Начало тут... (части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8)
Папа попросил помочь поставить калитку на место, забить, укрепив её на основе дверной коробки.
Если сказать правду, то это была не калитка в понимании «калитка» - это была нормальная большая дверь, укрепленная большими болтами. Как её выбили бандиты никто не мог понять, до тех пор, пока задержанные не рассказали, что дергали мотоциклом и получилось сорвать её не с первого раза.
Мужики довольно быстро справились с калиткой, укрепили её, соединили звонок с колокольчиком, в общем и целом привели калитку в порядок.
Потом, уважительно пожав папе руку, они стали спрашивать о том, что делать с лужей.
Папа что-то им начал рассказывать и показывать на калитку.
Мой взгляд упал на куст жасмина, ветки которого были поломаны и сам он был раскурочен.
Мне стало так жалко куст, его цветы, что слезы сами потекли по моим щекам.
Послышался шум подъезжающей машины и мама бежала ко мне, раскрыв объятия.
Я хотела побежать ей навстречу, но ножки мои подкосились, я упала, и громко, громко заплакала, причитая: - Мама-Мамочка, спаси меня, спаси, я так испугалась, мне страшно и холодно…
Вот с этого времени я совсем ничего не помню.
Некоторые картинки всплывают у меня в памяти: мама носит меня на руках, поёт песенку, бабушка меня кормит, а меня рвёт, папа включает радио и там читают мои любимые сказки, а у меня от этого голова болит так, что я плачу и мычу, захлебываясь слезами…
Помню, что сосала палец, что-то говорила в голове, но вслух не получалось ничего сказать, просто мычала в ответ. Мычание в слова не складывались.
Очень хорошо помню, каким-то «задним» зрением, но это больше похоже на какой-то бред, что со мною кто-то разговаривал по ночам, успокаивал, прижимался к лицу своими пушистыми волосами.
Гладил меня по голове, что-то говорил, говорил, говорил…
После этого температура у меня падала, я дышала ровнее, руки лежали спокойно. Я просто спала.
Я болела. Болела долго: все первомайские праздники, потом пропустили День Победы.
Родители, бабушка, наши знакомые и соседи, особенно дядя Костя бывали у нас очень часто. Бабушка рассказывала, что каждый старался со мною поговорить, поносить меня на руках, завлечь книжкой, сказкой, рассказом, игрушкой. Но кроме пустого взгляда добиться от меня ничего не получалось.
По маминой просьбе приехал посмотреть меня медицинский светила из института, потом приехал и её знакомый Борис, который оперировал папу.
Все в один голос говорили, что надо ждать, ждать, ждать…
Но гарантировать, что я буду опять хорошо говорить и двигаться никто не мог.
Два потрясения подряд: сначала нападение волков в январе, а через несколько месяцев вот такое неприятное событие, как нападение бандитов.
Только спустя месяц я стала приходить в себя, могла слушать подолгу радио, гулять у дома с Найдой, говорить со своим котом и ходить к ромашкам и василькам, чтобы рассказывать Домовикам о своих историях. Я выздоравливала. Однажды я услышала, как мама говорила с папой, и они обсуждали переезд.
Впервые я услышала это слово. Переезд.
Мама просила подумать и бабушку, и папу о том, чтобы уехать из Люботина.
Фраза, которую сказала мама тогда, при разговоре с папой и бабушкой я запомнила на всю жизнь: «Лучше 50 лет жить, чем 70 лет выживать…»
Начало тут... (части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8)
Продолжение следует...