По воле брата, Густав Климт был назначен официальным опекуном новорожденной племянницы Хелены. В 30 лет у него появилась своего рода дочь. Теперь ему одному предстояло содержать пять женщин! Свою маму (1), троих родных сестер (3), племянницу. В те времена женщина была совершенно беспомощным существом. Мать после нервного срыва абсолютно потеряла самоконтроль, впадая то в апатию, то в истерику. Поэтому следующий заказ пришел вовремя. От князя Николауса Эстерхази, который пожелал насильно осчастливить Густава. Поэтому пригласил его в Венгрию для росписи замкового театра. Дело началось под новый год и для Густава оказалось сущей пыткой находиться в развеселой компании, когда у него самого на душе скребли кошки. За «Театр в Тотисе» Климту присвоили Серебряную государственную медаль, а год спустя в 1894 почетный диплом на всемирной выставке в Антверпене. Книзь Николаус был последним аристократом, высказавшим благосклонность художнику. Все его дальнейшее творчество начало вызывать у знати крайнее отторжение. Он стал слишком современным, эротичным, неприличным, откровенным. И если с женщинами (они в сущности все одинаковы – что кухарка, что княгиня) его тактика обольщения срабатывала, то с мужчинами нет. Они видели его без прикрас – грубияном и простолюдином, пусть и успешным. На фоне депрессии Густав озлобился, стал часто орать на своего компаньона Франса Матча и это стало впоследствии основной причиной распада «Компании», а второй – конечно же полное расхождение в стиле. Матч любил классику и прилежно ей следовал всю жизнь, за что и получил титул дворянина и любовь высшего общества. А Густав устал делать одно и то же. Ему не хватало воздуха. Он так опустился, что отрастил бороду, перестал мыться и ходил в безобразной робе, не знавшей стирки. Ходил босиком как тигр, и запах как от павиана, что впрочем не мешало как прежде цеплять девиц на улице. Эмилия Флеге продолжала заботиться о нем, постоянно наблюдая, как из мастерской в спешке выбегают полуголые девицы, когда она с сестрой приходит его навестить. Однажды «Компания» получила большой заказ – на потолочные полотна нового Венского университета. Их так и называют «Факультетские картины». Францу досталась большая центральная – «Теология». Густаву – «Юриспруденция», «Медицина», «Философия». Эта история растянулась на 15 лет, судебная тягомотина без конца и без счастливого финала. О ней позже. И еще один заказ – частный – на внутреннюю отделку дворца Думбаса. Снова низкопробная внутренняя отделка, с которой Климт так мечтал покончить. Семь лет он искал себя, вызывая негодование всех вокруг. Даже Национальный банк Австрии возмутился по поводу его нового стиля, когда в 1892 году он создавал эскизы новых банкнот. Эскизы отклонили под неубедительным предлогом. Постепенно стали уходить состоятельные клиенты. Спрыгивать с мчащегося вперед экспресса под названием Густав Климт, который не собирался останавливаться. В 1895 – год, когда что-то изменилось. Не в жизни, но в стиле. Постепенно проявился югенстиль и французский импрессионизм. Перемешанные они создадут позднее того Климта, которого все знают и любят. А пока Общество графического искусства заказало Климту портрет актера из Бургтеатра. Климт выбрал Йозефа Левински. Портрет, написанный по фотографии в полный рост, получился очень мрачным. Но полосы по бокам – иные. Своего рода внутренняя рама демонстрирует сильное влияние югендстиля, золотое мерцание словно намекает на лучшие дни, которые наступят через два года, когда самое страшное закончиться и он наконец выкарабкается. Эти же первые намеки видны и в картине «Любовь», такой же мрачной, как портрет Левински. Она похоже на всем известный «Поцелуй», только пока без золота. И снова с добавлением элементов югендстиля. Здесь же Климт впервые берет тему трех возрастов «детство», «юность», «старость». К ним он будет возвращаться постоянно на протяжении всего творчества. Так же как и к теме смерти. С одной стороны – возникновение и исчезновение. С другой – любовь – движущая сила, противопоставленная бессмысленности жизни...