Она открыла глаза, будильник светил на стену, 6:00.
- О боже, зачем ты встал так рано! - Хотела разозлиться, но сонное тело не разрешало. Запахи свежего молотого кофе и бекона потянули её на кухню. И причина в том, что вчера на ужин у них были только виски, секс и сигареты. Желудок срочно просил еды. В темноте коридора маячком светил вход на кухню, и еле слышно пел Шаляпин,
«Уймитесь волнения страсти!
Засни безнадежное сердце!
Я плачу, я стражду,-
Душа истомилась в разлуке»
Сонными, заспанными глазами она увидела, что он готовит, как обычно, абсолютно голый. Жарит яичницу с беконом, прищурившись от едкого дыма сигареты, мелодично подпевая. Вся картина представлялась полнейшим хаосом: большая кухня была наполнена запахами, на виниловом проигрывателе, который бог весть откуда он протащил на корабль, завывал свой романс Шаляпин. Кофеварка, на время забросив свою привычную обязанность, превратилась в старый паровоз, который вот-вот готов был лопнуть от своей работы и полного резервуара кофе. «Дриньк!» оповестил тостер о полной готовности тостов. Периодически это идеальное сочетание звуков нарушал привычный гул корабля. Медленно, но верно разрезающий космическую вечность, кружа их собственный рай вокруг Марса.
– Ещё одна отметина души? Спросила она - От неожиданности он выронил сигарету и от неловкости сам же на неё наступил.
– Ай, блядь. Доброе утро.
Она ухмыльнулась, взяла кружку, наполнила её свежим кофе, бросив туда два кубика сахара, села.
– Не то что бы отметина души, но этот отрывок я понимаю больше чем другие. Чуть выше коленки в аккуратный столбик было набито: «Ты – моя, даже если я тебя никогда не увижу»
-Откуда это?
- Кафка, Письма к Милене - сказал он с безразличием.
-Завтрак?
- Да! Я безумно голодная.
- Кушай, я в душ.
- Угу.
Босые ноги по металлическому полу, его голое тело направилось в душ. И уже через мгновение из двери начало сочиться облако теплого пара.
