Не такой уж и радостный день наступает, входишь в подростковый возраст, вдруг все начинает не ладиться ни в отношениях с собой, ни в отношениях с самыми родными до сих пор, людьми, смута в душе ребенка, проступок и страх наказания, и, одновременно, жажда отмщения за это предполагаемое наказание, бессилие и ярость, застывшие отростки боли, растекаются змеиным ядом отчаяния по всем членам, по всем жилочкам и нервенным окончаниям, до самого вечера этого печального воскресенья.
Отец простил ребенка. Ребенок простил отца?
Кто достоверно знает душу ребенка?
Верно ли, что травма остается навсегда в душе ребенка?
Останется ли трещинка в детской душе от детского:
«Я лег в постель с уверенностью, что он меня целиком и полностью простил – полнее, чем я его?»