Вы ловили себя на том, что начиная машинально чертить что-то прутиком на песке или вытапливать пальцем на заледеневшем окне, вы пишете слово «мама»? Я совсем недавно стала об этом задумываться, как раз накануне смены своего статуса на статус бабушки: поймала себя на очередном вырисовывании этого слова и удивилась сама себе - надо же, ты уже давно выросла, а всё ищешь опоры в своей маме? Насколько мы связаны всё-таки с главным человеком в своей жизни, насколько неразрывно соединены пуповиной (как ни банально это звучит), которую убирают после рождения физически, но ментально она навсегда остаётся с нами. Для меня выразить своё отношение к маме - самая тяжёлая задача: настолько о многом нужно и можно сказать, что оказываешься в растерянности от масштабности и глобальности задачи.
В самых первых моих воспоминаниях обязательно зримо или незримо присутствует мама. Вот мы заходим с ней в детский сад: мне лет пять, и меня привели не в обычное время, а позже, когда вся группа уже сидит за столиками и увлечённо поглощает завтрак. И я с сожалением выпускаю мамину руку и иду завтракать вместе со всеми, усаживаясь за квадратный низенький столик, и кричу хором: «Когда я ем, я глухонем!» А кто такой этот таинственный «глухонем», я тогда понять никак не могла.
А вот мама оставила меня почему-то у бабушки - её мамы, а сама ушла на работу. И я веселюсь, бегаю по светлой комнате с высокими потолками, глажу завитки старинного тёмного буфета, выбегаю в просторные общие сени, взбираюсь по деревянной лестнице на чердак. А бабушка - сухонькая строгая старушка с аккуратным пучком седых волос на голове - назидательно говорит мне: «Не смейся много: посмеёшься - потом поплачешь». А я не понимаю эту бабушкину мудрость, не верю: зачем я буду плакать, если сейчас мне так весело? И потом, когда устаю и начинаю скучать по маме, конечно, плачу. Смотрю в окно второго этажа на двор, жду маму, а слёзы катятся по моему лицу под бабушкино: «Вот, я же говорила!» И тут я вижу мамину макушку: вот она плывёт внизу, с тёмными волосами, уложенными в высокую причёску. И я бегу навстречу, радуясь и ликуя: «Мама пришла!»
Вот это особенно ощущение - ожидание мамы в детстве, когда она по каким-то причинам отсутствует - особенно остро помнится. В детстве же ты не знаешь ещё календаря, конкретные даты мало о чём тебе говорят, ты ориентируешься только на ощущения, а если мамы нет дома хотя бы вечер - это уже целая вечность. И вот ты приходишь домой, а мама вдруг уже там: лежит на софе, поднимается себе навстречу, и ты прижимаешься к ней, ещё не веря до конца в то, что она наконец вернулась.
Ощущение теплоты и запах ванили -вот тактильные и обонятельные якоря, связанные для меня с мамой. Тепло её тела, тепло бока, когда я приваливалась под него, стараясь вжаться как можно сильнее и обнять как можно крепче. Шёлк волос - длинных, густых, тёмных - отданных на растерзание для тренировки в заплетании косичек. Умелые полные руки, которые могут и выстирать одежду, и сшить чудесное платье из воздушной белой ткани на утренник, могут дать тяжёлый подзатыльник за дело, могут испечь вкуснейший пирог и могут поставить тебя в таз, отмыть твою пораненную в уличной беготне ногу, засыпать рану стрептоцидом и наложить повязку, пока ты, трясясь от пережитого волнения и боли, покорно стоишь, надеясь, что мама сейчас не будет сильно ругаться, а боль сама собой пройдёт только лишь от её прикосновений. И эта твёрдая уверенность, что мама знает всё и разбирается во всём на этом белом свете. Какую кастрюлю купить - надо позвонить маме и уточнить у неё. Как написать сочинение или решить пример по алгебре - знает мама. А уж сколько ингредиентов положить в то или иное блюдо - за этим тоже только к маме. Всегда к маме. Прежде всего к маме.
А сколько волнений и переживаний приходится на мамину долю! И если у тебя несколько детей, то и волнений становится в разы больше.
Помню, повезла мама нас с сестрой в Москву на летних каникулах. Мне было лет десять, сестре - лет двенадцать. Прекрасная поездка, продуманная и организованная: в гостиницах тогда поселиться было нереально, поэтому существовала договорённость с некоей Анной Васильевной, у которой останавливались и все командированные с завода, остановились и мы - почти в центре, на Преображенской площади. Ещё мы с мамой заранее условились, что будем совмещать приятное с полезным: время было дефицитное, купить что-то стоящее можно было только в столицах - Москве или Ленинграде, поэтому мы решили, что будем чередовать - день посвящать достопримечательностям и прогулкам по Москве, а день, как сейчас говорят, шоппингу. Мама довольно часто ездила в командировки, в том числе и в Москву, совмещать дела и беготню по магазинам ей было не привыкать, и, руководствуясь её опытом, мы зарезервировали ячейку в камерах хранения на Ленинградском вокзале - пустом, просторном и спокойном, в отличие от грязного и суматошного Казанского. И началось наше пребывание в столице нашей Родине, городе-герое Москве.
Мы посетили зоопарк, а потом магазин «Океан», где, выстояв очередь, закупились консервами с мясом криля. Полюбовались на шедевры живописи в Третьяковской галерее, а потом на обои в хозяйственном магазине. И консервы, и обои отправились в ячейку на Ленинградском вокзале: огромный папин рюкзак, который мы взяли с собой, постепенно начал заполняться. Так мы и чередовали: копилка знаний и эмоций наполнялась впечатлениями от экскурсии по Кремлю, от балета «Сотворение мира» в Кремлёвском дворце съездов, от павильона «Космос» на ВДНХ, а ячейка на Ленинградском вокзале - колбасой, тканью, конфетами, колготками (за которыми в «Детском мире» отстояли очередь с первого по третий этаж) и прочим, прочим, прочим. И вот подошло к концу наше путешествие. И если увиденное и услышанное мы увозили с собой в головах и сердцах, покупки надо было перевозить физически.
Придя к ячейке и вынув её содержимое, мы с мамой обнаружили, что папин походный рюкзак набит доверху, а высотой он сравнялся со мной. А поднять его не сможет ни мама, ни тем более мы с сестрой. Оставался один вариант - нанять носильщика, чтобы он оттранспортировал этот чудо-рюкзак на Казанский вокзал к нашему поезду. И ведь были ещё остальные наши вещи. Мама оказалась в ситуации лодочника, которому надо перевезти козу, капусту и волка: вещи остались в квартире, рюкзак - на Ленинградском вокзале, и были ещё мы - две девицы десяти и двенадцати лет. Да ещё сестра заявила, что возвращаться обратно в квартиру не желает - ехать далеко, а чего она там не видела. И мама решилась: посадила сестру на определённом месте в зале ожидания Ленинградского вокзала, а со мной отправилась за вещами на квартиру. План был такой: вернувшись с вещами, мама оставляет меня на Казанском вокзале их караулить, а сама идёт на Ленинградский вокзал забирать сестру и злосчастный рюкзак. Так мы и сделали: я уселась с вещами на Казанском вокзале и стала ждать возвращения мамы. И мама вернулась. Одна. Сестры на условленном месте не оказалось...
Вот честно, я даже не представляю, что бы я стала делать в такой ситуации: ребёнок потерялся в чужом огромном городе, до поезда осталось полчаса, есть ещё один ребёнок и куча вещей, пристраивать которые займёт много драгоценного времени. Мама же приняла решение: она договорилась с носильщиком, чтобы он проводил меня к поезду со всеми вещами и посадил в вагон. А дома нас должен был встречать отец. Сама же мама оставалась искать мою заблудшую сестру. Я воодушевилась - что ж, одна, так одна: я доеду и маму не подведу. Носильщик взвалил рюкзак на спину, хрюкнул, крякнул, произнёс сдавленно: «Да что вы туда только положили?!» - и скособочившись, бочком, как краб, всё-таки поковылял к нашему поезду. За едва видимым под рюкзаком носильщиком торжествующе топала я с матерчатой серой сумкой, наполненной снедью в дорогу, исполненная важности от оказанного доверия. Надо отдать носильщику должное: он всё сделал согласно договорённости - вещи занёс, меня в вагон усадил. И я невозмутимо отвечала шокированным попутчикам, что поеду одна, потому что мама ищет сестру. До отправления поезда оставалось буквально несколько минут, когда в вагоне появилась пунцовая мама вместе с виновницей переполоха. А билеты тогда удалось достать только такие: два места в одном купе, а одно - отдельно, в другом. И мама посадила сестру на отдельное место, выдохнув: «Сиди пока здесь, а то я тебя прибью!» Поезд тронулся, мы поехали, а мама, предварительно разбив бутылку «Ессентуков» трясущимися руками, постепенно успокоилась и рассказала мне, как она нашла мою заблудшую сестрицу. Оказывается, сестре просто стало скучно: ей показалось, что она слишком долго ждёт, и она отправилась искать маму. Естественно, маму она не нашла, но заблудилась в огромном помещении. Хорошо, что мама сразу бросилась к дежурному по вокзалу, по громкой связи передали объявление, чтобы такая-то девочка подошла туда-то - там её будет ждать мама. И сестра услышала это объявление, и подошла к указанному месту, но опять не выдержала ожидания и чуть было не ушла, но в самый последний момент была перехвачена мамой (я же говорила, что богата событиями биография моей сестры, не то что моя).
Я не знаю, где моя мама черпает силы, но так она встречает все стрессовые ситуации: стойко, собрав волю в кулак и начав действовать. Никаких слёз, никакого упаднического настроения вы у неё не увидите: только собранность и выверенные рациональные действия. Это потом, когда всё уже позади, она может заболеть, лежать под одеялом, блестя ставшими особенно яркими изумрудными зелёными глазами. Вот чему я всегда хотела у неё научиться - этому особенному чувству юмора, жизнестойкости, умению обсмеять самую тяжёлую, непереносимую ситуацию.
Мам, я люблю тебя!
Если вам понравилась статья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал. Особенно буду рада любым комментариям по теме.