Лидер «Кино» – одна из немногих отечественных рок-легенд, которая взрослела вместе с самими слушателями у всех на виду.
В 1986 году официальная пресса, включая и наш петрозаводский «Комсомолец», больше всего хвалила группу «Кино» за гражданственность, приводя в пример «Перемены» и «Безъядерную зону». Сам Цой не очень-то любил песню, долгое время не включал её в свои альбомы, да и эффектный финал фильма «АССА» называл «пришитым белыми нитками».
Настроение цоевской музыки совпало с настроением эпохи перемен по чистой случайности, да и то ненадолго. Незадолго до смерти Виктор будет петь совсем другое: «И мне не нравится то, что здесь было, и мне не нравится то, что здесь есть…»
Группа «Кино» в своих песнях объясняла слушателям простую вещь, что свобода лучше, чем несвобода. Однако об этом говорит вся отечественная и мировая классика. Романтик Цой был достаточно прагматичным человеком, чтобы точно знать свою целевую аудиторию – таких же романтиков, не умеющих маршировать строем. Таких не берут в суперагенты потому, что проблем от них больше, чем пользы.
Виктор Цой пришёл к этой внутренней свободе не сразу. Лидер «Кино» – наверное, одна из немногих отечественных рок-легенд, которая взрослела вместе с самими слушателями у всех на виду.
Эволюцию Цоя проследить пошагово не составляет труда. Самодеятельная группа «Палата №6», где он играл на басу, звучала просто ужасно – вокал местами не прослушивался, а с остальными инструментами дело временами обстояло не лучше.
Первые квартирные концерты «Кино», фигурировавшего ещё под нелепым названием «Гарин и гиперболоиды», чаще всего неимоверно скучны. Мало того, что люди толком не умеют ничего делать, так ещё и песни абсолютно никакие. В любой компании наверняка найдётся такой же любитель побормотать что-то невнятное под перебор струн, но вряд ли даже он всерьёз верит, что когда-нибудь будет собирать на свои концерты стадионы.
Безнадёжность ситуации усугублялась ещё и тем, что Виктор и его первый соратник по группе Алексей Рыбин вышли из питерской панк-тусовки. Если первопроходцы западной панк-сцены – Sex Pistols, Ramones, Clash, Strangers, занимались пусть и весьма специфической, но всё-таки музыкой, тридцать лет спустя воспринимаемой почти как классика жанра, то наши первые панки просто дурачились, спасаясь от скучной советской действительности. Даже самый харизматичный из них – лидер группы «Автоматические удовлетворители» Андрей («Свин») Панов – был неплохим клоуном, своими забавными проделками разбавлявшим снобизм и пафос рок-тусовки, но стоило ему выйти на сцену или попасть в студию, получалась одна большая ошибка природы. Свин всё-таки оставил какой-то миф о себе, какой-то след в истории, а от большинства его друзей и собутыльников не осталось ничего. Цой мог запросто разделить их судьбу, если бы в нём не проснулся автор хороших песен.
Безусловно, всем лучшим в своём наследии Виктор обязан влиянию более опытных друзей. Поэту Алексею Дидурову, организовавшему первые московские квартирники ленинградских музыкантов, БГ, Майку, наконец, хозяевам подпольных студий звукозаписи Алексею Вине и Андрею Тропило, сумевшим из откровенно сырого материала слепить несколько симпатичных альбомов и дать им всесоюзную известность.
А ещё героев и звёзд создаём мы, слушатели, точнее наше коллективное бессознательное. Мы все в детстве воспитывались на книгах Аркадия Гайдара, а Цой – типичный гайдаровский персонаж: странный, одинокий, тревожный, то ли чудом выживший Кибальчиш, то ли родившийся с опозданием на полвека Тимур.
Но главное даже не это. Я прекрасно помню, почему цоевские песни зацепили меня в пятнадцать лет. В них мало того, что начисто отсутствовала всякая дидактика, но и вообще почти не угадывалось эмоций. Какие-то случайные бытовые детали, ночь, одиночество, ощущение затерянности в лабиринтах мегаполиса, в мире вообще. Всё это легко можно было примерить на себя, на свои обстоятельства жизни, своё состояние души. А в пятнадцать лет очень важно, когда тебя понимает хоть кто-то – ну, хотя бы этот глуховатый голос в магнитофоне. На мой взгляд, одна из самых гениальных песен раннего «Кино», да и вообще один из лучших образцов любовной лирики – «Проснись, это любовь!»:
Твои родители давно уже спят, уже темно.
Ты не спишь, ты ждешь, а вдруг зазвонит телефон.
И ты готов отдать все за этот звонок,
Но она давно уже спит там,
В центре всех городов.
Проснись, это любовь,
Смотри, это любовь,
Проснись, это любовь…
Проснись, это любовь.
Cмотри, это любовь.
Проснись, это любовь…
В 80-х многие рокеры просто стеснялись произносить слово «любовь», опошленное и обесцененное попсовиками. И вот так корректно и одновременно откровенно высказав за нас наши потаённые мысли, можно делать с целым поколением всё, что угодно. В том числе и говорить на более глобальные и философские темы. Жаль только, что самые свои глубокие и значительные вещи – «Группу крови», «Звезду по имени Солнце», «Кукушку» – Цой написал уже в период, когда из него ловкий делец Юрий Айзеншпис начал лепить поп-звезду. Оба извлекли максимум дивидендов из прижизненной киномании, но музыкант и заплатил за свою популярность немалую цену.
В какой-то момент казалось, будто его уж чересчур много на экранах, в радиоэфире, на страницах молодёжных журналов. Это раздражало, и хотя большинство песен по-прежнему нравилось, раздражение часто заглушало другие чувства. Кроме того в роке всё больше ценился эпатаж и политический радикализм. «Кино» с его «прогулками романтика» смотрелось архаично на фоне сибирских панков, швырявших со сцены эпатажные афоризмы.
Неожиданная для всех гибель Виктора в автокатастрофе не только не помогла по-новому взглянуть на его творчество, а только ухудшила положение. Появилось множество групп, более или менее похоже подражавших «Кино». Некоторые из них честно говорили, по чьим следам идут, некоторые утверждали, будто Цой надиктовывает им целые альбомы с того света путём телепатической связи, кое-кто даже забрасывал свои записи в Интернет под видом «неизданных шедевров» кумира, но во всех случаях имела место откровенная спекуляция.
Потом пошли трибъюты, ди джейские ремиксы, фильм «Бездельники», не заслуживающий ни единого приличного слова в свой адрес… Фаны, писавшие на заборах «Цой – бог!», девочки, влюблявшиеся в Цоя примерно так же, как их ровесницы в Рому Жукова и Женю Белоусова, по сути своей оказались носителями того самого тоталитарного мышления, которое пытался разрушить Виктор. Невольно согласишься с иронией Александра Градского, спевшего однажды от имени своего поколения: «А мы не ждали перемен, и вам их тоже не дождаться!».
Ещё горше сознавать, что Цой остался недопонят даже некоторыми друзьями и единомышленниками. Скажем, перепевая замечательную «Песню без слов», группа «Алиса» заменила строчку «каждому вору – право украсть» на «каждому вору возможность не красть». Мало того, что это даже фонетически звучит ужасно, но и смысл получился весьма спорный. Всё-таки воровство сопровождает человеческое общество ровно столько, сколько существует материальный достаток. Возможность не красть у воров может появиться лишь в стране, лежащей в руинах – недаром же при Сталине коррупция не достигала нынешних масштабов лишь потому, что в перерывах между революционными катастрофами и мировыми войнами красть особенно нечего.
Говорят, будто голос Цоя звучал из динамиков над живой цепью, окружавшей Белый дом в августе 1991 года. Это был, кажется, последний момент, когда народ – то есть народившаяся бесформенная биомасса серьёзно пытался стать обществом, решающим свою судьбу.
Автор: Олег Гальченко
Большое спасибо, что дочитали до конца. Будем вам очень признательны, если вы поставите лайк этой публикации и поделитесь ею в своих соцсетях (нажав на логотип соцсетей справа), чтобы и другие люди могли увидеть этот материал.
Подписывайтесь на наш канал "Лицей"!
https://gazeta-licey.ru/blogs/oleg-galchenko/21832-vooruzhyon-i-ochen-opasen