Как Жак Фоккар тихо творил масштабные злодеяния
Люди с неприятными лицами. Они “обкашливают вопросики”, “держат “дела на контроле”, обсуждают поставки партии оружия из Судана в Чили и всегда стараются держаться в тени. Может быть вы видели таких — они проходят в приватные кабинеты дорогих ресторанов, чтобы договориться с человеком о начале небольшой заварушки на другом конце мира.
Впрочем, если они вам не попадались на жизненном пути — это, вероятнее всего, к лучшему — а то, кто знает, чем бы это закончилось. Точно можно сказать одно — они стараются держаться в тени, не ходят на телевизионные ток-шоу и не ведут блогов. Но последствия их тихих разговоров в кабинетах чаще всего попадают в топ мировых новостей.
Одним из таких людей был Жак Фоккар. Лысый человек с неприятным выражением лица, который в какой-то момент своей жизни оказался в центре потаенной геополитической системы насилия и войны, корни которой уходили в Париж. Бессмысленно пересказывать биографию Фоккара до начала этой странной, но методичной работы — родился в буржуазной семьи в центральной Франции, учился, занимался бизнесом и успел повоевать во время Второй мировой. Важнее другое — именно во время войны он познакомился и подружился с Де Голлем, впечатлил его своим образом мышления и был им вознесен на Олимп французской постколониальной политики.
Почему постколониальной? Потому что империи умирают, старые нормы приличия сменяются новыми, но власть и контроль остаются всегда. Так вышло и с французской колониальной системой, которая умирала в огне, крови, пыли и грязи Алжирской войны. Жить по-старому было больше нельзя — “так больше не носят”, но и терять контроль над огромным количеством ресурсов, денег, земель и людей в Париже вовсе не хотели. Да и какой дурак откажется от власти?
Поэтому работа Фоккара, которой он методично занимался с конца 1950-х годов заключалась в строительстве новой системы — идентичной старой по духу, но не такой явной, не такой подчеркнуто несправедливой и жестокой. Новая система контроля за бывшими африканскими колониями Франции получила звучное название — Françafrique. Термин придумал первый президент независимого Кот д’Ивуара Феликс Уфуэ-Буаньи.
Еще с конца 1950-х Фоккар оказался одной из ключевых фигур, занимавшихся реформой система французских разведслужб. И именно при помощи разведки Фоккар строил новую систему “независимых” стран. При прямом участии Фоккара были достигнуты договоренности о появлении на карте новых государств: таких как Мавритания, Сенегал, Кот-д’Ивуар, Дагомея (ныне Бенин), Верхняя Вольта (ныне Буркина-Фасо), Нигер, Чад, Габон, Центральноафриканская Республика, Конго-Браззавиль и Мадагаскар. Того и Камерун.
Фоккар был постоянно на связи с лидерами этих стран — они созванивались, обсуждали новые экономические соглашение, раздел тех или иных секторов экономики. Фоккар находил подход к каждому — кого-то наградит, кого-то накажет: и вот уже в далекой африканской столице полыхает революция или начинается переворот, поддержанный штыками нанятых за не такую уж большую плату профессиональных наемников.
Пресса связывала его с убийствами тех или иных африканских политических деятелей — зачастую ярых марксистов, призывавших порывать все связи с бывшей метрополией. Но у Парижа были длинные руки, а у французских транснациональных компаний — огромные аппетиты, поэтому в этом сражении у отдельных фигур практически не было шансов. Фоккар поддерживал гвинейскую оппозицию прокоммунистическому режиму Секу Туре, организовывал военное снабжение и вербовку наёмников для сепаратистского движения Биафры в Нигерии. Содействовал приходу к власти Гнасингбе Эйадемы в Того.
А когда Фоккара пытались обвинять в неправомерном влиянии на внутреннюю политику, то он переходил в атаку. Как-то раз французская газета опубликовала текст, в котором сказала, что Фоккар поместил жучок в старинный комод XVIII века, стоявший в кабинете у Де Голля. Фоккар обвинил издание в клевете — и выиграл дело, получив символический 1 франк в качестве моральной компенсации.
С 1960-х годов и до начала 1990-х Франция стояла больше чем за сотней вооруженных вторжений и переворотов в Африке. И почти за каждым из них стоял Фоккар, умевший сплетать сети из наемников и разведчиков, бизнесменов и журналистов — и выстраивать такую структуру, которая замыкалась бы на него лично и ни на кого другого.
Позиция Фоккара была непоколебимой несколько десятилетий — с 1950-х и до 1990-х, хотя посты, которые он занимал, регулярно менялись. Сам он, впрочем, всегда настаивал, что все обвинения в его участии в африканской политики — не имеют под собой почти никаких оснований: он лишь консультирует президента и способствует процессу кооперации между Францией и ее бывшими колониями. Просто все по-разному трактуют слово “кооперация”.
Те, кто знали его близко, отмечали, что Фоккара почти не интересовали деньги; он был зачарован магией власти и влияния — и ради того, чтобы ее сохранить, он был готов на многое. Практически на все. Он был лишен обаяния и умения выбирать отличные костюмы, зато на практике блестяще отточил приемы, которые Макиавелли советовал “настоящим государям”.
Фоккар, как любой человек такого типа, был мифологизирован при жизни — и отделить миф от правды было непросто и тем, кто знал его лично. Этого он и хотел: там, где оружие говорит о деньгах, не место публичным скандалам и интервью на первых полосах международной прессы. Там должно быть тихо.
Будьте осторожны, оказавшись в дорогом ресторане, в котором в углу сидят странно тихие люди в дорогих пиджаках. Возможно, это коллеги Фоккара.
Текст: Егор Сенников