Мессершмитт Me.323 «Гигант»
Неудача с «Мамонтом» и модные тенденции в мире авиастроения побудили немцев сделать неожиданный эксперимент: оснастить грузовой самолет двигателем. И это событие можно было бы обойти стороной, если бы не присущая немецким инженерам гигантомания: Мессершит Ме.322 стал самой большой штуковиной, которая поднималась в небо во время Второй мировой войны. Какая-то навязчивая гигантомания — интересно, что сказал бы по этому поводу старина Фрейд?
Всего было произведено 200 «Гигантов», которые совершили около 2 000 вылетов. Каждый из них мог взять на борт 120 Гансов и невообразимое количество шнапса — грузоподъемность каждого самолета составляла 23 тонны. В отличие от других устройств, о которых мы рассказывали выше, Me 323 активно использовались в военных целях. Хотя за всю войну было сбито более 80 таких самолетов (а это, на минутку, 40% от их общего числа), в целом это были достойные аппараты: именно в них впервые стали использоваться многоколесные шасси, передний грузовой люк и широкий фюзеляж (что бы это ни значило). Подобные технические решения применяются в современных грузовых самолетах до сих пор.
Арадо, Комета и Ласточка
Перед вами пионеры реактивного самолетостроения: первый в мире реактивный бомбардировщик Арадо (Ar 234 «Blitz»), ракетный истребитель-перехватчик Комета (Мессершмитт Ме.163 «Komet») и Ласточка (Мессершмитт Me.262 «Schwalbe»), которую вообще применяли как угодно. И хотя, по идее, реактивные самолеты должны были принести Гитлеру небывалое преимущество, извлечь из них ощутимую пользу не удалось.
- Ласточка
Мессершмитт с милым названием Швальбе, изображенный на фото выше, начал разрабатываться еще в 1938 году. В 1942-м он был готов к серийному выпуску, но в разгар войны Люфтваффе не решилось делать ставку на новый и малознакомый самолет — тем более, что и старые со своей задачей хорошо справлялись. Но уже через год ситуация поменялась — утратив превосходство в воздухе, немцы сразу же вспомнили о Ласточке, схватились за напильник и стали доводить ее до ума, чтобы отыграть утраченные позиции.
И все бы хорошо (в смысле, для них хорошо), если бы не вмешался начальник с прилизанной челкой и куцыми усиками: хотя специалисты были уверены, что Me.262 рожден стать истребителем, Адольфу захотелось бомбить — он приказал переделать Ласточку под бомбардировщик, который наносил бы молниеносные удары по позициям врага и цыганских таборах, после чего бесследно исчезал бы в небесах. Но по ряду конструктивных особенностей, бомбардировщик с Ласточки был как с еврея ариец — никакой. Поэтому ребята из Люфтваффе поступили мудро: с Алоизычем согласились, но менять ничего не стали.
Весной 1944, когда убойный истребитель был почти готов, а лучшие пилоты Люфтваффе как следует натренированы, Гитлер вдруг обнаружил, что никто бомбардировщик для своего любимого фюрера не строит. «Так не достанься ты никому!» — решил обиженный Адольф, разжаловал нескольких ответственных чинуш и закрыл проект навсегда.
Арадо
Этих троих можно было бы смело называть неудачниками, если бы не Арадо — это единственный самолет, которого назвать лузером язык не поворачивается. Поступив на вооружение только в июне 44-го, он не успел повлиять на исход войны. Тем не менее, реактивный Ar 234 хорошо зарекомендовал себя в качестве не только бомбардировщика, но и самолета-разведчика — он единственный мог выполнять различные задания даже в 1945-м, когда противники Рейха полностью доминировали в воздухе.
Комета
Этому истребителю-перехватчику также не суждено было прославиться. Хотя Кометы поступили на вооружение трех эскадрилий, из-за постоянной нехватки топлива боевые вылеты совершала только одна из них. Правда, не долго: за несколько вылетов было потеряно 11 самолетов, при том что вражеских машин сбито только 9. Хотя Ме.163 мог совершать невероятные вещи, например, практически вертикально набирать высоту, его конструкция требовала дальнейшей доработки. Но на момент первого боевого вылета на дворе был уже май 1944го — дорабатывать и совершенствовать времени не было.