Неделя, начавшаяся с Лехиного синяка проходила скучно. Синяк уже начал терять свое хлесткое название, плавно становясь тянуче-размазанным «зеленяком», а прогресса в собирании вкладышей не было. Все богатства Тохи уместились на одной странице альбома для марок, и еще осталось место. Вечерами он подсаживался на диван к деду, когда тот читал при свете длинноногого торшера, и рассматривал завораживающие цветные картинки, мечтая о том, что когда-нибудь он купит себе вот такую или такую настоящую машину. Вкладыши были для него маленькими окошками в мир. Другой мир. Здесь, в этом мире, были привычны популярные «жигули», стариковские «москвичи», солидные «волги», несолидные «запоры». Еще недавно взрывом бомбы на улицах стало появление «восьмерки». Но все равно это было привычной скучной и, не самой привлекательной, массой. А судя по вкладышам, где-то в другом мире ездили совершенно иные машины: яркие, красивые и очень разные. Тоха прижимался к деду, тот откладывал в сторону книгу и единственной рукой обнимал внука. Ему становилось удобно и тепло, он погружался в мечты и в эти минуты был абсолютно счастлив.
В пятницу перед пятым уроком, после «буфетной» перемены, Тохин класс собирался в кабинете математики. Предстояла небольшая самостоятельная работа. Денис Матушев, большой, грузный Тохин одноклассник, учившийся на фортепьяно, зашел в класс и тяжело плюхнулся на стул позади. Поднимаясь по лестнице, он запыхался и теперь тяжело дышал прямо Тохе в затылок. Тоха любил при случае ввернуть в разговор с Диней шутку про его выбор музыкального инструмента и поэтому повернувшись, сказал:
- Все таки ты правильно пошел на форте.
- Ты опять? - с шутливой угрозой прищурился на него здоровяк.
- Не, ну сам подумай, - Тоха уже готов был расхохотаться. - Тебе хоть не приходится инструмент с собой таскать. А то совсем бы выдохся.
Те, кто были рядом, навострили уши, когда Тоха только начал говорить, потому, что знали, что будет смешно. Причем Тоха старался всегда вывернуть шутку по-новому. Раздался дружный смех, а Денис, обладавший прекрасным чувством юмора и самоиронии, и за это, бывший всеобщим любимцем, криво улыбнулся и ответил:
- А вот ты с инструментом ошибся.
Народ вокруг притих. Последовал ответный ход, который тоже обещал быть интересным.
- Почему? - теперь уже Тоха прищурил глаз.
- Ну как почему? Известно. Тебе виолончель надо было выбрать. Носил бы ее с собой, а в случае чего в футляре от хулиганов прятался.
Последовал второй взрыв всеобщего смеха, который был громче прежнего потому, что шутке Дениса внимал уже весь класс. Сам шутник басовито закатился, откинувшись назад и тут Тоха ощутил в его дыхании знакомый аромат. И сейчас же увидел, что у Дениса во рту была жвачка. Веселье его сменилось живейшим интересом и он почти крикнул:
- У тебя турбо?!
- Да, а что, - все еще смеясь, сказал Денис и принялся усиленно жевать.
- Откуда?
- Мама вчера купила.
- А вкладыш? - Тоха горел глазами. - Вкладыш где?
- Какой вкладыш? Это что ли? - ответил Денис и полез в карман брюк.
Он вытащил смятые вместе в комок вкладыш и обертку. У Тохи перехватило дыхание. Он не мог поверить, что такое возможно.
- Дай посмотреть, - тихо проговорил он и дрожащими руками взял протянутые ему бумажки.
Он стал аккуратно разворачивать комочек и понял, что Денис даже не открывал вкладыш, так и смяв его вместе с оберткой. Тоха остановился, боясь развернуть сложенную пополам бумажку. Он посмотрел на на Дениса и спросил:
- Тебе он нужен?
- Неа, - пожал плечами тот.
- Подари, - попросил Тоха.
Денис улыбнулся и язвительно сказал:
- ПодарИшь уехал в Париж… Остался один, - он замолчал, выдерживая паузу и затем предложил. - Дашь списать.
И тут же он стал обычным Диней Матушевым, который просто, без интонаций, спросил:
- Дашь списать? Я, честно говоря, не готовился.
Начался урок, были розданы варианты, а поскольку обладатель вкладыша и желающий его получить, сидели друг за другом, то писали как раз одинаковый. Через несколько минут Тоха почувствовал характерный укол ручкой под лопатку и, как-бы разминая затекшую спину выпрямился и повернул голову.
- Номер три, - услышал он тихий шепот.
После этого Тоха на заранее заготовленном листочке мелко написал решение и, как ему казалось, незаметно, передал его назад.
Он стоял перед дверью Лехиной квартиры, распираемый гордостью и воздухом в легких, которого набрал побольше, чтобы издать победный клич. Ему открыл знакомый кентавр. И сразу понял, что случилось что-то хорошее. Посмотрел на сияющее лицо друга и спросил:
- Какой номер?
- Сто! Тридцать! Девятый! - раздельно с нарастающей громкостью проорал Тоха и показал вкладыш. - Я сам! Я заработал!
Тоха был так рад тому, что достал вкладыш с такой машиной, как будто выиграл на ней гонку. Значит, он тоже чего-то да стоил.
Неделя, начавшаяся с Лехиного синяка проходила скучно. Синяк уже начал терять свое хлесткое название, плавно становясь тянуче-размазанным «зеленяком», а прогресса в собирании вкладышей не было. Все богатства Тохи уместились на одной странице альбома для марок, и еще осталось место. Вечерами он подсаживался на диван к деду, когда тот читал при свете длинноногого торшера, и рассматривал завораживающие цветные картинки, мечтая о том, что когда-нибудь он купит себе вот такую или такую настоящую машину. Вкладыши были для него маленькими окошками в мир. Другой мир. Здесь, в этом мире, были привычны популярные «жигули», стариковские «москвичи», солидные «волги», несолидные «запоры». Еще недавно взрывом бомбы на улицах стало появление «восьмерки». Но все равно это было привычной скучной и, не самой привлекательной, массой. А судя по вкладышам, где-то в другом мире ездили совершенно иные машины: яркие, красивые и очень разные. Тоха прижимался к деду, тот откладывал в сторону книгу и единственной рукой обнимал внука. Ему становилось удобно и тепло, он погружался в мечты и в эти минуты был абсолютно счастлив.
В пятницу перед пятым уроком, после «буфетной» перемены, Тохин класс собирался в кабинете математики. Предстояла небольшая самостоятельная работа. Денис Матушев, большой, грузный Тохин одноклассник, учившийся на фортепьяно, зашел в класс и тяжело плюхнулся на стул позади. Поднимаясь по лестнице, он запыхался и теперь тяжело дышал прямо Тохе в затылок. Тоха любил при случае ввернуть в разговор с Диней шутку про его выбор музыкального инструмента и поэтому повернувшись, сказал:
- Все таки ты правильно пошел на форте.
- Ты опять? - с шутливой угрозой прищурился на него здоровяк.
- Не, ну сам подумай, - Тоха уже готов был расхохотаться. - Тебе хоть не приходится инструмент с собой таскать. А то совсем бы выдохся.
Те, кто были рядом, навострили уши, когда Тоха только начал говорить, потому, что знали, что будет смешно. Причем Тоха старался всегда вывернуть шутку по-новому. Раздался дружный смех, а Денис, обладавший прекрасным чувством юмора и самоиронии, и за это, бывший всеобщим любимцем, криво улыбнулся и ответил:
- А вот ты с инструментом ошибся.
Народ вокруг притих. Последовал ответный ход, который тоже обещал быть интересным.
- Почему? - теперь уже Тоха прищурил глаз.
- Ну как почему? Известно. Тебе виолончель надо было выбрать. Носил бы ее с собой, а в случае чего в футляре от хулиганов прятался.
Последовал второй взрыв всеобщего смеха, который был громче прежнего потому, что шутке Дениса внимал уже весь класс. Сам шутник басовито закатился, откинувшись назад и тут Тоха ощутил в его дыхании знакомый аромат. И сейчас же увидел, что у Дениса во рту была жвачка. Веселье его сменилось живейшим интересом и он почти крикнул:
- У тебя турбо?!
- Да, а что, - все еще смеясь, сказал Денис и принялся усиленно жевать.
- Откуда?
- Мама вчера купила.
- А вкладыш? - Тоха горел глазами. - Вкладыш где?
- Какой вкладыш? Это что ли? - ответил Денис и полез в карман брюк.
Он вытащил смятые вместе в комок вкладыш и обертку. У Тохи перехватило дыхание. Он не мог поверить, что такое возможно.
- Дай посмотреть, - тихо проговорил он и дрожащими руками взял протянутые ему бумажки.
Он стал аккуратно разворачивать комочек и понял, что Денис даже не открывал вкладыш, так и смяв его вместе с оберткой. Тоха остановился, боясь развернуть сложенную пополам бумажку. Он посмотрел на на Дениса и спросил:
- Тебе он нужен?
- Неа, - пожал плечами тот.
- Подари, - попросил Тоха.
Денис улыбнулся и язвительно сказал:
- ПодарИшь уехал в Париж… Остался один, - он замолчал, выдерживая паузу и затем предложил. - Дашь списать.
И тут же он стал обычным Диней Матушевым, который просто, без интонаций, спросил:
- Дашь списать? Я, честно говоря, не готовился.
Начался урок, были розданы варианты, а поскольку обладатель вкладыша и желающий его получить, сидели друг за другом, то писали как раз одинаковый. Через несколько минут Тоха почувствовал характерный укол ручкой под лопатку и, как-бы разминая затекшую спину выпрямился и повернул голову.
- Номер три, - услышал он тихий шепот.
После этого Тоха на заранее заготовленном листочке мелко написал решение и, как ему казалось, незаметно, передал его назад.
Он стоял перед дверью Лехиной квартиры, распираемый гордостью и воздухом в легких, которого набрал побольше, чтобы издать победный клич. Ему открыл знакомый кентавр. И сразу понял, что случилось что-то хорошее. Посмотрел на сияющее лицо друга и спросил:
- Какой номер?
- Сто! Тридцать! Девятый! - раздельно с нарастающей громкостью проорал Тоха и показал вкладыш. - Я сам! Я заработал!
Тоха был так рад тому, что достал вкладыш с такой машиной, как будто выиграл на ней гонку. Значит, он тоже чего-то да стоил.
