Высокое напряжение
Часть седьмая
Однажды на Луне родился необычный малыш, а где-то в Москве обыкновенный уличный Фонарь задумался над своим непотребным дресс-кодом. Он как обычно подсвечивал дорогу дворнику Ибрагиму, наблюдая, как его красивая светоотражающая «комбинезона» безуспешно пытается догнать наглую собачку Фелю и «спустить» с нее мохнатую шкуру. И так получилось, что они оба поскользнулись на свежевырытой земле и с громким всплеском влетели в траншею, недавно выкопанную экскаватором для ремонта теплоцентрали.
Стая ворон, громко терзающая мусорный бачок, от неожиданности перестала драться, проводив аутсайдеров минутой молчания. А вот что с ними случилось дальше, мы узнаем как-нибудь потом.
Фонарь посетило вынужденное одиночество, и он от нечего делать стал разглядывать собственный столб, продуваемый всеми ветрами и невзгодами.
Внезапно его поразила неприятная догадка:
— А где же моя одежда? Где моя личная шкура, где тот фиговый листочек, который прикрыл бы всю эту длинную наготу? Ведь я же совсем голый стою!
Он был настолько ошеломлен собственным открытием, что в отчаянии послал сигнал SOS своему мобильному товарищу. Карманный фонарик был на очередном выезде и сразу приехать к страдальцу не мог. Поржав про себя, фонарик пообещал в скором времени привезти недоуменному другу одежду, сапоги и мотоцикл.
Половозрелый Фонарь освещал своей прелестью вечерний двор и грустно мерцал. Его успокаивал лишь тот факт, что на улице уже было немноголюдно. Редкие прохожие спешили по домам, к счастью, они пялились в свои смартфоны и не обращали никакого внимание на светящего им под ноги бесстыдника.
Проходящий мимо мужчина внезапно притормозил рядом с ним и огляделся. Он был одет в плащ с высоко поднятым воротником, широкополая шляпа низко надвинута на лоб, носки грязных ботинок нетерпеливо отстукивали по дорожке зашифрованную морзянку. «Ну вот, свидание у человека, а тут я... — фонарь мысленно поторопил своего карманного приятеля с подгоном непонятного мотоцикла.
Впереди послышалось цоканье женских каблуков. С грацией угольной баржи двор медленно пересекала одинокая фигура, неся в руках две здоровенные «ашановские» сумки. Незнакомец шагнул ей навстречу, видимо, намереваясь протянуть руку помощи, но вместо этого распахнул свой кожаный плащ и двор озарился светом уже самого настоящего, ничем не прикрытого срама.
Не на ту напал, женщина резко затормозила на юз, накренившись вперед бюстом седьмого размера и молниеносно выхватив из сумки металлическую банку сгущенки, произвела залп по члену преступной группировки. Человек в шляпе застонал и согнулся в три погибели. Свернувшись в кулек, он горбатым колобком подкатился к фонарю, видимо намереваясь приложить полученный синяк к холодному металлу. Женщина радостно заулюлюкала и достала из сумки трехлитровую банку с огурцами.
«Дед бил, бил — не разбил. Баба била, била — Фонарю припомнилась сказка о золотом яйце. Контакт с голым мужиком никак не входил в его планы, народный фольклор не одобрял петушиные темы.
Человек в шляпе почти дотронулся до фонарной мачты, когда женщина, размахнувшись, с ревом гориллы метнула вперед стеклянный снаряд. Фонарю показалось, будто у него с хрустом треснула мачта. Банка от удара разбилась вдребезги, и на маньяка-неудачника пролился дождь из рассола, посыпался град из осколков и огурцов.
Откуда не возьмись, во рту разъяренной фурии появился футбольный свисток. Она сбросила с себя куртку, обнажив майку с логотипом «ЦСКА», достала из бездонной сумки баночку обувного крема и макнув в нее пальцами, нанесла себе на щеки горизонтальные полоски. Затем женщина достала телефон и вместо набора номера службы спасения включила запись трансляции Первого канала.
Мужчина обреченно заплакал и, обняв мокрыми руками столб, попытался забраться по нему наверх в поисках спасения.
«Судья объявляет пенальти — фонарь мрачно подумал, что явно коротнувшее провидение судьбы прислало ему в подарок совсем неправильную облицовку.
Удар форварда «Ред Булла» Джонатана Сориано отправил футбольный мяч на Луну, скинув с нее матерящегося малыша, но наша «Красная звезда» выступала совсем в другой весовой категории. Она достала из кармана треников кулёк семечек и неторопливо пошла в сторону горемычного дуэта, досматривая на экране ток-шоу «Давай поженимся».
Красавица подошла к прыгающему вокруг фонаря доходяге и представилась тихим басом, - Анжела. А вас?
«Авас» перестал прыгать и, зажмурившись, слизал с губ соленые капли рассола, — Бить будете?
— Зачем же так плохо думать о культурных людях? — Анжела укоризненно покачала головой – вот вы мне сразу понравились своей манерой знакомится.
«Авас» широко открыл глаза и увидел улыбающуюся бригантину в полном расцвете физических сил. Она протянула к нему руку, габаритами схожую с корабельным трапом
- Разрешите, я вас ототру и высушу, а после провожу до дома, этакий вы шалунишка — не дожидаясь ответа, Анжела подтянула к себе безуспешно сопротивляющегося эксгибициониста и достала из сумки железную мочалку для очистки накипи. Тут «Авас» не выдержал и громко заорал на весь двор — Памагите! Палиция! Убивают!
От неожиданности женские клешни ослабили хватку, и вырвавшийся мужчина дал стрекача.
Вздохнув с сожалением, отвергнутая красавица облокотилась на фонарь и мрачно сплюнула себе под ноги — ... ну что за ... еще один сбежал... мужики малохольные нынче пошли, а.
«Не малохольные, а малосольные, — сочувственно поправил ее облитый рассолом Фонарь, но Анжела естественно его не услышала. Она набила разбросанным скарбом свои весовые сумки-гирьки и убыстряясь, зашагала прочь со двора, где навсегда останутся ее грустные воспоминания о неудавшемся свидании.
Карманный фонарик наконец приехал проводить профилактический осмотр друга, и тот взахлеб поведал ему о недавнем происшествии.
— Я сегодня понял, что быть голым не так уж и плохо, радостно просветил воспрявший духом Фонарь, но его бывалый приятель только покачал головой и разъяснил ему, что он видел на самом деле. И все-таки он успокоил взбудораженный разум светильника.
— Какой же ты братец голый, если твоя мачта покрашена прекрасной отечественной нитрокраской с двойным слоем лака. Никакие извращенцы тебе в подметки не сгодятся, свети спокойно, дорогой товарищ...
На этой заключительной ноте во дворе воцарилась тишина и покой, и только из глубокой траншеи, залитой теплой водой, доносилась песня «Учкудук — три колодца» вперемежку с собачим воем.