С молодых лет уехав из родной деревни в лесопункт и обустроив там свою жизнь, он всегда тосковал по матери, поэтому при любой возможности навещал её. Сначала пешком, потом на машине, оставляя её в распутицу на зарицких лугах, откуда ещё пяток километров шёл по старой тележной дороге, копанцу, в родной дом. Когда обзавёлся семьёй, брал с собой кого-то из детей, а после - ездил уже с сыном и его детьми на мотоцикле, с трудом, но преодолевая пешую лесную часть пути.
***
Едва поспело сентябрьское утро, дядя Вася, собрав в рюкзак спички, банку сгущёного молока, батон, пачку чая, котелок и нож, отправился в дорогу. Он привык приносить матери гостинцы из поселковского магазина, а когда её не стало, собирал набор продуктов, с которым обычно ходил в лес или на рыбалку, готовый в любом месте развести костёр и отобедать, если вдруг в отчем доме не окажется никого из родни.
Но теперь в его памяти всё смешалось: он не помнил, жива ли мать, точнее, не задумывался об этом, и влекомый сыновьим инстинктом собирал рюкзак по привычке.
Осеннее солнце распекало теплом, и дядя Вася отдыхал в тени ольшин, никуда не спеша, чтобы поберечь силы. В деревнях, если случалось, что его примечали знакомые, бодро приветствовал их, шутил в свойственной ему манере - с остринкой, но по-доброму, так, что ни у кого не возникало и мысли, что он их не узнал.
***
А он не узнавал уже никого. И не потому, что почти утратил остроту зрения, ориентируясь лишь на очертания. Главное, чем он теперь отличался от себя прежнего, это утраченные ясность ума и твердая память. Не узнавая сына, путая внучек, называя младшую дочь именем старшей, может и к лучшему, что он не помнил двух сыновей, которых схоронил, жены, чей уход подкосил его жизнелюбие и не спрашивал про единственного внука, которого тоже уже не было в живых.
Может быть беспамятство и слабоумие даётся старикам в избавление от горя?..
***
Что заставило его, едва войдя в лес, свернуть с дороги? Может быть напугал зверь, может дядя Вася решил перейти с разъеженной тракторами дороги на старую, полузаросшую, тележную - неизвестно. Только когда он принял это решение, его уже хватились дома. И сыну оставалось лишь уточнить у соседей, в какую сторону пошел отец, а конечный пункт был известен - искать нужно в Великой, ведь многие годы отец рвётся к матери.
***
Искали мы дядю Васю двое суток. Сперва в вечерине аукались по полям, надеясь, что он, приблудившись, услышит, хоть и слух его тоже почти пропал. Потом по утру прошли по лесной дороге насквозь от Великой до Заречья и принялись опрашивать народ в окрестных деревнях.
Сын с зятем пошли по волоку старых делян, в которых дядя Вася когда-то работал - он начинался аккурат за той деревней, дальше которой никто из жителей дядю Васю в тот день не видел, и выводил на Великую, срезая угол.
Потом, разочарованные неудачными поисками снова укались в темноте, прочесывали лес, по утру опять... Я помню отчаяние воскресного утра, когда мы с отцом вышли на зарицкие луга, не найдя ни единого следа. Что делать дальше? И тут, слава мобильной связи, раздается звонок: "Пришел!"
Бегом возвратились в Великую, где уже согретый в баньке, в чистом белье на мягкой кровати лежал дядя Вася!
***
Что из его рассказа было правдой, что примерещилось, кто рассудит?
Он не помнил, почему приблудился и где потерял рюкзак, зато рассказывал, как переходил через болотинку по палой берёзе, а впереди перед ним вышагивали на задних лапах, перекачиваясь из стороны в сторону, лягушки... как вышел на поляну, огороженную забором, под каждым столбом которого сидело по парочке: баба с мужиком... как полная луна бликовала профилем Клима Ворошилова...
Может, и ещё чего мерещилось, сейчас не вспомню, а только к деревне дядя Вася подходил несколько раз, но разворачивался, увидев "церкву" - так он называл новый дом, обшитый сайдингом, что стоял в непривычном для той памяти дяди Васи, которая была ещё не затуманена. И голоса он наши слыхал, и музыку, которую соседи включали, чтобы помочь обозначить для дяди Васи ориентиры человеческого жилья.
Вымотанного голодом и холодом трёх сентябрьских ночей дядю Васю нашел прямо за деревней на обочине дороги уезжавший в город сосед.
***
Когда мы, повеселевшие, дружно пили чай на веранде, чтобы не мешать дяде Васе отдыхать, я зашла в избу, чтобы залить воды в чайник. Проходя обратно на цыпочках возле кровати, увидела, что дядя Вася не спит - глаза открыты.
Предполагая, как хочется после таких мыканий горячего, спросила:
- Дядя Вася, будете чай?
Он помолчал и огорошил меня ответом:
- Нет. Я, девка, привык к холодной воде.
И до сих не знаю - узнал ли он тогда меня, но в одном уверена точно - была в его ответе наша породистая смирновская язвинка...
Читать другую историю - про бабу Таню
Читать другую историю - про Маруськино детство