Мы провели в нашей маленькой леспромхозовской школе конкурс рассказов о своей семье. Готовились долго. Ученики писали на родину родителей (многие родители приехали зарабатывать длинный северный рубль, поэтому родня была далеко). Ухитрялись находить фото дедов и бабок. Составляли семейное древо!
Первый этап конкурса прошёл в школе, а два лучших рассказа решили прочитать в клубе перед фильмом. Вот в этом была ещё одна сторона, и очень полезная, жизни маленького посёлка – легко было поднять людей на общее дело, да и дополнительное развлечение не помешает!
Зал, выслушав оба рассказа, был единодушен: молодцы парни! Общее мнение выразил директор леспромхоза, татарское имя и отчество которого ни один из лесников произнести не мог даже трезвый, а уж что творили они после получки, было невозможно слушать без слёз, поэтому директор, помаявшись неделю, предложил звать его Михаил Григорьевич – это было чуть-чуть, но похоже на его природное имя.
Именно директор заявил, что оба победителя в следующую поездку школьников награждаются бесплатными путёвками.
А вот здесь нужно пояснить: можно сколько угодно ругать «партию и правительство, а также лично дорогого и любимого…», но для школьников советская власть, страна делали очень много. И когда я уяснил, что у нашего леспромхоза есть в годовом бюджете особая статья, предназначенная для шефства над школой, я стал частым гостем нашего леспромхозовского начальства, причём свои походы я начинал не с директора, а с парторга и председателя профсоюзной организации. Причём оба эти деятеля имели детей, которые учились в нашей школе. Один был редкостного ума восьмиклассник, а другая была удивительно бестолковая девятиклассница, которая с восторгом играла в школьном театре, вот на этом она и пострадала, потому что после первого же спектакля ей было объявлено, что с плохими оценками (а у неё других просто не было) она переходит в запасной состав театральной труппы. Самое поразительное, что свою роль она выучивала за два вечера, а раздел параграфа учебника истории или географии (про математику или химию я вообще не вспоминаю!) со слезами зубрила неделю! Но зубрила!
А блеснула девушка в нашей версии повести Г. Щербаковой «Вам и не снилось», которую я вычитал в журнале «Юность». Мы отодвинули все «мероприятия» и три вечера читали в школе и школьном интернате эту повесть, причём после первого вечера в интернат явились на следующий день старшеклассники из посёлка и начали канючить, чтобы я почитал с самого начала. Я рассердился, ведь время теряем, но интернатские девчонки нежными голосами попросили прочитать ещё раз, ведь так интересно!
– Ага! – сказал я. – А кто мне говорил, что читать скучно, лучше кино смотреть? Теперь вы поняли, что такое литература?
– Да поняли мы всё, читайте скорее! – ответили мне, и я начал сначала. Но перед этим была у меня минута просветления – я вдруг, особо не задумываясь, брякнул:
– А вот прочитаем, да и поставим сами спектакль, здорово ведь, а?
Я взялся читать и вдруг почувствовал, что меня слушают совершенно не так, как в первый раз. Что-то ощутимо изменилось, мои слушатели ёрзали, шептались, передвигались на своих стульях друг к другу, и я не выдержал и спросил, может, они все коллективно в туалет хотят, так я подожду! И тут мой любимец Генка, которого любой психолог, которых тогда не было в школе, определил бы как неформального лидера, человек редкой прямоты и умения вступиться за то, что он считал справедливым в школьной жизни, сказал:
– Вы это в самом деле хотите?
– О чём ты? – удивился я.
– Да вы сказали, что мы спектакль… сами поставим…
– Конечно, поставим, только сократить нужно немного, чтобы всё за час произошло, больше нам зрителей не продержать, устанут!
– Так и зрители будут? – с замиранием спросил кто-то.
Господи, как это было трудно! Нужно было построить сценарий так, чтобы у каждого были слова, а желающих на первую репетицию пришло пять человек – самых отчаянных, а потом после первой репетиции, которую назавтра обсуждали на каждом уроке, так что мне поочерёдно устроили разнос англичанка, географ, биолог и историк, поскольку «классы были неуправляемы!» – объяснила англичанка, и только физкультурник сказал, что его изящная жизнь не колышет, потому что вывел он класс на лыжню, дал старт, и они как зайчики трёшку откатали, а на трассе особо не поболтаешь, так вот после первой репетиции на вторую пришло пятнадцать человек, на третью двадцать пять… и нужно было придумать, что все желающие будут говорить, и не три слова, а хорошую реплику, и не одну!
Поэтому когда мы вышли со спектаклем в клуб (а афиши писал каждый класс, начиная с пятого, и развесили их по условиям, которые сами выдумали, глубокой ночью, чтобы утром, как ёмко сформулировал один из хулиганов, «вона, легли спать – и ни фига, а встали утром – а тут мы и до фига!»
После этого спектакля я смело шёл в партком и профком, и оба родителя стали моими лучшими проводниками в мир экскурсий и дальних поездок.
Но был ещё один человек, который выступил в полную поддержку моих мечтаний о том, что было бы здорово, если бы леспромхоз поощрил тех детей, которые и учатся хорошо, и спортом занимаются, и «активно участвуют в общественной жизни коллектива» – это я так с козырей пошёл на совещании у директора леспромхоза, выбивая путёвки школьникам. И наш доктор, глава поселковой больницы, заявил, что такие поездки полезны и с медицинской точки зрения – они не только расширяют кругозор, но и положительно влияют на психику, поскольку наши дети лишены многих путей получения положительных эмоций. Что обедняет духовный мир, сковывает фантазию, а если сказать попроще, после маленького посёлка выпускники теряются в большом городе, чувствуют себя зажато.
Если честно, он был совершенно прав, но школа и леспромхоз активно взялись за исправление ситуации, и вскоре мы убедились, что победа близка – наш ученик, актёр школьного театра, нисколько не чувствуя себя зажато, ухитрился зайцем пролезть в Ан-2, где всего-то 12 мест, и улетел в соседний район! Расхлёбывали всей школой.