Александр и Олимпиада внимательно смотрят со ступеней дворца, как какие-то воины пытаются оседлать Буцефала. Конь раскидывает всех. Гефестион спрашивает, зачем это нужно. Александр отвечает, что те, кто не сможет удержаться на Буцефале, царя убить тоже не смогут. Гефестион уверен, что никто не выиграет. Олимпиада отвечает, что достаточно будет выживших.
Пуру вытаскивает заинтересованных лиц на базар, куда пригласили свидетелей. Очень предусмотрительно: одних индусов. Те перепуганы и клянутся, что на город пало проклятье, а базар спалил самолично Сурья-дэв (что, кстати, чистая правда). Пожар произошел из-за стекла, должно быть, это оно проклято. Либо просто это именно индусам неблагоприятно иметь с ним дело. Персам можно, а нам -- зась! Интересно, двадцать один год было благоприятно, а тут вдруг нет! :)))
Вот-вот, соглашается Пуру. Стекло -- это грешно и нескрепно! Стекло надо запретить! А то еще, чего доброго, все царство рухнет! Хм... Пуру, это, конечно, весьма остроумно, но из-за таких идей, ушедших в народ, случается потом с мечом в руках встречать колонизатора с мушкетом... Ты уж прикинь, как потом нейтрализовать свои вбросы будешь, а то ж народные суеверия -- вещь временами вредная... Ошарашенный таким заявлением Бамни приказывает, чтобы пригласили брахмана -- царского наставника.
Тем временем по городу шарится целая толпа дасью. По традиции -- все в одеялах! Я уже даже перестала ржать, на это глядя.
Впрочем, несмотря на одеяла, Сумер умудряется попасться на глаза Фарузу, который знает его в лицо. Тот почти успевает отыскать его, когда выглянувший из-за угла Хасти делает персу знак оставить дасью в покое. Затем Фаруза отвлекают персидские солдаты, пришедшие с докладом о происходящем на базаре.
Там приглашенный брахман осматривает осколки стекла и заявляет, что в нем, несомненно, сокрыта неведомая разрушительная сила -- иначе откуда такие неприятности? Сам Сурья предупредил, что индийцам не следует его покупать и пользоваться им!
Дарий фигеет от силы индийских суеверий: это же просто свойства стекла, концентрировать солнечные лучи! "О, царь Дарий сам сказал", -- радуется Пуру. -- Раз это свойства стекла, значит, я точно ни при чем! Оно само!".
"И что делать?" -- вопрошает Бамни. "Немедленно запретить стекло и провести ягью, чтобы умилостивить Сурья-дэва", -- заявляет брахман. Бамни распоряжается немедля закрыть все мастерские, работающие со стеклом, а все стеклянные изделия вывезти обратно в Персию.
Пуру не удерживается, чтобы не похвалиться перед Дарием, как лихо он вернул персидское стекло на историческую родину. Дарий раздражен и предупреждает, что Пуру рискует увидеть его в куда более неприятном обличье, но парень не принимает угрозу всерьез. Вопросом, куда денутся индийские ремесленники, которые двадцать один год работали в этих мастерских и больше ничего не умеют, не задался никто.
За разговором подглядывают дасью. Хасти шипит, что этот предатель Пуру уничтожил весь их мир, а сам разоделся в царское и треплется с персом как с лучшим другом. Маханандини соглашается, что с Пуру все ясно. У Лачи текут слезы.
В Пелле Александр и Олимпиада инструктируют единственного воина, прошедшего испытание Буцефалом. Делать откровенный слэш Тэвари, видимо, в данном случае постеснялся -- будущий цареубийца не выглядит молодым красавцем, на которого Филипп мог бы польститься в постели.
* * *
Во дворце Поурава Анасуйя плачет от радости -- ее сын начал осуществлять свое предназначение! Она горда! Пуру чувствует себя победителем и отвечает, что все понял про Дария и скоро нанесет ему второй, еще более болезненный удар. А после окончательной победы придет черед воплотить мечту матери о великой Бхарате...
Признаться честно, его самоуверенность начинает раздражать. Парень, вчера выбравшийся из разбойничьего поселка, сцепился со старым интриганом, одолевшим в Игре Престолов всесильного министра, менявшего царей как вазы на любимом столике, и всячески выводит его из себя. Пуру, что ты будешь делать, когда Империя нанесет ответный удар? Учитывая, что по своему нынешнему незамутненному невежеству в политике, ты даже не в состоянии представить, каким этот удар окажется? И кого им накроет вместе с тобой? Неужели нельзя не переть напролом?
А Дарий явно зол и устраивает выволочку дочери. Ясно же, что это Порус поджег базар! Почему ты не сказала этого, мало ли, что ты там видела или не видела! От дочерей нет никакого толку, их надо поскорее сплавлять замуж... Он приказывает принцессе убираться с глаз и выслушивает доклад Моисея о том, что в городе видели Хасти с группой дасью. Дарий доволен и намерен использовать это, чтобы расквитаться с Пуру.
Хасти в это время толкает речь перед дасью: Пуру, мол, устроил нападение на них, чтобы снискать заслуги в роли принца -- ведь дасью враги Поурава. Сумер, зараза, поддакивает, пока сестра не обрывает его. Лачи не верит в предательство Пуру и не поверит, пока не поговорит с ним сама.
А во дворце опять интересные события: кажется, благодаря Пуру царской семье долго не придется скучать. Увидев, что "матушки" (царицы) не садятся за стол, Пуру спрашивает о причине. Анасуйя поясняет насчет обычая: мы, мол, сыты, видя, как едят муж и сыновья, это скрепно и дхармично. Выросший в матриархальной культуре дасью Пуру возмущен до глубины души: а где, мол, пребывает дхарма мужа и сына, когда жена и мать им голодная прислуживает, и последней ест пищу, которую сама готовила? У дасью не принято принижать женщин и не делалось различий даже между царем и царицей. Кадика возражает, что здесь не деревня дасью, и Пуру, как царевичу, следует принять обычаи Поурава.
Маханандини требует с Лачи обещание, что она не будет искать встречи с Пуру и говорить с ним, пока дасью не осуществят свой план. Лачи дает слово. Маханандини приказывает дасью разведать, где находятся продовольственные склады, чтобы уничтожить их, а также выяснить, когда в день Холи махарадж выйдет из дворца.
Пуру заявляет мачехе, что уважение к женщине не должно зависеть от того, где люди живут: в Поураве или где-то еще, а дасью чтут Махадэва как и здешние люди, и усаживает ее за стол. Канишка пытается встрять про общество и "у нас так принято", но Пуру обрывает брата, напоминая, что главное свойство мироздания -- изменчивость. И с тех пор, как он появился во дворце, тут многое изменится. Он усаживает Анасуйю и сгоняет со стула Канишку, объявляя, что сегодня они вдвоем будут прислуживать обеим матерям. Бамни неожиданно поддерживает старшего сына, вслух признавая справедливость его слов. Парни наполняют блюда и подносят их царицам, причем похоже, что не только Пуру, но и Канишка, к моему удивлению, вполне ловко умеет это делать. Впрочем, он мог прислуживать отцу. Пуру не хочет сам подавать пищу царю и велит младшему брату это сделать.
Бамни объявляет, что отныне они всегда будут обедать вместе, как семья. Пуру внезапно ощетинивается: они еще не семья, и пусть махарадж ест с теми, кому доверяет, а я пошел, поем попозже. Нет, после проперсидской политики Бамни и ножа в бок от Канишки его можно понять, но сильнее всех он испортил аппетит Анасуйе. Ее-то за что?
В Пелле опять какой-то сабантуй. Или это злачное заведение? Но тогда оно обставлено не хуже дворца. Или это трапезная для дворцовой гвардии? Играет музыка, ностальгически напоминающая мне кельтские мотивы. Александр подзывает своего наемника и показывает ему парня, тискающего девицу. Это, мол, Павсаний, любимец Филиппа, дерзкий и опасный. И ты знаешь, что делать дальше. Хм... Если вспомнить исторические версии того, что сделали с Павсанием, здесь дарением ната не обойдется... Нет, неужто Тэвари и правда отважится показать этот скандал так, как записали греки?!
Анасуйя приносит Пуру обед в его покои и спрашивает, что его тревожит. Он отвечает, что исчез из поселка дасью ничего никому не сказав. И что они сейчас о нем думают? Надо бы съездить. Опомнился! Пуру, вот как ты собрался воевать с Дарием, если нам с начала фильма показывают, что ты вообще не научен просчитывать последствия? Начиная с невесть зачем выдернутой мачты на корабле.
Анасуйя отвечает, что не отпустит его, не покормив, и вспоминает, как он кормил ее с ладоней, еще не зная, что она его мать. Пуру делится дальнейшими планами: он замышляет каким-то образом лишить Дария его богатств в Поураве...
Продолжение следует...