Холеру в Одессу завезли из Батуми. А может быть, из Астрахани, где тоже произошла вспышка. Пандемия началась в 1961г. и поразила в основном страны Азии. Пик пришёлся как раз на 70-й год.
Ничего этого мы не знали, когда отдыхали с мамой на море. Я переходила в девятый класс, а сестра - в седьмой.
Остановились в посёлке Дофиновка. Сейчас это район города, а в то время из Одессы тащился переполненный автобус, поднимая за собой шлейф пыли.
Снимали крохотную комнатку, где чудом уместились две койки со столиком. Пробирались в свои "хоромы" через других отдыхающих, которым досталось проходное помещение.
О приемлемых условиях даже не мечтали. Нашли место, где переночевать, уже спасибо. Мы с сестрой мостились вдвоём на кровати с панцирной сеткой. Деревянный туалет хлопал дверью среди грядок с морковкой.
Огород заканчивался обрывом, крутая тропинка сбегала на маленький "домашний" пляж. Центром цивилизации служил большой, настоящий, где продавали горячую кукурузу.
В местной забегаловке песок скрипел под ногами на кафельном полу, и варили восхитительные вареники с картошкой.
О еде сильно не беспокоились. В комнате на столике в банке с водой плавало сливочное масло. Так оно не портилось в жару. На хлеб намазали, помидором закусили - получался завтрак. Главное, что море днём и ночью шумело в двух шагах.
Приехали мы из Кишинёва на две недели. Три часа на электричке. Стоял конец июля.
Мы с сестрой купались до синих губ, завидовали местным пацанам, которые из воды не вылазили. Мама пыталась установить график, стращала простудой.
Однажды вернулись с пляжа, завалились отдыхать, и вдруг я почувствовала себя неважно. Разболелась голова, затем живот, к вечеру поднялась высоченная температура. Допрыгалась, простудилась.
Но дальше началась рвота и кошмарное расстройство кишечника. Я не успевала лечь и опять сползала с кровати. Жар иссушал изнутри, голова разламывалась на части. Так плохо мне не было никогда за всю оставшуюся жизнь.
До сих пор помню, как страшно хотела пить, мечтала о ледяной воде. Давали противную тёплую.
На наше счастье жильцы из проходной комнаты выехали, мама носилась с горшком туда-сюда.
Чем-то меня лечила. Врача в Дофиновке не было, мама преподавала в медицинском институте и часто с болезнями справлялась сама. Сказать, что сильно испугались - вроде нет.
Предположили отравление в местной забегаловке. А может быть, виновато масло, которое плавало в банке на столе. Но слишком высокой была температура, держалась под 40. Я никогда ещё ничем не отравлялась.
Три дня из меня лило со всех сторон. Воду заглатывала из огромной кружки, её не хватало. Всё время хотела пить, пить, пить. Целое озеро.
На четвёртый день болезнь отступила, спала температура. Я без сил валялась на кровати. Сестра на это время переселилась к маме. Уходило драгоценное время отдыха.
Наконец, я смогла подняться. Первым делом отправились на большой пляж.
Это было воскресенье. В море я не лезла, грелась на солнышке.
Вдруг прямо по песку на пляж въехала машина скорой помощи. Вышли люди в халатах. Мы подумали, что кому-то стало плохо. Но к машине потянулись отдыхающие. Собралась небольшая толпа, остальные лениво наблюдали издалека.
Врачи жестикулировали, что-то говорили. Мама решила послушать. Назад неслась бегом:
- Скорее, быстро собирайтесь, уезжаем! В Одессе холера!
Мы с сестрой заныли - а море? Какая ещё холера? Средние века, что ли? Я только-только поправилась, самое время навёрстывать упущенные дни.
Но пляж стремительно пустел. Мы пошвыряли вещи в чемоданы и помчались на остановку автобуса.
В который втиснуться не смогли. Народ с боем штурмовал двери, перекошенный ПАЗик выпустил струю дыма и отвалил в обратный путь, унося в чреве счастливцев.
Следующего не ожидалось. В шесть часов вечера область закрывали на карантин.
Мы понуро вернулись в свою комнатку. Холера. Что это такое, никто не знал. И что делать дальше, не представляли.
Продолжение - ЗДЕСЬ.