Игорь Петрович Волк – личность, несомненно, крайне незаурядная, гипер-резко противоречивая и бесспорно ярчайшая! И об искреннем уважении к нему, и о иных чувствах… говорят отнюдь не только произносимые или написанные автором строки – но и реальные поступки.
Из истории: лётно-испытательная работа И. П. Волка в Лётно-исследовательском институте достойно началась в 1965 году с экзаменовавшего его Командира испытателей по фамилии Гарнаев, и с честью закончилась в 2001 году с экзаменовавшим его Командиром испытателей по фамилии Гарнаев… Вот его собственные слова (C): «Мне ещё повезло, что меня проверял Гарнаев Юрий Александрович (Заслуженный лётчик-испытатель, Герой Советского Союза, погиб в 1967 году…) Может, только поэтому я и остался в ЛИИ, хотя пришёл в Школу лётчиков-испытателей из бомбардировочной авиации, что необычно…» (досл.цит. из интервью И. П. Волка от 2 января 2017 года, за два дня до его ухода в Вечность)
Командир отряда лётчиков-испытателей ЛИИ №1 А. Ю. Гарнаев в феврале 2001 года получил от начальства указание слетать на маневренных сверхзвуковых истребителях экзаменационные проверки техники пилотирования со своим самым великовозрастным 63-летним подчинённым и зарубить его по «вышедшей проф.пригодности» – но по итогам командир отряда сделал всё наоборот: проставил все отличные оценки и взял на себя весь начальственный гнев. Как так вышло и почему? Сейчас дойдём и до этих событий…
Об Игоре Петровиче написано очень много славного – нет резона бездумно дублировать. Но есть авторская необходимость обобщить лишь собственный опыт… личный, служебный – стопроцентно достоверный (почерпнутый отнюдь не из чужих рассказов), только на основании: 1) Права командира судить о своём непосредственном подчинённом и 2) Права подчинённого судить о своём прямом начальнике (такое тоже в природе существует)!
Дичайшую противоречивость отражают три последующих очерка – от написания первого до третьего срок тридцать (!) лет… они все честные и искренние, но кажущиеся не могущими быть объединены одной личностью. А факты остаются фактами – автор сам уже совсем не так молод, чтобы позорить нелепыми выдумками свои седины. Тем более у него уже давным-давно атрофировались желания что-то скрывать, фантазировать или приукрашивать – ведь чем там у нас вымощена дорога в ад, а-а?… Смысл есть лишь в одном – в Правде: чтобы оставить потомкам и гордость за Славных предков, и информацию о том, что допускать ни в коем случае в этой жизни нельзя! Никому!!!
Сильнейший стресс и физиологически буквально «проверку на прочность» в испытательном полёте довелось пережить нам вдвоём с Анатолием Квочуром в одном экипаже на МиГ-31 24 августа 1987 года. Этот истребитель-перехватчик имеет выдающиеся отличия ни только и не столько в области больших сверхзвуковых скоростей (под три скорости звука), сколько в особенностях конструкции и внутренних запасах топлива – позволяющих необычно долго летать на сверхзвуке… но лишь на «крейсерском», а отнюдь не предельном. На самой максимальной сверхзвуковой скорости (ограничении по числу «М») наиболее критичным становится кинетический нагрев конструкции, а не устойчивость-управляемость, запасы по тяговооруженности и пр., самой же уязвимой точкой сверхзвукового перегрева очевидно является фонарь пилотской кабины. Потому вводятся дополнительные ограничения по времени полёта на этом переделе сверхзвуковой скорости.
Вот на испытание этого ограничения времени на предельном сверхзвуке мы тогда и полетели: «за что боролись – на то и напоролись»… после пика разгона именно по испытуемой причине у нас от перегрева разрушился фонарь – прям по левую руку от меня целиком боковое остекление вышло из заделки подфонарной панели и открылось настежь как «форточка». Высота около 18 км, скорость больше двух с половиной звуковых: такая взрывная декомпрессия и зашкаливающая гипоксия теоретически далеко выходят за рамки человеческой выживаемости.
Но мы выжили! И даже сознание не теряли… А после нашей благополучной посадки именно в кабинет Игоря Петровича Волка привёл меня Толя – именно там и в тот конкретный день, на столь ярком эмоциональном фоне родились тогда мои самые-пре-самые эпистолярные строки, которым оказалось суждено лечь в основу всего последующего книгописания! Вот они:
* 1987. ПОЧЕМУ Я РЕШИЛ ВЕСТИ ДНЕВНИК?
… а может точнее поставить вопрос: «Почему я не начал делать это раньше?»
В самом деле, было много аргументов в пользу повседневных записей переживаемых событий и впечатлений в лётном училище, в боевом полку, в Школе лётчиков-испытателей. А дневники отца?…
Эйфорическую радость впервые свершённых вылетов, освоенных типов самолётов сменяла горечь трагедий потерь товарищей, о которых ни в коем случае нельзя, да и невозможно забывать. Но только сегодня, в понедельник, 24 августа 1987 года до меня вдруг дошло, что пытаться вести записи о происходящем вокруг нужно непременно. Почему?
Сейчас мы с Анатолием Квочуром стоим в кабинете у известного лётчика-испытателя, старшего космонавта-испытателя программы «Буран» Игоря Петровича Волка.
Час с небольшим назад в испытательном полёте на МиГ-31 на огромной сверхзвуковой скорости больше двух с половиной Махов, в стратосферных высотах – выше семнадцати километров – у нас с Толей произошло разрушение фонаря кабины. Я был оглушён резким свистом, всё тело стиснуло раздувшимся высотно-компенсирующим костюмом. Приборы видны плохо, всё хуже. Пытаюсь прокричать по СПУ, по радио:
– Разгерметизация кабины! – но сам не слышу своего голоса, не говоря уж о самопрослушивании в наушниках своего защитного шлема. (Анатолий, оказалось, в тот момент тоже пытался спросить что-то у меня, но также не слышал и не понимал сам себя).
Меркнет сознание… Плохое самочувствие сменяется чувством вроде как отрешённости от всего происходящего, всё вокруг словно во сне. Или как будто ты в полудрёме, сидя в зрительном зале, смотришь крутой боевик об испытателях… Но что-то не сильно он тебя волнует, и ты, словно во мгле, глядишь безучастно на расплывчатое изображение приборов. Удивляют лишь необычные мелочи, к которым почему-то, словно к вязкому, замазывающему реальную картину клею, прилепляется внимание… к примеру – раздувшиеся, как футбольные мячи, компенсирующие перчатки. Или же «теннисный мячик», в который превратился выпирающий из наколенного кармана комбинезона блокнот в клеёнчатой обложке.
Усилием воли заставляю себя собраться: «В полёте ведь, не у тёщи же на блинах!»
Словно в замедленной съёмке, через туман, сквозь глушащий грохот в ушах медленно фокусируется внимание. И только снизившись ниже тропопаузы, на высоте одиннадцать-десять километров, начинает ощущаться долгожданное облегчение…
А вот теперь, после всего час с небольшим назад приключившегося, мы пришли к тепло нас встретившему известному лётчику-испытателю.
Игорь Петрович с Анатолием ведут узко профессиональный разговор о перспективах развития нашего отечественного «Спейс Шаттла» – Бурана. Я тянусь к книжной полке. Там среди большого количества книг: и художественных – классиков и современных авторов, и специальных, моё внимание привлекает второй том сборника стихов и песен Владимира Высоцкого. Открываю и читаю воспоминания Валерия Золотухина, где он, в частности, говорит о том, как ему повезло: ведя с давних пор записи об окружавших его людях и событиях, он может теперь прочесть и явственно вспомнить детали рядовых будней, проведенных рядом с Великим Поэтом нашего времени.
И вот здесь, сейчас, читая эти строки после всего случившегося, в компании столь авторитетных лётчиков, неординарных личностей, вдруг понимаю: я буду непременно вести какие-то записи, чтобы хоть в малой степени сохранить для других всю достоверность происходящих событий, яркость окружающих меня людей.
Итак, пусть разрозненно, урывками, порой лишь бегло - от случая к случаю, но я буду вести свой дневник!
Следующий очерк автору воспроизводить крайне тяжело, на это трудно решиться – да и в такие «чудеса» просто невозможно поверить… Но смолчать нельзя! А потому компромисс: без комментариев [и даже с незначительными сокращениями – прим.авт.] просто пере-опубликована собственноручно нами с Сан-Санычем Щербаковым написанная официальная статья: журнал «Законность» № 12 (782) – 1999, стр.40
* 1999. АФЕРА ПЫШНОГО.
(с сокращениями досл.цит… ревизии / цензурированию не подлежит):
… В журнале «Крылья родины» № 12 за 1998 г. помещена статья В. Филимонова «Тернистый путь к рекордам, или рассказ о том, как Иван Пышный, Владимир Кондратенко и Урал Султанов установили 12 мировых рекордов». А на обложке – фото, на котором два человека в лётном обмундировании стоят на фоне самолёта. Тот, который на фото слева, – не лётчик-испытатель, не рекордсмен, а мошенник-мистификатор, продолжатель дел Ващука и Пургина [о которых «Красная звезда» рассказала 16 сентября 2005 года в материале «Придуманные герои» - прим.авт.] Рекордов он устанавливать не мог, так как летать не умеет. Его участие в полётах на двухместном самолёте строго сводилось к функции центровочного груза. Однако в статье Филимонова он фигурирует в качестве командира экипажа.
Как такое могло произойти в Лётно-исследовательском институте, где принципы правдивости и объективности профессиональных оценок лётчиков-испытателей культивировались десятилетиями, а их нарушения многократно были оплачены кровью?
Биографию Пышного восстановить полностью трудно, ибо трудно разграничить факты и его фантастические версии. Развал Советского Союза и нынешняя взаимная изолированность официальных органов России и Украины не позволяют быстро, оперативно и достоверно проверять все детали. И потому установление истинного пути героя этого повествования заняло немало времени…
Летом 1994 г. в Лётно-исследовательском институте появился импозантный, напористый молодой человек, искренне тронувший многих должностных лиц своими рассказами, а также деловыми предложениями. Рассказами о героических полётах в ВВС, о службе в Афганистане, где он якобы был сбит и катапультировался, о невероятных превратностях своей непростой судьбы. Предложениями же – зачислить его в Школу лётчиков-испытателей и дать ему возможность совершенствоваться в полётах дальше. Причём, в духе времени – на коммерческой основе. Чего греха таить, для задыхающихся от безденежья института и Школы лётчиков-испытателей эти предложения были как манна небесная! К тому же легитимность подобных сделок внешне несомненна не только в нашей разваливаемой авиастроительной отрасли, но и во вполне благополучных аналогичных учреждениях капиталистического Запада.
Первые сомнения родились с началом его учебных полётов. Человек летать не умел. И, очевидно, никогда и нигде этому не учился – в принципе! Более того, стало совершенно ясным и отсутствие у него вообще какого бы то ни было образования. Но многие должностные лица в тот момент, ничтоже сумняшеся, закрыли на это глаза. В ЛИИ исправно выполнял грузовые авиаперевозки приведенный им транспортный Ил-76, давая работу многим авиационным специалистам и зарабатывая деньги на бессмысленные полёты «лётчика» Вани Пышного. На одном только учебном самолётике Л-39 он выполнил около сотни вывозных и контрольных полётов, но самостоятельно так и не вылетел! И кончилась бы эта чехарда ничем, если бы не…
Именно в тот период, в 1995 г., сменилось руководство Лётно-исследовательского института. Пришли «к власти» люди, очень быстро сориентировавшиеся – в духе того времени – на циничное разворовывание государственных средств, ресурсов основных производственных фондов предприятия. Многие из них сейчас находятся под следствием по различным уголовным делам, но закончатся ли они чем-либо логичным – пока неизвестно. А тогда для них такие Вани были просто находкой. И история возымела бурное продолжение.
По окончании Школы лётчиков-испытателей И. Пышному… было выдано свидетельство лётчика-испытателя установленного образца, и он был распределён в отряд лётчиков-испытателей ЛИИ им. М. М. Громова. Первая же проверка командиром отряда обнаружила его полную профессиональную несостоятельность. Позже начали происходить и намного более странные явления…
Из докладной записки от 18 ноября 1996 г. начальнику ГНЦ ЛИИ им. М. М. Громова Ф. Д. Золотареву – от командира отряда лётчиков-испытателей маневренных самолётов А. Ю. Гарнаева (с приложениями ксерокопий на 5 стр.):
«… Во вверенном мне подразделении числится лётчик-испытатель Пышный И. А. Данный лётчик-испытатель вовлечен в деятельность, представляющуюся мне наносящей ущерб интересам возглавляемого Вами Государственного научного центра и не подконтрольную мне как непосредственному начальнику. В этой связи докладываю Вам, что:
1. В январе с.г. Пышный И. А. убыл в служебную командировку в Великобританию, доложив мне устно о соответствующей вашей санкции и планируемом сроке – 3 месяца. По прошествии данного срока непоявление его на регулярной службе побудило меня к выяснению деталей данного командирования. При этом выявилось, что:
– данная командировка Вами официально не санкционировалась, командировочное удостоверение за № 04-4340 от 21.12.1995 г. было подписано сроком на один год вашим заместителем Ахрамеевым В. И. (приложение № 1);
– основанием для данного командирования была фиктивная ссылка на ваш приказ № 455 (приложение № 2), к которому ни Пышный И. А., ни Ахрамеев В. И. не имеют никакого отношения.
2. Вышеприведенные факты побудили меня к инициативной проверке данных Пышного И. А. по лётной документации, личному делу и выборочной их сверке с иными данными. При этом выяснилось, что официальные служебные данные Пышного И. А., содержащиеся в его документации, имеют противоречия. Например – данные по прохождению им службы и о полученном образовании до поступления в Школу лётчиков-испытателей, отраженные в лётной книжке (приложение № 3) и хранящейся в личном деле автобиографии (приложение № 4). Многие обязательные подтверждающие документы, к примеру дипломы об окончании учебных заведений и старые лётные книжки, отсутствуют в принципе. В связи с этим, в свою очередь, появились веские основания предполагать об имеющих место подложных сведениях…»
Подобных докладов потом было немало, касались они в том числе и грубых нарушений при организации так называемых «рекордных» полётов.
Из докладной записки командира отряда лётчиков-испытателей от 27 июня 1997 г. начальнику Лётно-исследовательского института им. М. М. Громова:
«26 июня с.г. на нашем предприятии была произведена попытка т.н. “установления мирового рекорда” на самолёте МиГ-25РУ № 4401.
Об этом плане я узнал из случайного разговора в коридоре ЛИЦ и был удивлён тем, что мне, как командиру истребительного отряда, ничего об этом неизвестно – подобные полёты не могут выполняться без тщательной предварительной технической и методической подготовки, обсуждения не ниже, чем на методсовете предприятия в соответствии со ст. 2.8.4., 2.8.5 РПИП-88.
… на Ваш запрет до выяснения всех обстоятельств я тут же официально передал данную команду в диспетчерскую, руководителям полётов и лётчику-испытателю Султанову. Несмотря ни на что, данный полёт продолжал готовиться.
… лишь на моё требование с воздуха по радио не разрешать РП выполнение данного полёта до выяснения всех обстоятельств со всеми компетентными лицами и лично начальником института был дан окончательный отбой.
Считаю всё происшедшее грубым нарушением требований документов, регламентирующих организацию и проведение испытательных полётов, попранием норм профессиональной этики. Прошу проведения служебного расследования…»
Но все эти факты, последующие многочисленные устные и письменные обращения «наверх» долгое время не были услышаны. А затем начали следовать и иные санкции: угрозы командиру отряда, попытки увольнения его начальником Лётно-испытательного центра И. Волком с занимаемой должности, оказание давления на многих других «сомневающихся».
Продолжаться этот рассказ мог бы ещё долго…
Весной 1998 г. наконец-таки компетентные органы прервали «славный полёт» и эту «блистательную» карьеру лжелётчика. Гражданин Пышный, он же Байков, он же Лиепиньш и пр. – был арестован. Ему предъявили обвинение по пяти (!) статьям УК РФ [в т.ч. использование для проникновения на режимный объект документов ранее убитого офицера и мн.др… прим.ред.], и в качестве меры пресечения он был взят под стражу. Когда писались эти строки, мучительное следствие длиной более девяти месяцев было окончено, материалы переданы в суд. Впрочем, к удивлению, дело на глазах развалилось. Из пяти официально предъявлявшихся обвинений осталось только два. Чем всё закончится, пока не ясно…
Но спасибо правоохранительным органам хотя бы за то, что в процессе следствия была-таки достоверно и точно установлена биография нашего «героя». А вкратце она такова:
Самое светлое пятно в ней – срочная служба в Советской Армии в начале восьмидесятых рядовым солдатиком в одной из подсобных воинских частей. Всё остальное – непрерывный криминальный бред. Поступления и отчисления с первых же курсов самых разных учебных заведений – от артистической бурсы до учебно-авиационного центра. Многолетняя карьера профессионального «альфонса»: от имён и фамилий обманывавшихся и затем обворовывавшихся им возлюбленных гражданок рябит в глазах… Затем – увезенные из некоего совхоза, якобы по телеграмме некоего лётного отряда, неизвестно куда фуры с яблоками… И т.д., и т.п.
В 1986 году – арест по многочисленным обвинениям, суд, приговор, лишение свободы… В 1991 году – развал Советского Союза, а с ним и всех связей правоохранительных и иных официальных органов бывшего СССР.
Далее, как говорится, см. выше…
Из представленной для приобщения к материалам судебного дела официальной служебной характеристики от 17 февраля 1999 г. на Пышного Ивана Анатольевича, бывшего лётчика-испытателя Лётно-исследовательского института имени М. М. Громова:
«В период 1996-98 гг. И. А. Пышный во время нерегулярных появлений по основному месту работы выполнял отдельные виды полётов на самолётах с двойным управлением в экипаже с опытными лётчиками. Данная лётная деятельность носила несистемный и зачастую противоречивый характер.
На службе и в быту И. А. Пышный лжив, ненадежен, абсолютно безнравственен. Постоянно лжёт с целью искажения информации, не останавливаясь при этом перед спекуляциями на самых святых людских чувствах и понятиях. Обладает хорошими психологическими способностями и чётко ведёт просчёты во взаимоотношениях с людьми, однако направленность его действий исключительно корыстная и мошенническая. Не скрывал своей приверженности к получению любых требуемых решений путём подкупа должностных лиц…»
В аферу Пышного вольно или невольно, оказалось втянуто много людей. Должностные лица прекрасно понимали, что находящийся в самолёте Пышный является не более, чем “ГВМ” (габаритно-весовым манекеном). Однако они же стали соучастниками мошенничеств, подтверждая командирские полномочия Пышного.
Бывший инженер по лётным испытаниям Филимонов, несмотря на свой ниже среднего профессиональный авторитет, а также и многие другие понимали, что повторять рекорды, установленные на самолёте МиГ-25 Федотовым и Орловым 20 и 30 лет назад, бессмысленно. В 1997 году к ним даже не приблизились. Несмотря на некоторые манипуляции с весовым классом конкретного самолёта МиГ-25РУ, установленные рекорды не имеют ни технического, ни спортивного интереса, указанные в статье рекорды не выходят за нормативы ординарных полётов строевых лётчиков по курсу учебно-боевой подготовки на самолётах МиГ-25…
Сейчас законы и нравы нашего общества стали значительно мягче, особенно для жуликов. Соучастники пышновских афер сами, может быть, оказались жертвами мистификации… Но всё же объяснения дать они должны, хотя бы потому что за всю историю ЛИИ эти факты беспрецедентны!
Иван Пышный-Байков-Лиепиньш хотел пожить жизнью уважаемого человека, представителя престижной героической профессии. И он этого, хотя и ненадолго, добился. Но при этом низвёл до положения мошенников лётчиков-испытателей, инженеров и некоторых руководителей ЛИИ.
Это последнее обстоятельство возмущает и оскорбляет ветеранов Лётно-исследовательского института. Оно же подрывает и все титанические усилия того ныне активно действующего лётно-испытательного состава, который искренне озабочен сохранением ещё пока недорушенных остатков российского авиастроения.
А. ГАРНАЕВ, лётчик-испытатель ЛИИ им. М. М. Громова, командир отряда лётчиков-испытателей №1, Герой России
А. ЩЕРБАКОВ, председатель совета ветеранов ЛИИ им. М. М. Громова, заслуженный лётчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза [конец досл.цит… с незначительными сокращениями - прим.авт.]
* 2017. К СЛОВУ, НАСЧЁТ «ЗАКАЗУХ»…
Прикольно порой оглянуться на парочку-троечку десятилетий назад! А бывало в жизни по-разному…
Например, в бытность многолетне-бессменным Командиром отряда лётчиков-испытателей №1 Лётно-исследовательского института (подразделения, имевшего самые наивысшие во всём отечественном авиапроме «забойные» испытательные задачи и лётные допуска)… получил я-было от Руководства строгий наказ: как инспектор-экзаменатор слетать проверки техники пилотирования (ПТП) на методику лётных испытаний (МЛИ), крайние режимы и по приборному пилотированию с Игорем Петровичем – и зарубить его как профессионально непригодного!… Игорь Петрович в тот момент был уже в преклонном для активного летания возрасте 60+, а прежние его попытки административно-руководящей деятельности у всех окружающих (в т.ч. и у меня – его проверяющего) вызывали… как бы тут помягче выразиться? С трудом подбираю слова … скажем (излишне мягко) – недоумение.
В пасмурную среду 21 февраля 2001 года мы с ним слетали на разнотипных МиГовских спарках два с половиной проверочных полёта: на МиГ-21УМ сваливания-штопора и сложный пилотаж, на МиГ-23УБ на МЛИ, плюс «прицепом» с конвейера на заходы по приборам.
В тех полётах меня больше всего поразила даже не его по-прежнему уверенная, по-испытательски дерзкая, очень точная манера пилотирования, особенно при выводе из самых злых «провокационных» штопоров… а мурашки-то по спине побежали и до, и после полётов – от его затравленного «волчьего» взгляда (он конечно же знал, что ко мне как к слывущему «злым» инспектору его посылали «с приговором на эшафот» – на котором никакие прежние заслуги никогда в полётах не учитывались)…
Но на разборе у меня рука не дрогнула – я проставил в его лётной книжке все «пятёрки» просто-напросто потому, что он на самом деле им соответствовал! Принял на себя весь начальствующий удар, а всех «заказчиков» (включая Первое лицо – тогдашнего начальника ЛИИ) твёрдо послал куда подальше: «Вам надо – вот вы и ищите другие инструменты для расправ, но не меня!» Поимел на этом кучу проблем, вскоре из ЛИИ ушёл… но нет худа без добра – может, иначе впоследствии и не привела бы моя «дорожка-судьба» ни в Airline Transport Pilot Academy (США), ни к получению международного пилотского свидетельства FAA-ATPL, ни в европейский Airbus Training Center (Франция), ни в капитанское кресло трансконтинентальных лайнеров российского Национального авиаперевозчика…
Игорь Петрович после этого в ЛИИ больше не летал – он ушёл на пенсию с почестями и гордо поднятой головой. Я тоже твёрдо и прямо смотрю на окружающих людей и прошедшие события: сам горжусь, что моей рукой расписаны самые последние «пятёрочные» экзаменационные лётные проверки в заключительной лётной книжке Игоря Петровича Волка – Героя Советского Союза, Заслуженного лётчика-испытателя СССР, настоящего лётчика-космонавта (вполне реально летавшего и на орбиту, и осуществившего первый подъём отечественного воздушно-космического летательного аппарата «Буран»)!
Источник: Александр Гарнаев