В последнее время все чаще в нашем ламповом историческом интернет-сообществе всплывают басни о том, что легендарная боевая мощь казаков, верой и правдой служивших Российской империи вплоть до XX века, не более чем фикция, романтизированная любителями “похрустеть французской булкой” и прочими монархистами. Казачье военное сословие сравнивают чуть ли не с полудикими башибузуками из Османской империи, а бойцы далеких казачеств (Яицкого, Сибирского и т.д.) представляются кем-то вроде разбойников с большой дороги на службе у русского монарха.
Все это, конечно, далеко от правды, думаю, что данный миф взращен, главным образом, позднесовесткими историками. Казаки – если так можно выразиться - эксклюзивный юнит Российской империи, идеальная легкая пехота/кавалерия, снабжённая толковыми командирами (а не утонченными дворянскими отпрысками), что не боятся брать всю полноту инициативы на себя. Поэтому именно на казаков легла непосильная ноша приращения к огромной русской империи больших, но, впрочем, не особо и нужных кусочков диких юго-восточных земель. На фоне всего этого благолепия стоит вспомнить легендарную битву под Иканом, на фоне которой все ваши польские 40:1 и 300 спартанцев не идут, совершенно, ни в какое сравнение. Русские бились в соотношении 1:100…
Декабрь 1864 года, русские медленно продвигались на юг, постепенно переваривая новые земли. Но восточные государства, не желая мириться со сложившийся ситуаций пытаются переломить ход войны в свою пользу. Некий мулла Алимкул, по совместительству правитель Коканды, собрал целых 10.000 человек верноподданных и, взяв провиант, ружья и даже пушки отправился вершить джихад Туркестанскому губернатору. Места это дикие и православным богом забытые, поэтому мулла смог подобраться Туркестану, городу где стояли основные русские войска, почти незамеченным. Однако, становится известно, что в степи в это самое время развелось много “бродячих шаек” и комендант города полковник Жемчужников, отправляет есаула Василия Серова с сотней казаков, дабы навести порядок на новых границах Родины. Не догадываясь о грозящей опасности, сотня вышла всего с одним «единорогом» и малым количеством провианта. Встречные киргизы поведали, что кишлак Икан, что находится совсем неподалеку занято врагом. О численности противника коварные бродячие киргизы видимо умолчали…
Подойдя к кишлаку, сотня наткнулась на основные силы грязных азиатских варваров. Разведчик Ахмет (по национальности киргиз) донёс, что кокандцев «так же много, как камыша в озере». Успевшие занять лишь канаву, развьючить верблюдов и создать вокруг себя завалы из мешков с провиантом, казаки были мгновенно окружены. Под предводительством беглого урядника, дезертировавшего из “Сибирского казачьего войска” степняки провели 3 кавалерийских атаки на позиции есаула Серова, которые были быстро остановлены прицельным ружейным огнем. Подсобил и прихваченный из Туркестана горный единорог, который обратил в бегство, имевших проблемы с моральным духом кокандцев. Умерив свой пыл, вражеская армия разожгла костры и принялась методично обстреливать позиции казаков из стареньких пушек и фальконет. Особого вреда они не наносили, но после еще нескольких, теперь уже пеших атак сотня Серова лишилась всех своих лошадей и верблюдов.
Но было у кокандец что-то от арабов: наверное, феноменальная глупость в военном деле, иначе как объяснить то, что от войска Алимкула сразу же отделилась часть буйных джигитов, которые, не имея даже стрелкового вооружения, разъезжали вокруг казачьего лагеря, показывая свою лихую удаль, грозясь покарать неверных. Уральцы, среди которых, впрочем, были и герои обороны Севастополя, хладнокровно отвечали меткими выстрелами, методично уменьшая численность осаждавших их врагов. Тем временем незадачливый предводитель Коканды приказал сплести хворостяные щиты, дабы защитить воинов Аллаха от пуль, затея вроде бы и хорошая, но почему-то не сработала…
Тишину следующего дня нарушили орудийные выстрелы, раздававшиеся со стороны города. Комендант Туркестана наконец понял, что отряд Серова попал в засаду, но помочь особо ничем не мог. В городе на тот момент было всего 2 роты русских. Тем не менее одна рота, под командованием поручика Сукорко, все же была послана, но не дойдя до уральцев 3 версты отряд отступил под огнем степняков. По дороге домой Сукорко перехватил султан Сыздык и двое суток с помощью своей кавалерии крутил злосчастную роту вокруг города.
Видя безнадежное положение русских, Алимкул направил Серову письмо о капитуляции: “Куда теперь уйдёшь от меня? Отряд, высланный из Азрета, разбит и прогнан назад; из тысячи (!) твоих не останется ни одного, — сдайся и прими нашу веру: никого не обижу!”
Казалось бы, подвига не будет, казаки приняли ислам, но не тут-то было:
- “Дерьмо, гвардия умирает, но не сдается “– это, конечно не совсем то, что изрек Серов, но на послание муллы казачий отряд ответил лишь усиленным огнем в сторону врага. Разногласий по поводу капитуляции, среди уральцев, не наблюдалось.
К полудню второго дня “осады” закипел отчаянный, последний бой. Степняки теперь валили со всех сторон: было убито 52 казака, оставшиеся в живых 42 бойца были поголовно изранены. Поднятые по команде своего командира, казаки построились в каре и с криком “Ура!”, все вместе, уверенным шагом направились в сторону города. Опешившие кокандцы не оказали почти никакого сопротивления и выпустили русский отряд из смертельной ловушки. Под постоянным обстрелом, русские теряли солдат, единорог был брошен, раненых, что падали прямо по дороге обезглавливали джигиты. Сотник Абрамичев, пораженный четырьмя пулями, умолял своих его убить; позднее труп Абрамичева едва удалось узнать. Кокандцы больше не рискнули приближаться к казакам на дистанцию рукопашной схватки, провожая их огнем на протяжении восьми верст. Уже к вечеру, в глубоких сумерках, раненый Василий Серов увидел бегущих к отряду на встречу русских солдат. Остатки героической сотни уложили на подводы и доставили в лазарет.
Подвиг прогремел на всю страну, вооружённые лишь старыми 6-дюймовыми дульнозарядными ружьями казаки смогли, ценой потери более 50% процентов личного состава сохранить боеспособность (сродни подвигу французского линейного корабля Redoutable в Трафальгарском сражении) выйти победителями из неравной схватки, уничтожив около 2000 солдат противника. Вражеский набег, который мог привести к непредвиденным последствиям был сорван ценой жизни пятидесяти человек (на одного убитого русского приходилось 37 кокандцев).
В отличии от регулярных колониальных войск англичан и французов, которые, оставшись без снабжения, драпали от орд туземцев весь XIX век и смогли завершить колонизацию глубин Африки лишь когда получили многозарядные винтовки и пулеметы системы Максима, у Российской Империи были казаки, которые хоть и не были связаны суровыми законами армии и железной дисциплиной, могли, оставшись без снабжения, победить там, где ситуация казалась безнадежной.
В честь подвига уральской сотни сложили несколько песен, написали икону и поставили монумент, который правда после Октябрьской революции был уничтожен. Негоже, видимо, строителям коммунизма гордиться подвигом опричников, контрреволюционных элементов и пособников царизма...
