С детства мальчик любил петь в храме и, выучившись читать сначала по-русски, а затем и по-гречески, овладел ещё и неким «пермским наречием» (некоторые историки считают, что мать его, в крещении Мария, была коми). Чтение греческих книг не только организовало ум, но и привело к осознанию, что «жизнь на этом свете кратковременна, быстротекуща и преходяща, как речная стремнина или как цветение травы», говорит биограф Епифаний Премудрый, поэтому «безумию подобно тратить жизнь на быстротекущее и тленное, если есть вышнее».
Это высшее вскоре сложилось в мыслях юноши: он задумался о некоем племени пермь, про которое сказано еще в «Повести временных лет», известной любому книжнику русского средневековья, где оно перечислено в одном ряду с печерой, «заволочьской чюдью». Племя описывалось как богатое, но лишённое света истинной веры, поклоняющееся кумирам, среди которых – Золотая баба. Именно этот свет истины юноша решил принести этому народу, и звали его Стефан.
Он принял постриг и провёл несколько лет в знаменитом ростовском монастыре Григория Богослова, который в Средневековье являлся своеобразным духовным университетом, а коломенский епископ благословил на подвиг.
По-северному рассудительный, предусмотрительный, Стефан явился к народу, который решил просвещать, не только с благословением епископа, но и с грамотой князя Московского, со святыми предметами, необходимыми для богослужения, и с азбукой, им созданной для перми, чуди и коми.
Сейчас трудно понять, что это была за азбука – просуществовав более 200 лет, она была сменена русской графикой – единое государство требовало единообразия и в культуре, но многие историки считают, что Стефан заимствовал не только элементы тюркской графики, но и те традиционные коми пасы, родовые знаки зырян, о которых спорят до сих пор – буквы это или просто некие символы? Уж очень пасы, дошедшие до наших дней, напоминают руны, свойственные соседям коми – скандинавам.
На момент крещения зыряне жили вполне самодостаточно в культурном и экономическом отношении. Они были свободными людьми, имели своё княжение, лишь были принуждены платить меховые подати то новгородцам, то Московскому князю, причём часто удавалось лавировать, пугая Новгород Москвой, а Московских князей – притязаниями новгородцев.
И всё-таки зададим вопрос: были ли любимые мною коми теми дикарями, которые причиняли христианам только зло, как говорит биограф Стефана: «Озлобление, ропот, брань, хулу, укоры, уничижение, досаждение, поношение, пакости, а иногда и утрозы».
«Гижны – писать, лыдны – читать, небэг – книга», – эти слова существовали в коми языке у тех, кого объявили дикарями, это одно из подтверждений существования письменной культуры, значит, в них была потребность? Скорее всего, коми имели письменность задолго до Стефана Пермского, который использовал её для создания своего варианта азбуки. Кстати, это нисколько не умаляет подвиг просветителя – ведь и Кирилл с Мефодием создали славянскую грамоту на основе существовавших языков.
А вот проповедуя, Стефан столкнулся с отторжением, неприятием его учения. Жители сердились, угрожали, даже подходили с дубинами – но не трогали. А потом просто перестали обращать на него внимание. Главным противником был некий верховный жрец, Пам, он же и сотник, то есть и светский правитель, и про него сам Стефан сказал: «Сколько я ни построю, с лёгкостью он разоряет», – то есть активно и успешно противостоит.
Стефан понял, что необходимо что-то невероятное, выходящее за пределы привычных действий, и решился: он вызвал Пама не на богословский спор – знаток греческой мудрости, Стефан знал, что в священных текстах каждого вероучения можно найти доводы как за, так и против любого высказывания! Нет! Стефан вызвал Пама на реальное состязание в вере, на конкретное действие: Стефан предложил войти им двоим в огонь, а потом броситься в одну прорубь на реке, а выйти из другой: «Кто выйдет цел и невредим, у того вера правая!» Пам не только отказался – на глазах собравшихся тащил Стефан Пама за рубаху в огонь, а тот изо всех сил упирался и бежал, произнося: «Всякий день срам мой предо мной, и стыд лица моего покрыл меня».
Полная победа! И тогда Стефан решился на новый отчаянный шаг – он срубил языческих кумиров и повалил Священную берёзу, и люди плакали, умоляли, причитали, но поражение Пама лишило их твёрдости, уверенности в своей правоте, и никто не решился остановить проповедника с топором. Символично, что Стефан на месте поклонения идолам выстроил Михайло-Архангельский монастырь, который украсил иконами собственного письма. С горечью отметим, что в 30-е годы, в период яростных гонений на церковь, в северных городах (Устюге, Вологде, Усть-Выми и других) были сожжены десятки икон и рукописных книг.
Интересно, что много позже при реставрации обители под фундаментом были найдены остатки огромного берёзового пня!
Умер Стефан, хлопоча перед князем и митрополитом о пермской епархии и похоронен в Москве.