Новосибирск, март 2009
– Ничего не меняется тысячи лет, – заметила Аня, слушая рассказ Сергея
– Что ты имеешь ввиду? – спросил Сергей. Он был увлечен воспоминаниями.
– Сразу понятно, что ты ей понравился, и она сразу повела себя как любящая женщина.
– Ты про суп? – уточнил Сергей.
– Да, про тот супчик, который Анна тебе приготовила после первой ночи вашей любви.
– Ну, приготовила и приготовила. Что с того? Захотела кушать. Плита была под рукой, вот она и приготовила.
– Ну ладно, дед. Что тебе объяснять... Ты всё равно всё понимаешь по-своему. Давай рассказывай дальше.
– А что тебе дальше рассказать?
– То как вы познакомились я уже поняла. Журналистке было дано задание встретиться с не обычным студентом, а с талантливым. Она выполнила задание редакции, но по ходу выполнения задания влюбилась в тебя. Это вполне жизненная ситуация. Но вот после первых дней знакомства, вы как-то проводили время. И это было непростое время. Я так понимаю, что фестивальная Москва была тем фоном на котором развивались ваши отношения. Вы же не каждый день варили картофельный суп. Было что-то и поинтереснее?
– Да. Поинтереснее было. Мы были не просто друзья. Мы были журналистами на этом празднике.
– Про Анну я уже поняла, – продолжала Аня. – Она приехала на фестиваль как корреспондент. Но как же ты затесался в журналисты?
– Понимаешь, перед началом фестиваля, примерно за два года до него, в стране началась активная к нему подготовка. Это было общее время подъёма. Ведь страна только-только поднималась из руин войны.
– Да, дед я читала про это время. Но мне кажется в этих историях много выдумки. Много идеологических штампов. Или я ошибаюсь?
– Ты ошибаешься. Мы были действительно очень политически активны. Мы верили, что мы построим большую и сильную страну.
– Ну вот, – улыбнулась Аня, – вот ты и опять ударился в политику. Это я всё знаю. Ты мне всё-таки расскажи, как ты студент-физик во время фестиваля стал журналистом. Мне вот кажется, что ты именно из-за Анны записался. Тебе просто хотелось быть радом с ней. Колись, дед.
Сергей немного подумал, гладя в окно кофейни на проезжающие мимо автобусы и легковые автомашины.
– Понимаешь, – начал он не торопясь. – Тогда так было принято, что бы каждый комсомолец выполнял какую-нибудь общественную нагрузку. А потом было же интересно побывать на праздничных фестивальных мероприятиях, а это было не просто. Бывало, что пускали не всех.
– А почему были ограничения?
– Видишь ли, на фестиваль со всех концов света съехались десятки тысяч гостей со всего мира, чтобы показать своё искусство, чтобы познакомить друзей с программой своих молодёжных организаций.
– Это я уже знаю, – кивнула головой Аня.
– Но ведь была и другая сторона медали. Ведь все эти люди, вернувшись к себе на родину, должны были рассказать о том, что они видели, и с какими людьми встречались в Советском Союзе. А для этого, специальными комиссиями отбирались люди, временно получившие статус «активный зритель».
– А почему ты в зрители не пошел?
– Нет. Уволь. Для этого надо иметь особый талант. Как сейчас говорят талант перфоманса. А я ведь больше наблюдатель и аналитик.
– И ты попросился в журналисты?
– Это не так называлось. Я обратился в комитет комсомола факультета с заявлением. Там мое заявление передали выше. На рассмотрение комитета Университета
– Ты имел какие-то льготы? На что-то ты рассчитывал?
– Прежде всего это была серьезная ответственность. Меня не посылали, как других комсомольцев, на строительство фестивальных объектов, меня не посылали на расчистку территории, но зато я в течение года был рабкором в разных небольших газетах и вёл колонки в стенгазете.
– И когда ты прошел некоторую стажировку, тебя определили в корреспонденты?
– Не совсем так. Я был скорее «свободным форвардом». Редакторы мне доверяли самому определять выбор тем и сюжетов.
– И ты писал, что хотел?
– В большинстве случаев да. Но иногда надо было выполнять задания редактора. И это было и ответственно и почетно одновременно.
– Послушай, но ведь ты говорил, что в это время уже работал в институте.
– Да я был лаборантом-стажёром, но на время фестиваля у меня был на работе свободный график.
– А как это вообще было возможно в те времена? Я слышала, что всюду была жесткая дисциплина.
– Дисциплина была. Но ведь и было «телефонное право».
– О. Это что-то новое. Я о таком не слышала.
– Да тут всё просто. Просто секретарь комитета комсомола университета позвонил директору нашего института, и попросил на время фестиваля дать для меня особый режим работы.
– То есть тебе официально разрешили прогуливать, – улыбнулась Аня.
– Если тебе будет так удобнее, то да. Можешь считать, что так.