«Вот там-то, брат, там золотое дно:
Белугами полнёхонько-полно!
Осётр, тюлень, севрюга…. словно в сборе!
Уж прибыльно! В весенний ранний лов
Кишмя кишат они у берегов,
Сплошной стеной стоят они под учугами!», -
с таким восторгом писал в 1843 году о несметных богатствах низовий Волги Иван Аксаков.
Моя малая родина – рыбацкий посёлок (ныне село) Оранжереи Икрянинского района Астраханской области.
Расскажу о прежних былинных временах.
Люди жили тем, что ловили рыбу в учугах. Во всю ширину реки ставили деревянную забойку из плетней, свай, брёвен, преграждавшую по весне и осени путь рыбе в верховья. Посреди забойки был узкий проран, откуда красную рыбу вымётывали баграми, а обычную – вычерпывали зюзьгами (большими сачками).
В один из апрельских дней 1798 года из ловушки оранжерейненского учуга было выбагрено 273 белуги весом от 30 до 50 пудов (от 480 до 800 кг.). И это было рядовым по тем временам случаем. Сохранились документы, в которых говорится, как за два часа работы из иных учугов брали до 500 белуг.
Неподалёку от Оранжерей есть местечко, которое издавна зовётся Харбаем. Старожилы рассказывали, что своё название получило оно после одного случая. Закинули ловцы невод в реку и вдруг почувствовали, как мотня вроде бы за что-то зацепилась. На помощь лямщикам подоспела подмога. Подтянули кое-как невод к берегу. Смотрят: появилась спина, обросшая шерстью (так им, испуганным, показалось). Тут же и голова вынырнула, а рот у неё величиной с ушат. Ловцам привиделось со страху, что это сам чёрт в мотне застрял. Перепугались добытчики рыбы - и врассыпную, кто куда…. Чудовище же, порвав невод, с берега вглубь Волги скатилось. И с тех пор это место поимки харбы (огромной, с наростом моха на спине белуги) зовётся Харбаем. Здесь позднее было основано село Фёдоровское (нынешняя Фёдоровка).
В газете «Астраханский справочный листок» № 58 за 1872 год можно было прочесть о чудовищных белугах, встречавшихся в прежние времена в сто, сто двадцать и даже в двести пятьдесят пудов. Знаменитый натуралист XIX века Л.П. Сабанеев писал, что белуги весом в 70-80 пудов – экземпляры, встречающиеся весьма регулярно. В книгу рекордов Гинесса занесена белуга, пойманная в XX веке весом в 1227 кг., в которой было 245 килограммов икры. Правда, поймана она была на реке Урал, а не в Волге, но это от наших низовий не так и далеко. И на моей памяти были случаи, когда ловились гиганты в 600-800 килограммов.
Из официального отчёта начальника государственной экспедиции, академика Карла Максимовича Бэра (начало 19 века):
«…здесь вовсе не щадят рыбных запасов моря и Волги. Рыболовство имеет в виду мгновенную выгоду и производится опустошительно. Миллионы бешенок (селёдок) употребляются лишь на жиротопление, которое приносит ничтожную пользу. Миллионы других рыб уничтожаются без всякого употребления.
Волга, даже у самой Астрахани, переполнена рыбой. Невода закидываются так часто, как это только можно. Плотва, вобла, чехонь и все иные, называемые здесь тарашкой, в дело не идут.
Во время поездки вниз, по одному из рукавов Волги, в последних днях апреля мы видели многие тысячи этих выброшенных рыб. Они устилали берега, и пресыщенные вороны и чайки выклёвывали только глаз, обращённый кверху. Птицы эти, следовательно, насыщались только глазами рыб. Эта грустная картина напоминала обеды римлян, на которых подавались блюда из одних павлиньих языков».
Легендарные времена, не правда ли? Верится во всё это нынешнему поколению, особенно молодёжи, с трудом.
Режаки и оханы, и невод упругий
Поджидают вас, милые, в гости зовут…
Динозавры мои, осетры и белуги,
Скоро в Красную Книгу вас всех занесут!
И когда-нибудь правнук мой спросит у внука:
- Пап, а эту вот, с длинным носищем, как звать
На картинке цветной?
- Дай-ка вспомнить… Севрюга!
Про неё говорили отец мой и мать.
Вроде б раньше была. Да исчезла, бедняжка.
И осётр ещё был…. Тоже выжить не смог.
- А вкуснее они, чем гибрид и тарашка?
- Ну, не знаю. Наверно…. Не ел я, сынок.
Вёснами, гонимые могучим инстинктом, осетровые выходили с моря на нерест так плотно, так сильно тёрлись костяными телами в узких протоках, что в тихую погоду, особенно ночами, явственно слышался шорох и плеск, а во время дикого, безумного хода сельди (за что её прозвали бешенкой) гребцам было трудно работать вёслами.
Как писал в своей книге «Не расти у дороги…» Ю. Селенский, сельдь – черноспинка или бешенка собиралась в огромные многотысячные косяки у морских кос и осередков и, выждав до нужной ей поры, мчалась до самого Саратова на нерест. Шла она верхом, плавом. Играла и серебрилась река от этих косяков, шест втыкали меж рыбьих спин, и он плыл, как флаг по воде. Только в середине 19 века стали брать эту рыбу в посол, а то и за рыбу не считали – валили в жиротопки, гнали из неё жир..
В 1853 году Карл Максимович Бэр научил купчишек голландскому способу посола, и немалые миллионы подзарабатывали на своих промыслах те, кто был сообразительней и расторопней. И отечеству продукт отменный поставлялся. И на Брянщине, и на Рязанщине отдавали дань каспийской селёдке, уминая её с разварной картохой…
Эту сельдь ещё называли «залом» (с ударением на последнем слоге). А откуда взялось название залом? На этот счёт есть несколько версий. Первая заключается в том, что название залом произошло от понятия «заломный купец», то есть богатый, денежный, в переносном смысле – дорогостоящий, дорогой. Вероятно, только такие купцы имели дело с дорогим, не всем доступным заломом.
Вторая версия - название связано с размерами сельди. Это – самая крупная из каспийских сельдей. Обычная длина этой рыбы превышает расстояние от кончиков пальцев до локтя, и из-за своего размера сельдь не вмещалась в бочку, её хвост приходилось заламывать. Отсюда и название залом. В отличие от других каспийских сельдей (малоценных по вкусовым качествам), она имеет очень нежное мясо, содержит до 20 % жира и хорошо просаливается. А за отменные вкусовые качества её называли «царской сельдью».
Эх, давненько уже ел я «залом». А о чёрной икре и говорить не стоит…