Ежедневно только в Москве в полицейские сводки попадают 5-6 пропавших детей. За шесть месяцев 2019 года полиция зарегистрировала 29 806 заявлений об исчезновении граждан по всей стране. Большинство из них находят в течение 10 дней. Специалисты считают, что эффективность поисков повысится после принятия закона, согласно которому при розыске можно будет использовать геолокационные данные телефона пропавшего человека. Но у этого законопроекта, который сейчас проходит согласование в МВД, есть и обратная сторона. О том, куда исчезают люди, почему разговоры о похищении на органы не более чем страшилка, а вот продажа в рабство — жестокая реальность и что именно надо делать, чтобы предотвратить трагедию, специалисты рассказали на круглом столе «Известий».
Игры с цифрами
«Известия»: По статистике МВД, за последние десять лет на треть уменьшилось число людей, которые пропадают без вести и находятся в розыске. Но по регионам картина неоднородна. Например, в Ростовской области и Краснодарском крае число пропавших сократилось почти в три раза. А в Чечне, Татарстане, Кировской и Воронежской областях их стало в два раза больше. Что происходит на самом деле? Почему где-то показатели ухудшаются, а где-то улучшаются?
Анатолий Кучерена, адвокат, председатель Общественного совета при МВД России: Ничего глобального не происходит — есть небольшие колебания в зависимости от сезона. С января по май 2019 года полиция зарегистрировала 29 806 заявлений об исчезновении граждан. Большинство пропавших (25 563 человека) были обнаружены живыми в течение десяти дней с момента регистрации заявления. Местонахождение остальных было установлено в ходе разыскных действий.
Большинство случаев пропажи регистрируется в Санкт-Петербурге, Ленинградской области, Москве и Московской области. Полиция связывает это с высокой плотностью населения. Больше трех тысяч детей пропали без вести за первые полгода 2019, что почти на 13% меньше показателя аналогичного периода 2018 года.
Ежедневно только в Москве в полицейские сводки попадают 5-6 пропавших детей. За шесть месяцев 2019 года полиция зарегистрировала 29 806 заявлений об исчезновении граждан по всей стране. Большинство из них находят в течение 10 дней. Специалисты считают, что эффективность поисков повысится после принятия закона, согласно которому при розыске можно будет использовать геолокационные данные телефона пропавшего человека. Но у этого законопроекта, который сейчас проходит согласование в МВД, есть и обратная сторона. О том, куда исчезают люди, почему разговоры о похищении на органы не более чем страшилка, а вот продажа в рабство — жестокая реальность и что именно надо делать, чтобы предотвратить трагедию, специалисты рассказали на круглом столе «Известий».
Игры с цифрами
«Известия»: По статистике МВД, за последние десять лет на треть уменьшилось число людей, которые пропадают без вести и находятся в розыске. Но по регионам картина неоднородна. Например, в Ростовской области и Краснодарском крае число пропавших сократилось почти в три раза. А в Чечне, Татарстане, Кировской и Воронежской областях их стало в два раза больше. Что происходит на самом деле? Почему где-то показатели ухудшаются, а где-то улучшаются?
Анатолий Кучерена, адвокат, председатель Общественного совета при МВД России: Ничего глобального не происходит — есть небольшие колебания в зависимости от сезона. С января по май 2019 года полиция зарегистрировала 29 806 заявлений об исчезновении граждан. Большинство пропавших (25 563 человека) были обнаружены живыми в течение десяти дней с момента регистрации заявления. Местонахождение остальных было установлено в ходе разыскных действий.
Большинство случаев пропажи регистрируется в Санкт-Петербурге, Ленинградской области, Москве и Московской области. Полиция связывает это с высокой плотностью населения. Больше трех тысяч детей пропали без вести за первые полгода 2019, что почти на 13% меньше показателя аналогичного периода 2018 года.
Дмитрий Второв, президент фонда «Поиск пропавших детей»: Я думаю, здесь есть определенная статистическая казуистика. Только по Москве пропавших детей было 2,7 тыс. Ежедневно в сводках проходят около 5–6 детей.
На протяжении длительного времени у нас идет игра с цифрами, и понять количество пропавших, погибших достаточно сложно. Я не считаю, что картина изменилась. В прошлом году в докладах на форумах прозвучало, что было 49 тыс. заявлений о пропавших детях по всей стране. По нашим оценкам, это отражает реальную картину. Количество заявлений о пропавших детях колеблется от 200–300 человек до трех тысяч на каждый регион. Если перемножить на общее число регионов в стране, получим такую картину: свыше 40 тыс. заявлений. Среди них — большое количество повторных самовольных уходов детей из дома.
О числе погибших детей очень сложно говорить. Следственный комитет дает свою статистику, МВД — свою. Что учитывается, сложно понять. Если ребенок самовольно ушел из дома и погиб в результате ДТП, что считается причиной гибели — ДТП или безнадзорность?
Анатолий Кучерена: Или заблудился в лесу, решил искупаться в озере и утонул...
Олег Леонов, координатор поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт»: В Воронежской области в 2008 году было 816 пропавших без вести, в Новгородской области — 835. Но это несравнимые по населенности регионы. Скорее всего, в Воронеже в 2008 году была проблема со статистикой.
«Известия»: Возможно, в регионах с печальной статистикой нет волонтерских организаций?
Олег Леонов: «Лиза Алерт» есть в 47 регионах.
Дмитрий Второв: Приблизительно также и у нас, свыше 50 отрядов и инициатив.
«Известия»: Вы не везде нужны или не хватает волонтеров?
Дмитрий Второв: Поисковая организация может возникнуть, а потом свернуться. Это же очень трудозатратная деятельность. Каждый из нас где-то работает, а поиск отнимает много времени, сил, личных средств. У нас все звонки — вдруг. О пропаже сообщают, как правило, к ночи. Не везде создаются ячейки из нескольких человек, которые могут это поднять и двигать.
Олег Леонов: Чтобы возникла организация, должны найтись люди. К сожалению, обычно они находятся на тяжелых резонансных поисках, когда пропал ребенок. Если он, к несчастью, погиб, в этом регионе будет очень большая волонтерская организация. Многие наши региональные подразделения возникали, к сожалению, на трагедиях.
Еще нас нет в малонаселенных регионах — на востоке страны, например в Тыве и Магаданской области.
Дмитрий Второв, президент фонда «Поиск пропавших детей»: Я думаю, здесь есть определенная статистическая казуистика. Только по Москве пропавших детей было 2,7 тыс. Ежедневно в сводках проходят около 5–6 детей.
На протяжении длительного времени у нас идет игра с цифрами, и понять количество пропавших, погибших достаточно сложно. Я не считаю, что картина изменилась. В прошлом году в докладах на форумах прозвучало, что было 49 тыс. заявлений о пропавших детях по всей стране. По нашим оценкам, это отражает реальную картину. Количество заявлений о пропавших детях колеблется от 200–300 человек до трех тысяч на каждый регион. Если перемножить на общее число регионов в стране, получим такую картину: свыше 40 тыс. заявлений. Среди них — большое количество повторных самовольных уходов детей из дома.
О числе погибших детей очень сложно говорить. Следственный комитет дает свою статистику, МВД — свою. Что учитывается, сложно понять. Если ребенок самовольно ушел из дома и погиб в результате ДТП, что считается причиной гибели — ДТП или безнадзорность?
Анатолий Кучерена: Или заблудился в лесу, решил искупаться в озере и утонул...
Олег Леонов, координатор поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт»: В Воронежской области в 2008 году было 816 пропавших без вести, в Новгородской области — 835. Но это несравнимые по населенности регионы. Скорее всего, в Воронеже в 2008 году была проблема со статистикой.
«Известия»: Возможно, в регионах с печальной статистикой нет волонтерских организаций?
Олег Леонов: «Лиза Алерт» есть в 47 регионах.
Дмитрий Второв: Приблизительно также и у нас, свыше 50 отрядов и инициатив.
«Известия»: Вы не везде нужны или не хватает волонтеров?
Дмитрий Второв: Поисковая организация может возникнуть, а потом свернуться. Это же очень трудозатратная деятельность. Каждый из нас где-то работает, а поиск отнимает много времени, сил, личных средств. У нас все звонки — вдруг. О пропаже сообщают, как правило, к ночи. Не везде создаются ячейки из нескольких человек, которые могут это поднять и двигать.
Олег Леонов: Чтобы возникла организация, должны найтись люди. К сожалению, обычно они находятся на тяжелых резонансных поисках, когда пропал ребенок. Если он, к несчастью, погиб, в этом регионе будет очень большая волонтерская организация. Многие наши региональные подразделения возникали, к сожалению, на трагедиях.
Еще нас нет в малонаселенных регионах — на востоке страны, например в Тыве и Магаданской области.
