Яркое солнце слепит глаза. Раскалённый асфальт поджаривает ноги. Это Коктебель. Счастье. Юность.
Встаешь легко. Засветло бежишь на гору – холмик на берегу, если по-честному, – и встречаешь рассвет.
Потом – на рынок. Помню, бабушка давала десятку, а я приносила целую корзинку: внизу помидоры с огурцами, а наверху - персики, абрикосы, черешня…
И надо еще, чтоб платье было с карманом, иначе сдачу несешь в кулаке. А это неудобно: корзинка тяжелая. Кошелек я не брала – его же с фруктами не положишь!
Бабушка в это время шла на пляж. Занимать лежаки под тентом. Традиция! Утренние разговоры, своя компания. Да и опять же – солнышко встает.
Баба Настя была хохотушка. Не то что бы часто смеялась, но заливисто, до слез. А если она хохотала всласть, то и все вокруг. Рядом с ней был праздник.
После обеда собирались своей компанией и мы. Русские, украинец, азербайджанка, армянка, дагестанец… Теперь из той детской тусовки кто актер, кто депутат. А кто и просто работает. Играли в ассоциации, в монополию или в карты. Иногда шумно.
Как-то известная писательница П. вылила на нас со второго этажа таз холодной воды и повесила расписание на туалет, чтобы мы посещали его только в означенные часы, а то ей и ребенку мы дневной сон нарушаем. Да, было и такое.
Детство мое проходило среди золотой молодежи – в Доме творчества писателей «Коктебель».
В Коктебеле, в Коктебеле,
У лазурной колыбели -
Весь цвет литературы СССР.
А читательская масса
Где-то рядом греет мясо…
Это из Юлия Кима…
На территории супер-бупер престижной здравницы, кстати, со всеми удобствами было только два двухэтажных корпуса да один домик на две больших семьи (пятый корпус, его ещё называли «голубок» - по барельефу наверху).
Остальные коттеджи были с туалетом на две или даже восемь семей. А на площадке двадцать стоял десяток деревянных «вьетнамских домиков», где был умывальник, а остального и не предполагалось: общий туалет в лесочке.
И тогда это особо никого не удивляло. Неудобно, конечно, но приспосабливались и к такой данности. Когда ты молод, весел и другого не знал, это и вовсе – неважно!
В душ ходили в главный корпус. По пропускам. Их выдавали по приезду, чтобы заходить на территорию Дома творчества.
Но были те, кто мог помыться без пропуска. Народные любимцы, актеры. Помню, стоял перед нами Жариков и ждал Гвоздикову. Ну как не пустить помыться героев фильма «Рожденные революцией»!
А вот Фараду, помню, действительно, не пустили на пляж. Не узнали. И он возмущенно кричал: «Позовите дежурного по пляжу!». Но так и не пустили. В этот день порядок был прежде всего.
Иногда ходили в горы. На могилу Волошина, на Кучук-Енишар, а оттуда спускались в Тихую бухту, за Хамелеон. Или в другую сторону, на Кара-Даг, в лягушачью бухту.
А один раз даже на Святую гору поднялись. Но это было совсем в детстве, потом Кара-Даг сделали заповедником и туда ходить стало нельзя без сопровождающего и специального разрешения.
После ужина все фланировали по набережной. Здоровались, раскланивались. Но обычно не стояли, не разговаривали, не создавали толпы.
Гуляли до пирса в одну сторону, и до спасательной станции в другую. Через киоск, где за десять копеек днем покупали томатный сок. А в олимпиадный год там торговали Пепси-Колой. Отечественной, в стеклянных бутылках. Ее мы даже в Москву везли, бутылок пять – соседей угостить.
С тех пор в моем летнем отдыхе обязательный атрибут – набережная, чтоб было где погулять. И желательно, с невысоким парапетом, а не с кафешками. Чтоб на море посмотреть.
Вечером все шли в кино. В летний кинотеатр. Каждый год там крутили по большей части одни и те же фильмы.
«Мимино» я видела раз двадцать, точно! Но это было неважно. Важно было поймать взгляд, но сделать вид, что не ничего не видела. Темно, комары кусают. Зябко. Но когда тебе пятнадцать, этого не замечаешь, а напридумывать себе можно всякого.
Как-то я уезжала, а мальчик оставался. И он обещал набрать «обезьяньих яблок» для моей бабушки, на настойку от вен. И не собрал. Я обиделась и спряталась до самого отправления автобуса. И зашла в последний момент.
Бабушка сидела с пакетом этих зеленых липких шаров с дерева. Но я не попрощалась с тем, кто их собрал, и мне всю дорогу было стыдно.
А вы говорите: «Поезжай в Крым!». Но того Крыма больше нет. Ушел вместе с юностью.
Александра Кудрявцева/ ДОРОГАМИ РАДОСТИ
А какие места юности дороги вам так, что вернуться туда невозможно?