выглядело все это очень дико и неприятно. Очень неприятно и обидно стало за наши органы внутренних дел, что такие вот твари хозяйничают на дороге. И какую помощь ты от них получишь? Лучше уж пусть их будет не видно.
Но ладно бы дело ограничилось только этим. Дальше у нас на пути лежал город Беслан. И вот едем мы, никому не мешаем. И вдруг, тормозят нас «гайцы». Два гаишника, уже не толстых, в белых рубашках. Ну, ладно, остановились. Проверили документы и не отдают. Спрашивают: «Что в багажнике?» Отвечаю — личные вещи мол. Возвращаемся домой. «Куда ездили?» В Грузию, говорю. «Ну и как там? Дорого?» Да нет, отвечаю, не дорого. Дешевле чем на нашем юге. И красиво. «Ну ладно», - говорит, «А почему нарушаем?» «Что нарушаем», - спрашиваю. Вроде ехали спокойно, не гнали, город ведь. Никаких запретных знаков вроде не было. Сплошную не пересекали. «Вы разве не видели аншлаг перед городом, на котором написано, что проезд транзитного транспорта через Беслан запрещен?» Я отвечаю, что не видел. Устали в дороге, да на границе долго стояли. Может и был такой аншлаг, да не обратил внимания. Ну вот за невнимательность придется расплачиваться. «Чем?» - спрашиваю. «Лишением прав, - говорит, - Здесь же военная зона, а вы претесь через весь город. В объезд надо было». И отошли от нас на другую сторону дороги с нашими документами и давай чего то по рации выяснять. Как я понял наши данные «пробивали».
Вот попали так попали. И черт его знает - был этот аншлаг или нет? Может и не было. Пришлось свое пенсионное удостоверение достать, показать, что пенсионер органов внутренних дел и просить снисхождения. Расстроился мой «гриф». «Ладно, - говорит, - езжай. В следующий раз внимательнее будь». Я спрашиваю насчет моего товарища. «А вот его, - говорит, - придется все таки наказать». Так и не смог я его отстоять. Вернулся в машину, сижу, жду. Ждал минут пять. Смотрю бежит, садится в машину, но не трогается с места. Потом выходит и бежит обратно к гаишнику, чего то с ним «трет», а потом возвращается, опять садится и трогает с места. Я за ним. Выехав из города остановились. «Чего бегал?» - спрашиваю. «За деньгами», - говорит. Оказывается начал другой гаишник его на деньги крутить. Десятку просит. А товарищ то мой говорит, что нету мол денег. С юга же едем, осталось только на бензин. Тот до пяти скинул. Товарищ говорит, что не может столько дать, составляйте уж протокол. «Сколько можешь дать?» - спрашивает постовой. Тот отвечает, что пятьсот может дать. Больше никак. Или пятьсот или протокол. Короче говоря, сошлись на пятиста рублях. Вот за ними то он и бегал к машине.
Пятьсот рублей, конечно не жалко. Понятно, что сами виноваты — смотреть надо было внимательно на знаки. Хотя мы до сих пор сомневаемся в том, что там был этот аншлаг с такой надписью. Но не в этом дело. Дважды за два часа, что мы провели в России, нас пытались «ободрать» гаишники. Но даже не столько это страшно. Страшно то, что если через Беслан действительно запрещается проезжать транзитному транспорту, то ведь эти гаишники не просто нас на пятьсот рублей «обули». Они ведь, получается, родину за пятьсот рублей продали. Ведь так и террористы могли бы проехать, да наверное и проезжают. Вот что обидно и страшно. До сих пор, хотя прошло уже более трех лет, когда вспоминаю об этом, на душе неприятно становится.