Отец Густава, которому было уже двенадцать, беспрестанно причитал. Ах, ох, горе мне! Лучше бы я никогда не приезжал из Богемии в Вену! Ведь биржевой и экономический кризис ударили прежде всего по столице. Он бушевал, раздавал подзатыльники. Мама тоже не отличалась самоконтролем. Часто плакала, потом орала, вдруг начинала смеятся и болтать без умолку. Неизбежным следствием накалявшейся атмосферы стали постоянные перебранки родителей. Сор выметался из избы громко и театрально. По крайней мере со стороны матери. В хорошем настроении она распевала арии, не скрывая своего желания стать оперной певицей. Если мама веселая – половина соседей знает об этом. Если грустная – тоже – и все соседи закрывают окна. И дети понимают – если бы они не родились, мама была бы счастлива. С другой стороны злодейкой она не была. Просто обижалась на судьбу. А Густава во всем поддерживала, в частности в свободном рисовании. Отец во всем критикует сына, указывает на неправильные пропорции, недостаточную штриховку. А мать хвалит без конца, ей нравится все, что он делает. Денег на краски не было, поэтому он рисовал карандашом. На бумагу тоже не хватало. Он продолжал рисовать везде и всем, что под руку попадалось. Придет бывало угольщик и сунет пару угольков. Еще имелась грифельная доска и мелки. Соседи вечно жаловались на разрисованный мелом двор.
В школе ему нравилось. Ведь здесь всегда тепло, и есть свой стол и свой ящик. Плюс можно прихватить осколки цветных мелков, которые падали на пол во время письма. Ими можно не только писать, но и просто играть – игрушек-то само собой не было. Учителя с радостью вызывали его к доске, ведь у него самый красивый почерк. К тому же в школе не отвешивают оплеух как дома и учителя хвалят за отличную успеваемость. Учитель рисования быстро заметил его талант и стал подсовывать ему карандаши и бумагу, а потом вдруг вызвал в школу отца. Проговорив с ним достаточно долго, убедил его отдать мальчика в художественную школу. Отец, разочарованный жизнью, не желал сыну судьбы художника, но все же согласился, хотя и не сразу. Густава зачислили в Художественно-ремесленное училище при императорском музее искусства. Там он познакомился с Францем Матчем, который впоследствии станет весьма значимой фигурой в его жизни. У Франца было все, чего не было у Густава – хорошие ботинки, элегантный костюм, но главное – самоуверенность и красноречие. И Густав смекнул, надо держаться его, это может быть полезным. Им предстояло вместе пройти подготовительный курс, а затем еще три года учиться на рисовальщиков. Спустя год в это же училище поступил сначала один из братьев Густава – Эрнст. А еще через несколько лет – и малыш Георг. Настоящий семейный подряд. Правда Георг решил все же пойти по стопам отца, выбрав своей профессией чеканку по металлу. Густав Климт и Франц Мач во всем поддерживали друг друга и со временем стали неразлучны. Они оба очень хорошо рисовали, что подтверждали преподаватели. Все чаще работая вместе, они научились гармоничному сотрудничеству и распределению работы – как в муравейнике. Их преподаватель, увидев такую слаженную совместную работу, начал давать им небольшие заказы. Например, перенести рисунки для церковных окон на большой формат. Так крепкая дружба переросла в трудовое товарищество, к которому присоединился и Эрнст. Все трое умели писать в совершенно одинаковом стиле и были совершенно взаимозаменяемы, что очень удобно, если заказ большой. Профессор училища Лауфбергер обещал задействовать их в своих общественных заказах, что было невероятным финансовым прорывом для братьев Климт. Щедрую стипендию – истинное благо для семьи – они увеличивали, выполняя рисунки строения ушей для известного в те годы профессора отиатрии – Политцера (балон Политцера знаете, мамы?). Густав особенно заинтересовался анатомией человека. Также поступали частные заказы на портреты, которые он выполнял преимущественно по фотографиям. А однажды и вовсе повезло. В честь серебряной свадьбы императорской четы, планировалось устроить грандиозное празднование, организатором которого был Франц Макарт, самая важная фигура в искусстве Вене. Он должен был нарисовать костюмы для 14 тысяч человек, принимающих участие в праздничном шествии. И ему нужна была помощь молодых и талантливых ребят....