Маша не была в М* уже больше десяти лет. А точнее тринадцать.
«Четрову дюжину лет не приезжала, и тут приперлась» - думала она про себя, заходя в «Пончу» - супермодный ресторан этого небольшого городка. Кажется, именно здесь они отмечали свой выпускной. Правда, название было тогда другим. Хотя дубовая дверь, скорее всего, осталась с тех времен. В М* ничего не меняется. Возможно, поэтому сюда хочется возвратиться.
Наверное, Маша была счастлива здесь. Она точно уже не помнила, где была счастлива на самом деле. Она хотела одного, потом другого. Что-то сбывалась, что-то – нет. Суета, дела, заботы. Лица, имена – круговерть.
Вчера утром она поймала себя на мысли, что не может вспомнить, когда была счастлива. Не помнит, когда улыбалась по-настоящему в последний раз. Она сидела утром на кухне и пила кофе. Ей нравилась ее кухня, хоть она почти и не бывала дома. И да – она совершенно не умела готовить. Мама умела.
Она забрала маму за два года до ее смерти. Раку все равно, сколько денег тратят на борьбу с ним, если он решил прибрать человека. Хотя нет! Мама говорила иначе: «Деньги бессильны, если человек решил умереть». Она не винила врачей, болезнь. Она просто умирала. Но за несколько дней до смерти она заявила сестре, что в мучениях ее виновата Маша. Что если бы дочь не забрала ее в эти хоромы и не показала ей мир, в котором почти хочется жить, смерть ее забрала бы быстрее. Маша стояла за дверью.
Мать умерла в декабре. Под самый Новый год. Пьяные в стельку могильщики долго не могли вырыть яму. В итоге, когда опустили гроб, он был всего на пол метра ниже уровня. Может на чуть больше. Сережа долго орал на них. Сам Сережа, как всегда, опоздал. И пришел ровно к этому моменту. Виноватая в мучениях Маша ушла с кладбища так и не дождавшись захоронения. Пришла одна и ушла одна. Как драматично. Почти по классике.
«Жизнь полна страданий, но счастье обязательно где-то есть!»
С этой мыслью она с силой толкнула тяжелую дверь, и на нее тут же обрушился запах кабака. Дешевого кабака, в подобных которому прошло ее театральное студенчество.
Ее никто не встретил. Она сняла пальто и протянула го гардеробщице. Та почему-то уставилась на Машины длинные перчатки. Маша вопросительно посмотрела на женщину. Та была средних лет, по едва заметным морщинам на лице и сущей бабкой – судя по истрепанной шали, наброшенной поверх какого-то блеклого серого платья.
В зале все было пафосно. Белые скатерти свисали со столов почти до пола, едва обнажая черные толстенные ножки. Поверх были выставлены в ряд и стопочкой по три тарелки различных диаметров и фужеры, и стаканы и даже маленькие рюмки. Последние весьма комично смотрелись во всей этой череде посуды.
Длинных помпезных столов в зале было три. Настя предупреждала, что в ресторане они будут не одни. Хозяин отказался закрывать зал из-за пятнадцати человек. В первую субботу февраля в М* он мог срубить немало деньжат на пьяных одноклассниках и еще больше – одноклассницах.
На часах было семь. Но в зале не было ни души.
«О Боги, неужели я пришла куда-то раньше всех? Вечер уже обещает быть оригинальным» - усмехнулась Маша и уточнив у официанта, какой именно стол у выпуска 2002 года школы №3, отправилась к указанному. Прибывать в одиночестве ей оставалось около двух минут.
В зал с гоготом и смехом ввалились трое. И Маша безошибочно их идентифицировала. Даже несмотря на то, что тела их видоизменились, скажем так, отекли.
- Машка! – протянула одна из них, раскорячивая в разные стороны руки, оголенные по самые плечи.
- Алина! – натянуто улыбнулась Маша и поднялась с места.
Алина (в девичестве Пенз, по прозвищу Би-Би-Си) потянула за собой Катюшу Звереву, а та – Танюшу Стрельцову. В школе эта святая троица не расставалась. Хотя, святая – это конечно явно не про них. Но кто из нас без греха.
Маша играла и не такое, а поэтому с легкостью и непринужденностью изобразила безграничную радость от встречи. Радостного, конечно, было мало. Но за те двадцать минут, пока в зал не вошел следующий персонаж этой трагикомедии, Маша узнал все обо всех. Причем даже тех, кто учился в параллели.
Вошедшего в зал Максима Шведа в обычные дни, как и в школьные наша героиня не слишком-то рада была увидеть. Но этот вечер стал исключением.
- Знаешь, а ты совсем не изменилась! – протянул Макс томно и наиграно. Актер из него был явно очень плохой. – Я так часто вспоминал тебя. Ты даже не представляешь.
- Почему же не представляю, - с ухмылкой на лице произнесла Маша. – Очень даже представляю. Я помню, как ты не давал мне прохода в девятом классе.
- Эх, Машка, Машка, - выдохнул Макс и проглотил рюмку водки.
Его внешний вид, поведение и томный голосок стали вдруг выглядеть органично и в данных декорациях и при данном сценарии.
- Я ж тебя так и не смог забыть. А ведь если бы ты тогда не влюбилась в Пашку… Если бы выбрала меня… Не надо было бы тебе уезжать в Москву. Не надо было бы всего этого. Жила бы как у Христа за пазухой. У меня, между прочим бизнес, Маш. Хороший. Большой. Все в городе меня знают. У меня: две парковки охраняемых, три здания в центре под аренду, три магазина сантехники, в одном из них, кстати, Пашка твой работает. И на черта тебе было твое театральное? Вот чего ты добилась? Живешь в чужом городе. Мать вот умерла. Одна совсем. Небось, трудно тебе. Вот все вы бабы такие... гонитесь за баблом. Вот чего ты поперлась в эту столицу?
- Ну, ну, Максим, - попыталась усмирить его Маша. – Что Бог не делает, все к лучшему, слыхал такое? Может, осталась бы я с тобой, так и не было б у тебя этого ничего!
Максим взял за горло графин и налил еще водки с горкой.
- Может! А может и больше бы было! Я б тебя и одел бы с ног до головы. И в Париж бы свозил. И шубу бы... какую захотела.
- Шубу? - не выдержав рассмеялась Маша. – Шубу, милый мой я и сама себе могу купить!
Вдруг собеседник перестал развлекать и начал откровенно утомлять. Маша не любила пьяных. С ними было совершенно бесполезно разговаривать. И вообще, она была глубоко убеждена, что пьяный человек – это трус, пытающийся бежать от реальности. По крайне мере таким был ее отец. И это был прекрасный опыт – так считала она сама.
- Вот и ненаглядный твой явился, - протянул Макс и, приложив палец к губам, добавил: - Ну, лети, пташка.
- Ты пьян, Швед, - отрезала она и резко встала с места.
- Ну и катись, актриска, - швырнул он ей. – Ты только не особо порхай, сейчас его колобок прикатится. То-то тебе будет веселье.
- Маша, ты куда? – остановила ее на мгновение Катюша.
- Пойду подышу, - отрезала она и направилась к выходу.
- Мы с тобой. Нам бы тоже... Подышать, - подхватила Алина.
У входа девушкам пришлось задержаться. Необыкновенных размеров мадам медленно спускалась по ступенькам к гардеробу и преграждала путь. Дружинин Паша дожидался даму внизу. Увидев одноклассниц, он завертелся ужом и стал восхвалять их красоту.
- Боже, как она ужасна, - выпалила Алина, выскочив на улицу.
Ее тонкие пальцы достали такую же тонкую сигарету. Через секунду Алина словно крейсер выпускала из себя огромное облако дыма. Рядом с ней дымила баржа Танюша и линкор Катюша.
- И как он мог на ней жениться, - недоумевала Катя. – Она жирная, страшная.
- Так она старше его на сколько? – подхватила Таня.
- На сколько?
- На девять лет! – в два голоса выпалили Алина и Таня.
Маша стояла молча и смотрела на это трио.
«Судя по всему, мои ожидания не оправдаются» - пробежала мысль в голове у Маши. Но она тут же ее отогнала и попыталась взять разговор в свои руки.
- Да хватит все о Паше. Вы мне лучше про себя расскажите. Я же ничего не знаю о вас. Чем вы занимаетесь?
Девушки затихли и переглянулись.
- Ой, Маш, ну чем можно здесь заниматься? – соизволила ответить Алина. - Работаем. На предприятии одном здесь.
- О, здорово. Что-то производится у нас в городе? Даже не представляла. Хоть чем-то прославимся.
Тут девчонки разом засмеялись.
- Ага! Точно! Прославимся! Презервативами, - продолжая смеяться, выпалила Катя.
- В смысле? – приподняв бровь переспросила Маша.
- «Сладкий соблазн» - слыхала про такой? – выдавила из себя Алина.
- Нет, - нахмурившись и прячась за улыбкой ответила Маша.
- Так вот – это презервативы, которые у нас выпускаются. Мы с девочками отвечаем так сказать за качество.
- Проверяем так сказать на целостность!
- Да вы что?! – только и смогла выдавить из себя Маша.
- Ну знаешь, это конечно очень нужно. Иначе будем все вон как Коговет наша. Была самой красивой, а стала самой псивой... Сколько у нее? Пятеро уже? - с насмешкой спрашивала подсказки Таня. – Всю жизнь рожает. Она еще что-то умеет?
- Ну нашими изделиями точно пользоваться не умеет!
Дружный хохот вновь разрезал шум улицы. Маша чувствовала себя не в своей тарелке. Возникшая у ресторана Ломасова стала ее спасением. Настю она не видела около десяти лет. Пока училась в театральном, подруга часто приезжала к ней в Москву. Но потом Настя залетела от одного приезжего, и на ее собственное удивление тот охотно взял ее замуж. На какое-то время они перебрались в Москву. Настя родила. Но сразу после этого узнала, что она у него не одна такая. А третья уже. И узнала она это тогда, когда муж прямо попросил освободить место для следующей. То, что Настя такая не первая – было на его взгляд весьма весомым аргументом. Он так и сказал:
- Чё ты паришься? Вторая моя жена не парилась по поводу тебя. А первая – не парилась по поводу второй. Такое бывает. Я видный мужик!
От видного мужика с грудным ребенком, заняв у Маши тридцать тысяч, Настя вернулась в родной М*. Конечно, она звонила подруге. Всегда приглашала на день рождение – свой и дочки. При любой возможности напоминала Маше, что у нее есть крестница, которая ее «очень любит и очень скучает».
Конечно, Маша понимала всё. Поминала, что Насте сложно, что тяжело с деньгами и вообще у неё огромный ворох проблем. Но она была единственной, кто называл себя её подругой, несмотря на годы, расстояние, дождь за окном и полную жопу в жизни.
Маша вернулась в ресторан с подругой. Она решила ни на шаг от нее не отходить. Но планам ее не суждено было сбыться. В середине вечера Настя вдруг исчезла. И когда Маша «подняла волну», та же вездесущая Алина поспешила ее успокоить. Ведь у Насти уже лет пять как «тайный роман» с еще одним одноклассником - Тимуров Орловым.
Он пришёл позже всех. Весь нафуфыренный и наодеколоненный. В школе Орлов был зубрилой и ботаником. Такие явно были не во вкусе Насти. Но как тут же просветила ее святая троица, после окончания местного ПТУ (естественно с отличием), Тимур начал бадяжить какое-то варево, которое оказалось очень востребовано и среди наркошь М* и близлежащих городов. В общем, не жизнь началась у Орлова, а малина. Особенно удачно вышло, что папаша его к тому моменту был назначен начальником местного ОВД. Поэтому малина автоматически превратилась в малиновое варение. И попа господ Орловых до сих пор, увы, не лопнула.
Настя очень любила деньги. Это факт. Как и то, что часто она жила не по средствам. Про долги она всегда забывала. И вот как-то раз она позвонила и в очередной раз и попросила денег. Сказала, что по глупости залетела. А вопрос несостоявшийся папаша решать не желает. У Маши тогда было с финансами туго. Все съедали мамины клиники, анализы и лекарства. Да и сами поездки через день из Москвы в М* влетали в копеечку. В общем, отказала ей Машка. А Настя с ней потом полгода вообще не разговаривала. Когда она объявилась снова, никакой проблемы не было уже.
- На самом деле, отец Орлова против категорически Настьки. Говорит, что она шлюха, - шептала словно змея Алина.
- А не шлюха она? Так она и с Орловым старшим мутила, - шипела в ответ Танька. – Мне Каринка, которая в гинекологии, говорила, что она (Настька) даже залетела от Владимира Андреевича. Только тот откреститься хотел. И если бы не Тимур, ходила б она ща с двумя. У нее первая-то, Господи прости, сама по себе. Плодят беспризорников.
- А Тимур чего? – спросила Маша.
- Тимур все узнал. Уже не знаю как, - ответила Алина. – Денег ей дал. Да только что-то там не так пошло. И… в общем, чуть на тот свет девку не отправили. А ему толи жалко ее, толи чего там, кто разберет... В общем выходил он ее.
- Только Каринка мне моя сказала, что детей у Настьки больше никогда не будет, - накручивала прядь волос на пальцы и с явным знанием дела утверждала Танька.
- И кому мы кости моем, девочки? - раздалось вдруг.
Позади стояла Настя, вся сияющая и сверкающая улыбкой. По ее довольному румяному лицу стало ясно – ее вечер куда более насыщен. Маша обернулась и увидела, как из подсобки вышел Тимур, заправляющий рубашку. Он кинул взгляд прямиком на девушек, расправил плечи и направился к ним.
- Ну что, красотки мои, - сладко защебетал он, набросив свои длинные худые руки на плечи Маши и Насти. - Может потанцуем?
- Ну пойдем, - протянула Настя как последняя портовая шлюха.
Машу передернуло, но она сдержалась от комментариев и приступила к пережевыванию салата.
За столом собралась половина класса. Все те, кто и заявлялся изначально. Те, кто не пришел – либо сидят в тюрьме, либо колются, либо уже покинули этот мир. Маша сидела и рассматривала всех этих людей. Внезапно она встретилась взглядом с очень знакомой дамой. Та сидела так же тихо на другом конце стола и пристально смотрела на нее. Она попыталась вспомнить, но не смогла.
- Алин, - Маша наклонилась к сидящей через место Би-Би-Си, - А это кто?
- Ой, не помнишь? Так это Краснова. Таня Краснова. Ну она всегда тихоней была. Сидела на задней парте за Дружининым. Не помнишь?
Кто сидел на задней парте за Дружининым Маша действительно не помнила. Но кто такая Татьяна Краснова сейчас она знала прекрасно.
Как-то с коллегами по одному сериалу они обсуждали возраст, ненужность, ну и все прочее. Так все девочки, как одна, уверяли пессимистично настроенную Марию Короткову, более известную им и всем как Марго Корот, что все это прошлый век. И что этой проблемы не будет, если регулярно обращаться к госпоже Красновой Татьяне Владимировне – не просто пластическому хирургу, а настоящему творцу. Господу Богу, если хотите.
Маша даже была у нее на консультации. Но та убедила ее, что пока рано волноваться. А когда придет время, всё будет сделано в лучшем виде.
Краснова в упор смотрела теперь на Короткову. Короткова не сводила взгляд с Красновой.
«Угораздило же!» - подумала Маша, уверенно встала и направилась к однокласснице.
- Неожиданно! – все, что могла из себя выдавить Маша, присевшая рядом с Красновой.
- Что же неожиданного, уважаемая Марго? – Татьяна расплылась в улыбке, какой-то доброй, домашней, почти родной. – Неожиданно было то, что ты не узнала свою одноклассницу, с которой проучилась одиннадцать лет.
- Прости, пожалуйста, - Маше стало вдруг неловко.
- Да ладно, не бери в голову. Что ты забыла среди этого сброда? – глаза Тани были открытыми и очень светлыми. Очень красивые глаза, которых никто не замечал.
- А ты? – Маша потянула шампанское из бокала. Это странное дешевое пойло начало немного хмелить её.
- Ты вроде не еврейка отвечать вопросом на вопрос, - снова улыбнулась Таня.
- Да вот решила посмотреть на них.
- А..., - многозначительно протянула Таня. – А я думала: «Приеду. Войду в ресторан. А они меня узнают. И все прям попадают». А они даже тебя не узнали. Куда мне!
- Да уж, - засмеялась Маша. – Куда нам с тобой. Ну а хочешь, я скажу Би-Би-Си, что узнала?
- Ты что? Смеешься? Ой, нет! Увольте! Мне столько жира в жизни не откачать!
Маша закрыла лицо руками, пытаясь сдержаться.
- Что смеемся, девушки, красавицы, - появился не известно откуда в усмерть пьяный местный олигарх Максим Швед. – Надо мной?
Он смешно сдвинул брови и надул губки, как это делают красавицы у зеркала с телефонами в руках.
- Смотри, Машка, жалеть будешь. Это твой последний шанс, - уверенно заявил Макс и стукнул кулаком по столу. Девушки подпрыгнули, а подоспевшая охрана срочно вывела Шведа подышать воздухом.
- Картина маслом! – проговорила Маша и тут же получила локтем от Тани.
- Кстати, о картинах... – Маша перехватила взгляд собеседницы и обернулась в ту сторону, куда были устремлены ее полупрозрачные глаза. Из-за соседнего столика в их сторону уже летели две курицы с телефонами в руках. И явно не для того, чтобы попросить соль. По одному взгляду на них Маша поняла, что близка к разоблачению.
- Марго, Марго, - защебетали вдруг они наперебой. – Можно мы сфотографируемся с вами? Встаньте, пожалуйста. Вот так. Да, улыбнитесь, Марго! Вот Ирка обзавидуется!
Парочка унеслась также стремительно, как и подлетела. Растерянная Маша, она же Марго, быстро уселась назад за стол и постаралась сделать вид, что ничего не произошло. Но он вездесущей Би-Би-Си Алины ничего не утаишь.
- Я не поняла, - подлетела она. – А что это было? Ты их знаешь?
- Кого? – попыталась сыграть непонимание Маша.
- Воронцову и Арумяц?
- Первый раз вижу, если честно!
- А чего они фоткаться с тобой решили?
- Да спутали меня с кем-то.
- В курицы тупые! – рассмеялась Алина. – Нет, а чего, глядишь, станешь когда-нибудь знаменитой, и фото им пригодится.
Громкий гогот Би-Би-Си стал опять действовать на нервы.
Маша вспомнила это чувство. Именно оно не давало приехать столько лет ни на один вечер встреч.
«Что-то случилось с моей памятью. Разве такое можно забыть?»
- Ладно, Марго.. то есть Маша, - растянулась в улыбке Краснова. – С меня, пожалуй, довольно. Я поеду. Ну а тебя жду, не раньше чем через пять, а лучше семь лет. Главное, заботься о коже, как я тебе сказала.
- Спасибо, Татьян. Я к тебе как-нибудь теперь на чай заеду. Хорошо?
- Хорошо, - Татьяна пожала Маше руку, и стремительно вышла из зала.
- С меня, пожалуй, тоже довольно! – как-то особенно громко сказала Маша, и часть ребят обернулась на неё.
- Ну куда ты собралась? – пробормотала Би-Би-Си. – Расскажи нам как там Москва. Как карьера? Кого-то из звёзд знаешь лично?
- Москва растет, развивается… Из звёзд, да особо никого. Ну не знаю. Со Збруевым играла пару раз вместе, с Чуриковой, с Певцовым, с Гафтом однажды… - в глазах девочек Маша прочла чёткий и очевидный вопрос. – С Безруковым в одном спектакле играла, - словно угадывая загадку быстро произнесла Маша.
Тут она попала в точку. Фамилия моментально приклеилась к языкам присутствующих. Вспомнили «Участок», продолжение «Иронии судьбы» и, слава богу, хотя бы «Адмирал».
- Вот молодец ты, Машка, – наконец-то выдавила Алина. – Все у тебя получится. Может когда возьмут в кино. Хоть на вторые роли – ты не отказывайся. Потом выйдешь замуж за какого-нибудь талантливого режиссера и будешь жить припеваючи.
- Ты думаешь, я для того, чтобы замуж удачно выйти, училась так долго? Сама я что не способна ни на что? – засмеялась Маша.
- Нет, ну почему, - протянула девушка. – Просто если муж режиссёр, то по любому без работы не останешься.
Маше не чем было парировать, потому что и не хотелось этого. Она молча посмотрела на Алину, окинула взглядом всех сидящих за столом и совершенно очевидно поняла, что потратила вечер в пустую. При первой же возможности она юркнула в дверь и растворилась.
- Как прошёл вечер? – Сергей смотрел в телефон. Его свет освещал его длинный острый нос и осунувшееся лицо.
- Беспощадно! – театрально протянула Маша и отвернулась к окну. За окном перестали мелькать огоньки М* и осталась лишь тьма, изредка разрываемая светом фар встречных автомобилей.
- Ты надеялась, что будет иначе?
- Наверное, - почти шепотом произнесла девушка.
- Я говорил тебе, что это пустая трата времени, а ты не верила. Лучше бы сходили вместе на прием к Невскому.
Маша закатила глаза, так как терпеть не могла этого русского американца, мужлана и выскочку.
- Не пришлось бы врать, - продолжал Сергей. – Кстати, он сказал мне по телефону, что его предложение в силе, и тебя по-прежнему ждут в Далласе. Я все же настоятельно рекомендую тебе подумать над этим предложением. Не только как твой агент, но и как твой муж, в конце концов.
Маша пристально посмотрела на супруга.
- Как мой муж ты должен не советовать мне перебраться в Америку, а сделать все, чтобы я минимум работала и жила в максимальном комфорте.
- Дорогая, а я разве не это делаю? – Сергей наконец-то оторвался от телефона. – Ты занимаешься любимым делом и в тандеме мы создали настоящий театральный шедевр, который жаждут теперь все драматические театры мира.
- Мы создали? – лицо Маши побледнело. Она опустила его и отвернулась. – Знал бы ты, сколько стоит за этим драматическим продуктом. А главное, что у него внутри…