Готический рассказ.
Еще с самого раннего детства висящий в гостиной старинный портрет вселял в меня страх. Огромная резная рама была покрыта столь затейливой резьбой, что моему юному воображению мерещились в ней то лики экзотических зверей разевающих алчные пасти, то лепестки сладко пахнущих растений, с которых стекают густые капли яда. Но еще более жутким все казалось вечером, когда при свете свечей моему взору являлись демоны, что обрамляли портрет моего прадеда своей безумной пляской. В мерцающих отблесках отбрасываемого от свечей хоровода света и тени, я был совершенно уверен, что видел как фавны и сатиры двигались и усмехались, глядя на меня.
Мой отец часто после ужина отправлялся в гостиную с чашкой чая, и, устраиваясь в большом кресле прямо под портретом, предавался чтению. Я непременно должен был пожелать ему доброй ночи и значит с наступлением тьмы в очередной раз посетить комнату, что одновременно манила меня и вселяла ужас. Я подходил к отцу, не решаясь поднять глаза и думая только о том, как быстрей бы сорваться с места и, забежав на верх в свою спальню, накрыться с головой одеялом, что бы ни предок мой, ни силы тьмы его окружавшие не смотрели на меня своими алчными глазами.
Обычно отец лишь на минуту отрывался от чтения, чтобы поцеловать меня в лоб и пожелать доброй ночи в ответ. Но в один из вечеров к моему глубокому изумлению он отложил свою тяжелую книгу на изящный резной столик, стоящий рядом с креслом, и, приподняв меня своими сильными руками, усадил к себе на колени.
- Генри тебе уже пять, а значит настало время, оставить сказки, что на ночь рассказывает тебе няня. Но погрузиться в события еще более захватывающие и начать знакомиться с историей своей семьи. Я часто замечаю тот трепет, с которым ты украдкой подглядываешь иногда днём на портрет своего прадедушки. И наверняка тебе было бы интересно узнать его историю.
Мое сердце сжалось, я готов бы поклясться, что изображенный на портрете старик слегка наклонился надо мной и, если бы я решился сейчас поднять глаза, то увидел бы как он ухмыляется. Но одновременно с этим я понимал, что не могу отказать своему отцу или постыдно сбежать, чего мне хотелось больше всего не свете. До сего дня отец был для меня фигурой безумно любимой, но далекой. Сейчас, когда у меня уже есть свои дети я понимаю, что, наверное, он находил меня еще слишком малым для серьёзного разговора, и это был первый раз, когда я почувствовал, что он говорить со мной как с равным. Потому я остался.
Я не могу ручаться, что запомнил в первый же вечер все титулы своей семьи и моего прадеда Георга Александра графа Стаффорда из Сомерсета, но я прилагал все усилия, чтобы не упустить нить рассказа. Меня особенно поразил момент, описанный отцом словно в скользь, когда во время крестьянского бунта по приказу графа были обезглавлены двадцать семь человек, и головы пяти из них водрузили на пики на башне нашего замка.
Пока мой отец говорил, за окном начал накрапывать дождь и капли били по стеклу, отдалено напоминая роту марширующих солдат.
Мой предок, судя по всему, был человеком хитрым, я бы даже сказал коварным. Его прославила служба короне, но собственные подданные его боялись. И все же мой детский ум тогда, не столько впечатлили его подвиги и политические компании, как смерть графа.
- Графу Стаффорду, твоему прадеду, было 82, он прожил длинную и достойную жизнь, даже в столь преклонном возрасте сохраняя удивительную бодрость. Его спальня располагалась в западном крыле нашего замка. Да, да не удивляйся и погоди с вопросами. В те времена западное крыло было на два этажа выше и шире и простиралось дальше за башней. Пару дней назад я как раз вернулся из колледжа на каникулы, привезя из Лондона в подарок деду новый флюгель на башню, взамен сорванного ветром предыдущего. Прекрасного летящего ангела, трубящего в рожок. Графу он не понравился, но я был решительно настроен водрузить его на крышу, и даже, рискуя сорваться, полез лично закреплять его. Ангел сиял на солнце, а поднявшийся к вечеру ветер, вращал его с неистовой силой, и несмотря на это крепление выдержало. О как наивно тогда я гордился своим мастерством…
Мой отец замолчал на мгновенье, словно собираясь с силами.
Ночью случилась страшная гроза, и молния ударила прямо в новый флюгель, от чего вспыхнула башенная крыша. Пожар распространился по балкам в мгновенье ока, слуги бросились на помощь, бабушка и я были выведены в саже и дыму, но, к сожалению, старый граф погиб под обрушившейся кровлей. И даже при разборах завалов его тело не смогли найти.
Этот портрет успели закончить за месяц до его гибели, он должен был висеть в его спальне, но художник задержался с оформлением рамы, тем самым спас и сохранил для нас эту реликвию.
Дождь за окном усилился.
- На картины подобного масштаба лучше смотреть издалека, отойди в центр комнаты и посмотри еще раз.
Отец опустил меня на пол и слегка подтолкнул в спину. Я, не смея ослушаться, сделал пару шагов к центру комнаты и посмотрел на портрет.
Старик в богатом одеянии сидел на фоне окна, в котором можно было рассмотреть восточное крыло замка и часть парка. Перед ним лежали несколько книг и…
В этот момент сверкнула молния, озарив комнату настолько яркой вспышкой, что я невольно зажмурился от боли в глазах после столь яркого света. Последовал удар грома такой силы, что я почувствовал, как вековые камни стен пошатнулись словно бы замок вздохнул. Портрет качнулся. Мой отец успел слегка повернуть голову и огромная рама, сорвавшись с петель, обрушилась прям на него. Послышался треск ломающегося дерева и костей черепа.