Вышли мы из лагеря Пирога часов в десять утра. Перед обратной дорогой Николай наметил маршрут на карте и приблизительно мы знали сколько нам надо пройти и сколько на это должно уйти времени. Мы всегда передвигались по тайге по намеченным маршрутам, ориентируясь по компасу и придерживаясь намеченного азимута. Знали, что часа через четыре должны были выйти в низовья Туколенны и далее двигаясь берегом, вдоль речки, не углубляясь в тайгу должны были выйти к нашему лагерю.
Прошло четыре часа, прошёл ещё час, а нашей тукленны нет и нет. Николай сказав, что что - то здесь не так, что мы наверное сбились с пути взобрался на лиственницу, почти на самую макушку, оглядел местность и мы отправились дальше ориентируясь по солнцу. Позднее мы сообщили о своём блуждании вблизи Пирога и передали координаты места где мы блуждали. Геологи с Пирога провели там поисковые маршруты, пробили несколько шурфов и и обнаружили залежи магнетита (руда на железо), как следует из названия "магнетит" он обладает магнитными свойствами и оказывает влияние на стрелку компаса, из - за чего мы и сбились с пути, но при этом стали невольными первооткрывателями рудопроявления магнетита.
Вышли к Туколенне в её низовья к вечеру, пошёл дождь нудный, моросящий, начинались сумерки, а вскоре и потемнело. Мы остановились, развели костёр, подкрепились консервами с сухарями, попили чаю. Спрятаться от дождя было негде, но что хуже всего мы не могли обсушиться. Сидели нахохлившись у костра, от жара от одежды со стороны костра валили пар, а спина мокла, а дождь всё не прекращался. Не далеко от нас стоял триангуляционный знак, мы нарубили веток, соорудили что - то вроде шалаша вокруг этого знака, залезли внутрь и попытались уснуть. Но о сне не могло быть и речи, было очень холодно, мокрая одежда не грела, мелкая дрожь сотрясала тело. С нами была лайка - Юла, мокрая жалобно повизгивая она прижималась к нам. Мы с двух сторон прижались к ней, от неё шло тепло, почти, как от печки, но мокрая спина не давала полностью согреться, а вот Юла согрелась и уснула. А мы так и дрожали всю ночь от холода и даже подремать удавалось плохо.
На рассвете встали, развели костёр, позавтракали, выпили горячего, крепкого чая, слегка обсохли, обогрелись и взбодрённые отправились дальше, надеясь, что по дороге одежда высохнет сама собой, тем более, что дождь к утру прекратился, а утром вышло солнце и как будто бы дождя и не было. Солнце поднималось всё выше и выше, мы шли как можно быстрее и согрелись настолько, что одежда начала парить и мы на ходу обсохли. Пришли мы в наш лагерь часа в четыре, никого не было, они, как выяснилось позднее ушли в маршрут, вернулись к вечеру. Мы развели костёр, приготовили поесть и быстро подкрепившись залезли в палатку, в спальники и отключились от усталости и спали, как убитые.
Задержались на Туколенне, ещё на несколько дней, завершали работу. Попытались сплавиться, но сплав не удался, начались сплошные пороги, а дальше речка обмелела так сильно, что о сплаве не могло быть и речи, начальник отправил меня посмотреть - далеко ли продолжается мелководье. Я прошел с пару километров, везде было мелко, а из воды повсеместно росли лопухи, подрагивающие на течении. Я вернулся обратно, рассказал об обстановке, мы начали тянуть лодки вверх, до ближайшей более - менее просторной площадки, где мог бы сесть вертолёт. Тянули на себе лодки, как бурлаки где - то с километр, добрались до широкой площадки, остановились, разгрузили лодки, установили палатку.
На следующий день сообщили на базу о сложившейся обстановке, сообщили так же и наши координаты, нам ответили, что через несколько дней за нами вышлют вертолёт. Эти несколько дней мы продолжали работать, маршрутили данный район. Через три дня прилетел вертолёт, но он был частично загруженный и мы не могли забрать всё наше снаряжение. Загрузили всё, что смогли и начальник со своим рабочим улетели на Дулькуму, участок работ, который располагался от севернее. Мы с Николаем остались, в ожидании другого вертолёта, который пообещали нам выслать. Что бы не скучать и зря время не тратить, мы сделали за два дня ещё два контрольных маршрута. Дни стояли солнечные, было тепло, работалось легко. Правда один маршрут достался нам трудный, мы попали на обширный горельник, тайга в этом месте несколько лет назад выгорела от пожара и горельник весь порос молодым леском, но ничего устали, но не очень.
Вернулись с этого маршрута, связались с Дулькумой, Николай переговорил с ними и сообщил мне, что вертолёта не будет дней десять.
Ждать мы не могли и решили идти на Дулькуму своим ходом, а это километров тридцать. Весь следующий день, занимались тем, что упаковывали снаряжение, укладывая его компактно в кучу. Баул с копчённым мясом подвесили на дерево, что бы зверьё не добралось. Утром встали, накрыли вещи палаткой, всё хорошо закрепили. Позавтракали и вперёд на Дулькуму, рассчитали, что за два дня с одной ночевкой доберёмся до места. Две трети пути шли маршрутом, чего идти просто так, слава Богу тайга нас радовала, шли легко. По пути пока Николай занимался описанием очередной точки маршрута, залаял Басмач я отправился посмотреть, увидел, что он лает на глухаря, подкрался с обратной стороны, выстрел и глухарь свалился под дерево, а мы получили шикарный ужин. Чистили мы дичь таким образом, что бы не возиться с перьями, мы обдирали шкурку вместе с перьями и получали чистую тушку птицы. И быстро и возиться с перьями не надо.
К вечеру мы сделали остановку, устроили привал, переночевали, ночь была на удивление тёплой, хорошо выспались и с рассветом опять в путь. Тайга продолжала нас радовать, ближе к полудню мы подошли к подножию обширного плато, на котором и располагался участок Дулькума. Маршрут на этом завершили, подкрепились обедом и чаем и отправились дальше, шли вверх по небольшому склону, через несколько километров выбрались на плато и продолжили путь по равнине. До нужного нам места добрались к вечеру, к слову сказать, на Дулькуме работала жена Николая, тоже геолог и он шёл радостный, в предвкушении встречи после длительной разлуки. Я слегка, по дружески над ним подтрунивал, он улыбался ничего не отвечая на мои шутливые выпады.
На Дулькуме встретил студентов с которыми познакомился в Северо - Енисейске, с одним из которых с Сашкой мы как - то легко и быстро сошлись, он был из Ленинградского горного института, после третьего курса. На Дулькуме он находился с начала сезона, Сашка рассказал мне историю, которая с ним произошла. В начале сезона, когда шла заброска отрядов в тайгу, его и ещё одного геолога и некоторым снаряжением забросили на Дулькуму, сказав, что остальные люди и снаряжение начнут прибывать начиная со следующего дня. А на следующий день начались дожди и продолжались неделю с небольшими перерывами. Они поставили палатки, сложили в них снаряжение, устроились и сами, а когда начали разбираться с продуктами выяснилось, что из продуктов - пара ящиков консервированного супа свекольника и ящик сгущёного молока. И они этим питались целую неделю ни тебе сухарей, ни галет и конечно наелись этого свекольника и сгущёнки, как выразился Сашка, на всю оставшуюся жизнь, а на сгущёнку он и смотреть не мог, до такой степени она ему приелась.
На Дулькуме же произошёл еще один не очень приятный инцидент. Поваром здесь работала женщина лет сорока, Муж её тоже работал рабочим на этом участке. Однажды, это случилось когда я уже был на Дулькуме,, как рассказывали свидетели происшествия, повар занималась у себя по навесом своими поварскими делами и вдруг закричала и бросилась бежать куда - то вглубь тайги. Её догнали, она, как выяснилось выпила уксус, не знаю сколько, но наверное глотнула хорошо, так как пробежав немного упала. По слухам её достал муж своей ревностью и она сделала то, что она и сделала. Вызвали срочно вертолёт, а тут ка на зло опять пошли дожди и так два дня, на третий день когда дождь начал стихать, но ещё не закончился, на небе начали появляться просветы вертолёт прилетел и её отправили, но как мы узнали позднее спасти её не удалось. Да и больница в Байките, где располагалась база нашей партии оставляла желать лучшего.
На Дулькуме я занимался тем, что прокладывал профили и для работы и технические, по которым ориентировались рабочие, что бы они не блуждали и всегда могли выйти по профилю к лагерю. Прокладывали мы профили ориентируясь по компасу, выдерживая направления по сторонам света или же по заданным направлениям, которые были необходимы для проведения работ. Делали мы это всегда в паре, иногда с Сашкой, иногда с кем - нибудь другим, так я работал где - то с неделю. Рядом с нашим участком находился в шести километрах небольшой участок, где работали четыре буровика, обслуживающие два буровых станка УПБ - 25 и геолог, который осуществлял общее руководство на этом участке.
Однажды мой руководитель практики, мой начальник с кем мы были на Туколенне позвал меня с собой пройтись маршрутом на этот участок. К слову сказать он всегда ходил в маршруты то с одним, то с другим студентом. В этот раз взял с собой меня. Часть пути к этому участку проходила по болоту, где - то с километр. Болото было покрыто толстым слоем травы и трава эта, когда идёшь по ней пружинила под ногами, ощущение было не очень приятным, тем более когда знаешь, что под травой вода, а глубина неизвестно сколько. То тут, то там встречались так называемые "Окна", поросшие ярко - зелёной травой, к которым, как мне объяснили подходить близко категорически нельзя ибо можно легко провалиться и выбраться оттуда было практически невозможно.
Мы прошли это болото, взяв на всякий случай по жердине, вышли из болота и двинулись дальше вдоль ручья. Мой начальник периодически делал остановки, описывая очередную точку наблюдения, брал образцы пород, я писал этикетку, укладывал в мешочек, завязывал и складывал к себе в рюкзак. Рюкзак раз за разом становился тяжелее и тяжелее и стал оттягивать плечи. Но вскоре мы вышли к палаткам, где и завершили свой маршрут. По пути начальник подстрелили двух глухарей с которыми мы и пришли к месту назначения. Отдали глухарей и их них получился хороший ужин. На следующий день мы вернулись в свой лагерь на Дулькуму.
Спустя несколько дней прибыли наши вещи с Туколенны и опять я был с гитарой, с которой не расставался ни на одной из своих студенческих практик. Теперь вечерами я развлекался игрой на гитаре и баловал песнями своих слушателей. И хоть пел и играл не очень, слушатели находились всегда и часто мы пели все вместе.
Прошло ещё несколько дней и мой начальник решил меня отправить на этот маленький участок. Как выяснилось геологу с того участка надо было срочно выехать по каким - то делам на большую землю, а заменить его в данный момент было не кем и начальник мой не придумал ничего лучшего, как отправить меня студента на замену тому геологу, а там был свой объём работ, за который надо было отвечать и руководить всем процессом работы. Я не возражал, но когда он сказал, что желательно мне отбыть туда как можно скорее, я вспомнив про болото ответил, что один я туда не пойду и прямо ответил, что опасаюсь болота и добавил, что не дай Бог что со мной случится, а ему, как моему руководителю придётся за меня отвечать. Он со мной согласился, а через пару дней прилетел вертолёт и меня перебросили на этот участок и с этим же вертолётом геолог с этого участка и улетел, предварительно быстро описав мне все объёмы работ, показав и отметив на карте намеченные профиля и профиля, которые ещё надо было обозначить на местности.
И я остался, с собой мне дали рацию, которую я сразу и установил, выставил антенну на ближайшей лиственнице. И пошла моя самостоятельная работа, я контролировал работу бурильщиков, намечал точки будущих скважин и конечно занимался документацией керна, попутно намечал на местности новые профиля. Рядом с нами расположился отряд геофизиков, занимались они магнитной разведкой. Командовал у них начальник отряда, мужик средних лет, а с магнитометрами управлялись двое девчат - геофизиков, каждая на своём маршруте, сопровождали каждую всегда два рабочих. Над которыми мы дружески подшучивали, называя девушек операторами, а мужиков одного - "Затесатором", так как он по ходу маршрута ставил затески на деревьях, отмечая таким образом профиль, а второго - "Записатор", он записывал данные с магнитометра, которые ему диктовала оператор.
Потекли будни, я ходил на буровые, намечал фронт будущих работ, документировал керн, а в свободное время, так как я был более свободен занимался приготовлением пищи, рыбачил и собирал грибы бродя по окрестностям лагеря. Грибов в округе было море, места ведь дикие, не хоженые. Буквально пол часа и набираешь ведро красноголовиков, как их называли буровики, а по сути подосинновики. Ещё собирал иногда голубику, которой было больше чем достаточно и которую мы ели пересыпая сахаром. Рыбачил на ручье, на берегу которого стояли наши палатки. Ловились в основном налимы и хариусы. Рыбалка доставляла мне особенное удовольствие. Готовил пищу я своеобразно, варил сразу целое ведро куда закладывал несколько банок свекольника, обязательно пять банок говяжей тушёнки и большую банку тушенки свиной, которую мы называли "Великая Китайская стена", которая была изображена на этикетке.
Повар у нас появилась где - то неделю спустя, прилетела на вертолёте вместе со своим мужем буровиком, а один из наших буровиков улетел на другой участок. Они как и положено привезли с собой пару бутылок водки, как это было заведено, каждый приезжающий из цивилизации обязательно привозил немного водки Привезла она немного капусты и свежего картофеля и мы получили возможность вкусить борща. А я освободился от кухни. К слову о питании питались мы хорошо, некоторые консервы я увидел впервые, такие, как "Мясо в белом соусе" или колбасный консервированный фарш в металлических банках, который мы извлекали срезая одну крышку, а в дне проделывали отверстие и выдували фарш на тарелку, получалась своеобразная колбаса, похожая на "Докторскую". Были консервированные фрукты и овощи, то ли болгарские, то ли венгерские, за давностью лет точно и не вспомню что и откуда. К тому же всегда можно было взять чего - нибудь вкусненького под личный "Забор", как это там называлось и мы конечно иногда непременно этим пользовались. Некоторое время спустя мужики соорудили печь и стали выпекать хлеб чему мы были все несказанно рады, ибо галеты и сухари приелись уже всем. С хлебом и жизнь стала веселее, по вечерам мы устраивали чаепития с горячим хлебом, сливочным маслом и консервированными вкусностями, типа джема или конфитюра.
Ежедневно, утром я выходил на связь с Дулькумой, передавал сводку о проделанной работе, сообщал о необходимых для работы вещах, как - то бензин для буровых станков или ещё чего - либо, что нам было нужно. Бензин нам завозили бочками, но однажды по какой - то причине не привезли и работа встала, а это ведь и заработок буровиков. И они собрались и пошли на Дулькуму и принесли на себе каждый по двадцать литров бензина в канистрах, всего 80 литров, и буровые заработали. А позднее бензин нам доставили на вертолёте.
Однажды мы проснулись от крика, кричала повариха, я схватил ружьё, которое всегда лежало рядом со мной и как был в трусах так и выбежал из палатки, следом выбежали и все мужики. Повариха встав рано утром отправилась к ручью за водой, а мы на ночь всегда оставляли в ручье снаряжённые наживкой удочки. Она подошла, увидела, что одного поплавка не видать, взялась за удочку и потянула из воды показалась голова налима, которого она увидела впервые, а налим внешне похожа на крупную змею. Она страшно перепугалась и начала кричать пятясь от ручья. Когда мы подбежали она перепуганная показывала в сторону ручья и говорила - змея, змея. Кто - то из мужиков извлёк удочку и вытащил налима , приличного, килограмма на два. Мы конечно развеселились и начали над ней подшучивать. Налима мы конечно оприходовали, уха получилась на славу и мы с удовольствием её употребили.
В конце августа, начале сентября пошли затяжные дожди, первые несколько дне не прекращающиеся ни на минуту. Полотно палатки набухло от влаги так, что начинало протекать как будто там была дырка, хотя конечно никакой дырки не было. Мы сидели в палатке, растапливали печь проводили время за картами, играя в 1001, засиживались допоздна играя при свечах, которых было не мало.
Однажды к нам заглянул рабочий из геофизического отряда, поздоровавшись он спросил у нас - нет ли чего - нибудь выпить. Мы предложили ему чай, но он отказался, ничего крепче у нас не было, тут мужики вспомнили, что у меня есть одеколон, я им иногда пользовался. Я достал свой флакончик "Шипра" и отдал этому гостю, молодому по сути парню. Он вытряс содержимое в кружку и выпил. Я впервые увидел, как человек пьёт одеколон, хотя и слышал об этом раньше. Он поблагодарил меня и ушёл. Пару дней спустя он пришёл снова, но ни одеколона и тем более спиртного у нас больше не было. Он огляделся и увидел стоящую у стенки палатки канистру где у нас хранилась жидкость от комаров, маслянистая и тягучая с не приятным запахом. Он спросил - что это, мы ответили, он спросил - можно выпить, мы конечно удивились, но ответили, что можно, если он не боится отравиться. Он налили полную кружку и выпил. Такое я точно не видел и не слышал. Вечером я зашёл в гости к геофизикам и поинтересовался этим парнем. Начальник ответил, что этом парень достал уже весь отряд, выманил и выпил всё, что можно выпить. И что он собирается отправить его ближайшим вертолётом ибо работник с него никакой.
Практика моя официально завершалась первого октября, я сообщил об этом на Дулькуму, попросив мне прислать мне замену, которую мне и пообещали к концу сентября. Дожди прекратились числа десятого сентября и мы продолжили работу. Было уже холодно, а где - то числа двенадцатого выпал первый снег, но работали, работал и я, почти всё свободное время топил печь в палатке, заготавливал дрова и по мере необходимости ходил на буровые. Как - то мне сообщили, что намечен новый фронт работ недалеко от нашего участка и что скоро прилетит вертолёт с оборудованием и мне надо показать вертолётчикам место, координаты мне передали и выгрузит на новом участке оборудование и снаряжение.
Через пару дней вертолёт прилетел, я полетел с ними, предварительно показав пилотам на карте место куда надо доставить всё это оборудование. Нашли мы это место, вертолёт присел на краю заболоченной местности, ибо другого открытого места не было. Присел потому что по иному нельзя, колёса вертолёта оказались в воде и мы под работающими винтами быстро разгрузились. Я отметил знаками место посадки и мы взлетели, прилетели в свой лагерь, угостили вертолётчиков чаем и улетели, кстати с ними начальник геофизиков отправил и того парня.
Числа 28 сентября пришёл своим ходом геолог мне на замену, с какого - то другого участка где побывать мне не пришлось. Я сдал все дела, показал на карте и на местности где мы работали и должны были работать, он всё принял. И я как говорится с "Чемоданным" настроением стал ждать вертолёт. А настроение было не очень, то ли устал, то ли тяготы полевой жизни, связанные с непогодой и холодами, то ли ещё что. Прибывший геолог сказал, что это обычное дело и у всех к концу сезона чемоданное настроение.
Второго октября прилетел вертолёт и я и ещё один буровик, он оказался хорошим печником полетели в посёлок Байкит, где располагалась база нашей партии. Буровика вызвали, как печника, надо было выложить несколько печей. К слову сказать, он был мастером на все руки, научил меня правильно колоть дрова, как легко и просто, управляясь одним топором можно было без особых затруднений разделаться с чурбаком, который одному поднять было нельзя. Показал как делать ножи из капканной пружины, как их надо закаливать в масле, чем я не преминул воспользоваться и сделал себе нож, которым ещё долго пользовался. Нож действительно получился прочным и хорошо закалённым. Я установил нож на двух камнях и встал на него, он прогнулся, но не сломался.
Летели мы до Байкита часа два, по пути я почти весь полёт наблюдал из иллюминатора за пейзажами. В одном месте мы пролетали мимо какой - то речки и я увидел внизу двоих людей, которые размахивали руками. Я прошел до пилотов и сказал им, что внизу люди и они машут, привлекают внимание. Вертолёт к тому времени удалился на пару километров, пилоты развернули вертолёт и совершили посадку на берегу речки. Двое мужиков быстро загрузились, занесли пару деревянных бочек. Оказалось это рыбаки, которых ранее забросили сюда и они неделю ловили хариуса и сразу солили. Промысел этот, вернее то как оказались в тайге и как они оттуда выбирались был не совсем официальным. Рыбаки договаривались с вертолётчиками, те попутно когда везли грузы и людей для геологических отрядов, забрасывали забрасывали рыбаков на рыбные места, а те в свою очередь делились с пилотами солёным хариусом. И было это делом обычным и все об этом знали и закрывали глаза. Хариус солёный - деликатес и от него никто не отказывался, а вблизи населённых пунктов, крупный хариус был большой редкостью, вот каждый и приспосабливался, как умел.
Прилетели мы в Байкит под вечер, устроились в бараке - общежитии, сходили в магазин, взяли бутылку водки, зашли в столовую, пожинали, потом сходили в клуб посмотрели фильм и пришли в общагу. С утра я зашёл в контору, написал заявление об увольнении в связи с окончанием практики. Мне сказали, что с расчётом придётся подождать, так, как на меня не составлен наряд. Я зашёл на радиостанцию, составил радиограмму на Дулькуму, где попросил составить на меня наряд, как можно быстрее. Вечером пришла ответная радиограмма с Дулькумы и мне составили наряд прямо тут в конторе. Я немного подождал и получил расчёт, трудовая моя ожидала меня в Мотыгино, на базе экспедиции.
В Мотыгино я вылетел на следующий день рейсовым кукурузником, а в тот день попрощался со своим "печником", выставил прощальную бутылку водки и организовал ужин. На следующий день я с ним попрощался и улетел в Мотыгино, где сразу зашёл в контору экспедиции, забрал трудовую книжку и отправился за билетом на самолёт на Красноярск. Как оказалось мест на ближайший рейс не было. Завершался полевой сезон и люди массово выезжали из тайги, увольнялись, получали расчёт и все спешили побыстрей добраться до Красноярска. Мне достался билет на рейс через неделю, я устроился в гостиницу переполненную рабочим людом, настроился ждать погоды у моря, надеясь, что погода меня не подведёт и я улечу вовремя, согласно купленному билету.
А в гостинице шёл непрерывный гудёж, пили и веселились в каждом номере, отмечая конец сезона. Приглашали и меня и деваться было некуда, я выставлял свою долю выпивки и закуски. Тогда я впервые попробовал питьевой спирт, который меня научили пить не разбавленным. Через неделю я вылетел в Красноярск, погода благоприятствовала, оттуда в Новосибирск. На этом завершилась моя таёжная эпопея. Больше мне в Сибири, сибирской тайге, тем более в такой глуши, побывать не пришлось. Судьба распорядилась иначе, работал я в экспедициях и в песках Кызыл - Кума, где летом жара под 50 градусов и в горах на Тянь - Шане, на высоте до 3 500 метров и в пустынных казахстанских степях, где бродили бесчисленные как казалось стада сайгаков, где летом жара под сорок, а зимой морозы и бураны.
О Сибири и о сибирской тайге и о сибиряках остались лишь тёплые воспоминания, которые вызывали и вызывают душевное волнение и греют душу и сердце, наполняя их чем -то светлым и тёплым.
Владимир Цой. 12.03.2020 г.
1