Я точно помню, как произошло наше с Георгием знакомство. В два этапа.
Стоял я как-то в очереди за беляшами. Знатные у нас беляши на остановке, на весь город знаменитые. Я подошел и встал в очередь (к этому ларьку почти всегда очередь), думая о чем-то своем. А он мне помешал.
Наверное, попросил что-то — деньги или сигарету, что там обычно бомжи просят. Я не дал. Курить не курю, а деньги вообще не даю. Не то чтобы жалко мне, нет, я из принципа не даю. Руки-ноги есть, возраст позволяет — значит, сам заработать можешь. Только старушкам седеньким не могу отказать, не настолько сердце очерствело. Хотя и старушки разные бывают.
В общем, что-то он такое попросил, я даже не расслышал. Но просил он тоном, каким опытные попрошайки не разговаривают — так просил, будто я ему должен. Я раздраженно обернулся и осмотрел его — невысокого росточка, грязные войлочные башмаки, какое-то темное пальтецо (так и хочется сказать, что «зябкое», да так оно и было, скорее всего), сероватая от седины растительность на коричневом лице. Засаленная вязаная шапка, из под которой торчат лохматые брови.
— Уйди-ка, любезный, — сказал я первое, что пришло в голову. Сбил он меня с нужной мысли, я и озлился.
А он посмотрел на меня с неподдельным упреком:
— Зачем ты так? — и действительно ушел куда-то за ларьки.
Сейчас неловко вспоминать, а тогда забыл о нем я уже через минуту. Купил беляшей и пошел домой, мне недолеко от остановки.
Но через пару дней я снова встретил его. Стоит на углу, и войлочные боты на свежем белом снегу кажутся еще грязнее, чем тогда. В общем, я узнал его, и он это почувствовал — может быть, в глазах моих что-то увидел. Шагнул мне навстречу, протянул руку с вывертом, будто приглашая пуститься в пляс, и нагло-жалобно потребовал:
— Друг, выручи! Всего пять рублей не хватает на автобус, домой уехать. Загулял я!
Иронически хмыкнув, я нарушил собственные правила и дал ему пять рублей. Он кивнул с достоинством:
— Благодарю.
А потом зачем-то добавил мне вдогонку:
— Меня Георгий зовут, Победоносец! — и хрипло засмеялся, как будто закашлялся.
Я еще оглянулся и махнул ему рукой — мол, бывай здоров, Георгий.
С тех пор я встречал его много раз, когда шел к остановке или обратно. Обычно он даже не замечал меня, может быть, подслеповат был или думал. Но иногда, если доводилось столкнуться лицом к лицу, он весело кричал мне:
— Приветствую! — и улыбался беззубым ртом.
Иногда, если я двигался не слишком быстро, он успевал сказать несколько фраз. Не думаю, впрочем, что слова эти были обращены непосредственно ко мне. Скорее всего, Георгий разговаривал с миром вообще, пытался сообщить вселенной что-то важное. Что-то такое, чего он не успел сказать раньше, еще до того, как спился и повредился рассудком.
— А я, братишка, в Мозамбике служил! Знаешь, как по-мозамбикски будет «ж...а»?
И хохочет.
А потом Георгий куда-то исчез. Век бомжа недолог, к тому же слишком холодно у нас в Сибири для этого дела.
Иногда прохожу мимо угла, на котором стоял раньше Георгий Победоносец, и думаю — может, нужно было остановиться тогда и спросить, как же все-таки называется «пятая точка» по-мозамбикски? Или, наоборот, подойти и рассказать Георгию, что я сам родился 6 мая, то есть в день памяти великомученика Георгия Победоносца (как и мой дед по отцу, которого, кстати, звали Георгием)? Вот только зачем?
Да и поздно уже.
---
Я всегда радуюсь вашим лайкам и подпискам. Спасибо!
Еще почитать: