Сражение продолжается. Пуру мастерски уворачивается от меча, пролезает в ближний бой и отоваривает папеньку по физиономии. Царский меч выпархивает из руки. Пуру ловит его на лету и в свою очередь наносит порез Бамни, отчего его стопорит так же, как до этого -- царя.
К слову: хоть подгримировали бы Бамни! Во время драки, полураздетый, встрепанный, с разлетающимися волосами, он выглядит четко на возраст актера, который вряд ли старше своего экранного "сына"...
Шивдатт шипит в ухо Дарию, требуя сказать, где Анасуйя. "Там!" -- отмахивается Царь царей. Шивдатт смотрит в указанном направлении и видит огонь в окне. "А если она сбежит?" -- "Это будет твоя проблема!" -- безмятежно отвечает Дарий.
Анасуйя таки сбежала, но ее попытки драться со стражей ни к чему не привели. Персы быстро ее обезоруживают и ловят. Положение спасает подоспевший Рипудаман. Порубив персов, он сообщает царице, что нужно немедля остановить сражение между Пуру и Бамни, и что Пуру -- это ее сын Пурушоттама.
В это время поединщики на площади уже режутся без всяких скидок на зов крови. Оба с оружием: у Пуру меч царя, Бамни выхватил оружие у Канишки. Царь одолевает, действуя одновременно мечом и ножнами. Удар с размаха деревянными ножнами по лицу отправляет Пуру в нокаут.
Сцена с Анасуйей, узнавшей, что ее сын жив, конечно, трогательна до слез, но елки зеленые, Бамни же там Тарасом Бульбой станет, пока вы тут рыдаете от счастья!
На площади тишина, Пуру с окровавленным лицом лежит без сознания у ног Бамни. Дарий не скрывает разочарования: он рассчитывал, что разбойник победит. Те, кто мог бы остановить смертоубийство, вместо того, чтобы бежать на площадь, со слезами на глазах рассусоливают о высоких материях, раздражая зрителя в моем лице.
Бамни орет: "Вставай!", видимо, соскучился по драке. Вот и правда, интересно: сколько он уже не воевал? Очухавшийся Пуру припоминает свои клятвы и встает на ярости. Первой же атакой выхватывает у Бамни ножны и гвоздит махараджа деревяшкой по морде, как до этого Бамни -- его самого. Царь еще бьется, но, кажись, поплыл...
Канишку откровенно трясет, и он еле сдерживается, чтоб не вмешаться. Дарий азартно болеет за Пуру. О, кажется, все. Теперь уже Бамни в явном нокауте. Моисей спрашивает, не пора ли стрелять, но Дарий еще не налюбовался.
Рипудаман с женщинами напарывается в коридорах на Шивдатта с отрядом стражи. Анасуйя в очередной раз точит лясы с деверем, обличая его злодейства. Почему стоящие с луками стражники не стреляют -- категорически непонятно. Наконец Рипудаман велит женщинам бежать на площадь, обещая задержать врагов.
На площади Пуру, вместо того, чтобы добить поверженного царя, предпочитает стыдить и позорить его словесно. Дарию надоедает, и он приказывает стрелкам приготовиться. Бамни кое-как встает, требуя от противника бить в грудь, как воина. Пуру отвечает, что Бамни не воин, а преступник, и требует принародно сознаться во всем, что царь сделал с женой. Тот доказывает, что не совершал ничего позорного, и пытается полезть в уже окончательно безнадежную атаку, но вновь оказывается на земле. Стрелки натягивают луки...
В этот миг из дворца бегут Анасуйя и Лачи. Крик царицы останавливает меч Пуру у самого горла царя. Слегка очухавшийся Бамни смотрит на бегущую через площадь первую жену расфокусированным взглядом. Кажется, в семье сейчас станет одним сумасшедшим больше. На губах Пуру появляется слабая улыбка. Царица умученно смотрит на мужа и сына -- ободранных и в кровище.
Пуру обнимает женщину и спрашивает, помнит ли она о зле, которое ей причинили. Она отвечает, что помнит все. Пуру говорит, что "память может вернуться, но кто вернет отнятую жизнь", и намеревается все же добить царя. Анасуйя вновь останавливает его криком: "Махарадж Бамни -- твой отец!". Пуру роняет меч. "Если он мой отец, то кто моя мать?" -- спрашивает он, уже догадавшись. Царица обнимает и целует сына. По лицу парня текут слезы, смешиваясь с кровью.
На все это ошалело смотрит Дарий, забывший о стрелках. А, нет, вспомнил. Велел убрать от греха, ибо момент категорически перестал быть подходящим. А еще: ему, кажется, просто интересно, что будет дальше, так что -- отбой!
Анасуйя отпускает сына и идет навстречу Бамни, который наконец-то отскребся от плит площади. Супруги смотрят в глаза друг другу. Наконец Бамни обнимает жену и спрашивает, что с ней случилось и где она была все это время, "ведь мне сказали...".
Шивдатт, появившийся из дворца когда Бамни и Пуру еще дрались, стоит в растерянности и не знает, куды бечь. И правильно, потому что тут до Бамни доходит, КТО сказал. Царь грозно приказывает советнику явиться в собрание. Моисей досадует, но Дарий не очень расстроен и, кажется, уже задумал новую игру. Создается впечатление, что именно "красотой игры" он наслаждается больше, чем результатом.
Лачи рассказывает Пуру, что Рипудаман тоже здесь (вот хотела б я знать, куда он делся, учитывая, что Шивдатт из дворца выполз, а Рипудаман -- нет), и рассказывает о настоящей личности сенапати. Пуру отвечает, что хотя зачал его махарадж Бамни, но истинным его отцом всегда был и будет Рипудаман. Ну вот и пошел поискал бы... ох уж эта индийская неспешность! Лачи обещает сама найти "дядюшку Санджана", а для Пуру важнее пойти в сабху и узнать, что произошло с ним и махарани двадцать лет назад.
В царском собрании успевший переодеться в царское Бамни наезжает на брата, требуя правды о случившемся. Если, со слов Шивдатта, Анасуйя бросилась в водопад с ребенком, на каком основании они оба живы? Если Шивдатт не может ответить, пусть скажет Анасуйя. Царица рассказывает обо всем до момента падения ребенка в водопад.
Бамни спрашивает брата, почему он решил мстить, если знал, что махарани согласилась унизить мужа только чтобы спасти жизнь всего поуравского посольства. Шивдатт, плюнув на оправдания, откровенно говорит, что Такшашила -- извечный враг, ошибкой было жениться на их принцессе, и он хотел исправить эту ошибку. Между Такшашилой и Поуравом не может быть ничего общего. Он как прежде считал, что Анасуйя должна умереть, так и теперь не изменил мнения, и убьет ее, если появится возможность. Бамни в ярости хватается за меч...
Продолжение следует...