Часть 17
- Федя, я тебе борщ приготовила. Мой руки, кормить тебя буду, – сказала старушка и ласково посмотрела на Рогаткина. Он напоминал ей своего погибшего сына, и она благодарила судьбу за то, что она может заботиться о Федоре. Да и Федор тоже заботился о старушке, помогая по хозяйству. Золотые руки у него были. Всё в доме починил, а ведь снимает комнатку-то всего на всего чуть больше недели. Она не стала у него расспрашивать, что происходит, от кого бежит. Она доверяла своему сердцу, которое подсказывало ей, что он хороший парень. А Рогаткин словно чуя, что старушку гложет правда, как-то обмолвился: «не убийца я, черт дернул по наклонной пойти, вот теперь и расхлебываю». Старушка тогда погладила его по голове и сказала: «верю я тебе, сынок, верю».
Федор улыбнулся старушке:
- Сейчас Клавдия Ивановна. Голоден я как никогда. Эх, сейчас поедим! - сказал он, потирая руки и ушел в ванную комнату.
Клавдия Ивановна разлила по тарелкам наваристого борща, выложила на стол в блюдце нарезанную зелень петрушки, сметану в стеклянной баночке, да хлеб в плетеной корзиночке.
Они сели за стол. Рогаткин с огромным удовольствием принялся за еду. А старушка смотрела на него, а из глаз текли слезы. Федор, заметив этого, отложил ложку и спросил:
- Что случилось, Клавдия Ивановна? Обидел кто?
- Нет, сынок. Смотрю на тебя, да своего сына вспоминаю. Такой же был, хороший, как ты. Мы вот так же с ним на кухоньке и сидели, да разговаривали. Федор, ты не бросай меня. Недолго мне уж осталось. Утешь мое больное сердце. Позволь на старости лет ласку материнскую отдать.
- Клавдия Ивановна, золотая моя. Как же Вы можете доверять первому встречному? - Старушка предупредительно подняла руку, как бы пытаясь остановить его речь и помотала головой.
- Федя...А чего мне бояться? Терять мне нечего. А ты за неделю в меня жизнь вдохнул. - Клавдия Ивановна смахнула слезу.
Федор поднял глаза к потолку, и с грустью ответил:
- Если бы только мое желание….. Да не ушел бы я от Вас. Родственников то у меня нет здесь. Только видите, как жизнь то моя сложилась - в бегах я. И что со мной завтра будет, я не знаю. Мне бы только Милену найти, да распутать все. Вот тогда бы я и остался с Вами. Он встала из-за стола, подошла к Рогаткину и обняла его:
- Молиться за тебя буду, Федор,- он тоже обнял ее, и почувствовал то материнское тепло, которое давно был им забыто.
Она села обратно и сказала:
- Эх, я дура старая. Покушать тебе не даю. Ешь сынок, ешь, – она тоже наконец-то взялась за ложку и стала очень аккуратно, по-старушечьи отхлебывать суп.
- Федор, могу я тебе помочь чем-нибудь?
- Нет, Клавдия Ивановна, - сказал он и добавил, - Борщ изумительный. Давно такой вкусноты не ел. Она заулыбалась и ближе подвинула к нему корзинку с хлебом.
- Не знаю, как Милену найти. По телефону она мне не звонит. Дома у нее засада. Ее самой там уже нет. Кто увез, куда? Остается для меня загадкой. Завтра пойду снова к дому. Может у соседей, что узнаю, - поделился своими переживаниями Федор.
- Как ты пойдешь? Пока ты молчишь, тебя за старушку и принимают, а ведь только говорить начнешь, сразу раскусят, - защебетала Клавдия Ивановна.
- Ваша правда, - почесал подбородок Рогаткин, - И что ж мне делать?
- А давай-ка я пойду! – предложила Клавдия Ивановна, - Скажу, что племянницу ищу. А дома нет ее. Я, как-нибудь, по-стариковски поболтаю с соседками.
Федор замотал отрицательно головой:
- Нет, нет. Надумали тоже. Нет! Не буду я рисковать Вашей жизнью.
- Да какой риск? Никто ж не знает, есть тетя у Милены или нет. Кому я нужна там? Поспрашиваю, да уйду. Долго не буду ходить. Давай, Федор, соглашайся. Хоть буду ощущать себя нужной.
- Не знаю, не знаю, - сказал он и протянул тарелку для добавки. Клавдия Ивановна, с тихой радостью, налила борщ в тарелку и подала ее Рогаткину.
Некоторое время он ел молча. Потом поднял голову и сказал:
- Вместе пойдем, я рядом буду глухонемой старушкой, а Вы все спросите. Я хоть буду спокоен, что Вы под присмотром. Идет?
Клавдия Ивановна обрадовалась:
- Идет, идет! Вот вместе и пойдем.
Она, сияя, снова стала кушать суп, отламывая хлеб и пододвигая Рогаткину сметану.
Федор усмехнулся, покачал головой и подумал: Да, не старушка у меня, а прямо сыщик какой-то.
Они сидел за столом и думали: Клавдия Ивановна о завтрашнем дне, а Федор Милене и перстне. Он не мог больше держать тайну в себе. Очень хотелось рассказать обо всем ей, облегчить свою душу, да и предупредить об опасности. И, конечно, себя оградить от ненужных проблем, а может быть даже спасти от гибели.
Клавдия Ивановна готовила чай и щебетала над Рогаткиным. Федор с благодарностью принимал всё, что давала ему эта старушка. Он искренне привязался к ней, и не хотел уходить от нее. И чем, дольше Федор задерживался в ее доме, тем привязанность становилась больше.
"Надо всё исправить, я должен! Другого пути нет. Всю жизнь скрываться, я не смогу",– думал он. "Как же она останется одна? "– Федор смотрел на Клавдию Ивановну . "Нет, я не допущу этого". Он взял морщинистую ладонь старушки, поцеловал ее и прижался к ней щекой. Она улыбнулась в ответ и погладила Рогаткина по голове.
- Сынок, сынок. – Сказала вслух она, и подумала: "Помогу я тебе, чем смогу. Раз уж родному сыну не смогла, хотя бы тебе – постараюсь. Искуплю вину перед своим сыночком". Она поцеловала Рогаткина в макушку и сказала:
- Ну, иди. Посуду я помою. Отдохни, поспи. Завтра день-то у нас тяжелый.
Рогаткин в знак согласия кивнул головой и пошел к себе в комнату. Зайдя в Интернет, он снова и снова перечитывал историю перстня с аквамарином. Не мог он больше ни о чем думать, только о нем и о Милене.
- Надеюсь, завтра мы хоть что-то узнаем. – Сказал Федор, расстелил постель, очень аккуратно повесил брюки на спинку стула. Снял рубашку и повесил ее туда же. Лег в кровать, укутался в теплое одеяло и закрыл глаза.
"Как я устал, сил моих больше нет" - подумал Федор.
- Ну давай еще немножко, сделай усилие над собой, - уговаривал себя сонный Федор. Веки стали свинцовыми и Рогаткин, уже не сопротивляясь, упал в объятии Морфея. Во сне он видел, как Клавдия Ивановна доит корову и поит его парным молоком. Рогаткин при этом улыбался, смешно почмокивая губами.
Клавдия Ивановна подошла к постели Федора и укутала его одеялом. Погладила его по голове и тихонечко вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.