XII
Настал новый день. Дорога, путь-дорога… Вот и подножие Карпат. Драгош привстал в седле, смотря направо и налево.
— Туда, — указал хлыстом в сторону. — Видишь, Штефан, залысину на склоне, а потом и тропинку? Думаю, нам по ней подниматься.
— Вижу. Поехали.
И вновь они поскакали. Не так быстро, как раньше, потому что горы… и крутой подъём…
Вдруг на одном участке дороги, где тропа делала поворот, они остановились. Будто вкопанные. Город! Тот самый! И скалы, и стены… башни… Всё, как они оба видели, когда были в гостях у святой души старика. Всё, как до этого рассказывал им их дозорный.
Всадники спешились. Тихо поднялись выше до места, откуда город был виден во всех деталях. В центре стоял высокий дворец. Чёрный, большой пирамидой он возвышался над всем, окружённый площадью кроваво-красного цвета. Точно такого же, как и пять улиц, расходившихся от дворца прямыми лучами до самой городской ограды. Вдоль улиц были необычной формы дома — Штефан с Драгошем даже протёрли глаза, чтобы лучше их рассмотреть. Овальные как яйцо, жёлтые, они друг за другом стояли рядами. И стена. Каменная, она большим кругом обносила весь город. Вместе с пятью сторожевыми витыми башнями в концах каждой из красных улиц.
— Такого я ещё в жизни не видел, — господарь обескуражено посмотрел на Драгоша.
— Да и я, признаться, подобное наблюдаю впервые. Ни дать ни взять — драконий глаз.
— М-да, напоминает. Город — точно его логово. И эти дома как кладка…
Они осторожно осмотрели окрестности.
— Нам отсюда его не выкурить, — Штефан в бессилье стукнул кулаком по горе.
— Верно. Но нам пока и не нужно, у нас сейчас задача другая.
— Да, помню. Свет. Надобно его… Он, кажется, где-то здесь недалеко, вверх по склону.
Драгош кивнул.
— И я так запомнил. Тропа туда, наверное, и ведёт. Пошли, разведаем…
Тропа туда и вела. Поднявшись по ней метров пятьсот, путники оказались у большого валуна, стоящего не одиноко, а вплотную к горному склону. Дальше хода не виделось. Ни вправо, ни влево, ни тем более вперёд и вверх.
— И что теперь? — Драгош разочарованно развёл руками. — Света здесь нет.
И тут же осёкся. На уровне своих глаз, среди редкого мха, на камне он неожиданно заметил какой-то рисунок. Бросившись к нему, молодой человек не поверил увиденному.
— Ш-ш-штефан, п-п-п-подойди, — от радости он даже начал заикаться. — Я нашёл!
Государь в два прыжка оказался с ним рядом. Дрожащими руками оба счистили с валуна наросший на нём мох и отступили на шаг. Это был знак. Знак Люциуса. Та самая метка, которая Драгошу явилась во сне. О которой потом им со Штефаном не раз рассказывали. Которую они собственными глазами наблюдали вот только что в таверне…
Не сговариваясь, мужчины вытащили из карманов оба меченых камня и сравнили рисунок. Один в один. И… оторопели: едва они убедились в сходстве изображений, камни рассыпались в пыль.
— Ах ты, дьявол проклятый, — Штефан в сердцах бросил её в драконову звезду.
И… о чудо! Земля у них под ногами пошла мелкой дрожью, и камень — неподъёмный, огромный — сам собой сдвинулся вправо, открыв им проход внутрь горы.
Оба потеряли дар речи и остолбенели на миг. Оттуда, из темноты, что-то светилось. На ватных ногах они зашли в пещеру и увидели…
— Золото!
Они увидели золото. Целую груду толстых золотых пластин.
— Золото… Штефан, ты видишь то же самое, что и я?
— Ущипни меня. Ой! Да, настоящее золото. Драгош, я вижу золото! У меня никогда столько не было. Ни в личном сундуке, ни в казне государства…
— У меня тоже, — прошептал Драгош.
Они замолчали, потрясённые. На пару минут. Или дольше. Придя в себя, переглянулись.
— Драгош, а ведь это тот самый свет, который нам нужно было найти и отнести на Афон.
— Верно, государь. Я тоже об этом сейчас подумал. И ещё понял, что одним нам его не унести. Помощь нужна.
— Точно, своими силами не обойтись. В Бутученах возьмём отряд и тихо, по-военному, отсюда вынесем. Идём.
Только вышли они из пещеры, земля снова задрожала, и камень опять сдвинулся, напрочь закрыв собой вход. Снова шок.
— Э-э-это… это что такое?! — у господаря даже усы приподнялись. Он повернулся к князю. — Драгош, дорогой, ты пыль свою сохранил? Каменную? Без неё ведь мы сюда вовек не попадём. Она же только одна открывает…
— Не волнуйся, государь. Сразу же спрятал в потайной карман, словно предвидел.
— Хорошо, — у того отлегло от сердца. Он вытер со лба испарину. — А то я сейчас едва не поседел от испуга.
— И я…
Они постояли ещё минутку. Отдышались. И стали спускаться с горы — сначала пешим ходом, потом неспешно на лошадях.
Проезжая мимо города, бросили на него взгляд и… вдруг заметили, что по наружной стороне городской стены по верёвке спускается какой-то человек. Это было уже интересно. Остановились, решив посмотреть, что тот сделает дальше. Человек благополучно слез, крадучись направился в лес прочь от города и… внезапно для себя вышел прямиком на наших всадников. От неожиданности даже присел на землю.
— Кто ты? Чей будешь? — грозно нахмурив брови, окликнул его Штефан. — Что забыл в этих владениях?
Мужчина средних лет встал, снял с головы шапку и через силу промолвил:
— Думитру я, Задунайский. Живу за Дунаем.
— Живёшь за Дунаем, а в Карпатах что делаешь? — подключился к расспросу и Драгош.
— Да сам не знаю. В один ясный день отправился в соседние с нами сёла рыбой поторговать из собственного улова. Рыбак я. Но не дошёл — туман опустился. Плотный такой, дальше вытянутой руки ничего не видать. Едкий. Я даже зажмурился. А когда открыл глаза, гляжу — не на дороге я, а в горах и в городе неизвестном. Вон в том самом, — он махнул себе за спину. — И как тут оказался — до сих пор не понимаю.
— И много вас там таких непонятливых?
— Много, господин. Все дома заселены. И ещё люди прибывают.
Всадники переглянулись.
— И что же вы там делаете? — Штефан наклонился с седла к мужчине.
— Да всё как обычно. На полях трудимся. И в строительстве. И на прочих работах заняты. За это нам, кстати, хорошее жалование дают. Золотом. Полновесными монетами.
— Золото, говоришь… А что же ты бежишь от жизни такой медовой? — брови Драгоша поползли вверх.
— Не бегу, господин. На время ушёл. Семье хочу деньжат отнести, чтобы не голодали. А потом сразу обратно.
— Через стену?!
— Через неё, родимую: нельзя нам пользоваться воротами. Хозяин замка не разрешает. Говорит, что тот, кто посмеет уйти, тут же бедняком станет. Но не верю я — богатый бедным ни в жизнь не окажется. А я теперь богат.
— Кхе… Удивил ты нас, мужик задунайский. И чтобы совсем поразить, не в службу, а в дружбу покажи свои золотые. А?
— Нашли простака. Да вы отнимете, — попятился назад Думитру.
— Мы что, на разбойников похожи? — Штефан сердито приподнял бровь и поправил на поясе меч. — Вот, сам видишь, что нет. Не дури, показывай монеты. А то правды твоим словам пока...
Поколебавшись, мужчина отвернулся, вынул из-за пазухи льняную тряпицу, бережно развернул её…
— Не-е-е-ет!!!
Он упал на землю и стал рвать на себе волосы и одежду.
Всадники быстро спешились.
— Что с тобой?! Здоров ли? Отчего такой крик?
— Золото, — сквозь рыдания тот едва нашёл в себе силы ответить. — Нет его. Моего золота нет… Обманули! Рабом сделали! Золото выкрали!
— Украли?
— Да. Камни никчёмные взамен подсунули. У-у-у-у, воры-ы-ы-ы, — снова зашёлся в стенаниях человек.
Штефан с Драгошем помолчали немного, давая тому время слегка успокоиться, после чего участливо поинтересовались:
— И что ты теперь будешь делать?
— Делать? — удивительно, но вопрос отрезвил мужика. Он посмотрел на господ, на город, встал, отряхнулся. — А я обратно вернусь. Вот прямо сейчас и пойду. За золотом своим. Никому его не отдам!
Он уже повернулся, как Драгош вспомнил о птицах.
— Стой, оглашенный. А ястребы? Они же тебя в клочья порвут.
Тот улыбнулся. И отрицательно помотал головой.
— Нет, господин хороший, своих они не трогают. А я для них свой. Я же там на довольствии. Прощайте.
Поклонился и исчез в кустах.
Штефан с Драгошем вскочили в сёдла. Тронули поводья.
— Вот зараза! А хитро придумал демон — захватить обманом в рабство, души купить золотым манком, к себе привязать так сильно, что воли у них теперь нет никакой, чтобы уйти. А если и есть, то, вкусивши злата, всё равно возвращаются. Без крови одолел… Драгош, что же это?
— Государь, без паники. Предлагаю решать дела по мере их поступления. Сейчас — в Бутучены. Вперёд!
— Вперёд.
И они пришпорили скакунов.