Парамедики щебетали где-то на краю моего сознания. Код Синий по дороге на воздушном лифте. Меня уже готовили к операции.
Я видел много ранений, но это было зло. Чтобы вся вредная сила была сосредоточена именно в этом месте, именно в этой форме. Это казалось несправедливым даже по безбожному космическому мерилу.
Пациент был сбит пьяным водителем при переходе оживленного перекрестка в центре города. Такая бессмысленная и предотвратимая авария.
Она явилась в отделение неотложной помощи с ужасной раной. Машина ехала по меньшей мере со скоростью 60 км в час, когда ее пронесло на красный свет. Он швырнул ее лицом в угол стального мусорного контейнера. То место, где раньше было ее лицо, теперь можно было назвать только расщелиной.
Ее глаза, нос и рот были уничтожены. Ее лицевая костная структура распалась; просто мягкая, мясистая лужа поврежденной ткани и крови. Каким-то чудом ее мозг остался совершенно невредим. Это напомнило мне неудавшееся самоубийство с дробовиком, которое я лечил много лет назад.
Мы провели трубки через то, что осталось от ее носового прохода, и установили питательную трубку. Мы залепили ей дырку в лице марлей. Она всю ночь была под сильным наркозом. В комнате гудела нервная, виноватая энергия. Будет ли пациент благодарен за то, что он выжил? В любом случае, ее состояние стабилизировалось.
Полицейские, собиравшие показания и улики, уже ждали меня в приемной, когда я в бреду поплелся прочь. Я попытался быстро пройти мимо них, но они настояли на разговоре со мной. Я сказал им, что ничего не знаю об этом деле, кроме степени ее травм. Но у обоих офицеров был такой жалостливый взгляд. Они усадили меня. Они предъявили удостоверение личности. Он принадлежал моей жене.
Она - моя жена. Пациент без лица.
Время упущено. Сильные руки поддерживают меня. Пол не дает мне упасть на Землю, а я все кричу и кричу.
Я самый слабый из всех, кем когда-либо был. Слишком слаб, чтобы протестовать против того, что офицеры везут меня домой. Сегодня я больше ничего не могу для нее сделать.
Но сегодня...
Она уже садится. Она начеку. Почти совсем нетронутая, за исключением огромной впадины, где раньше было знакомое лицо. Там полно бинтов, швов, трубочек и крови.
Я сажусь рядом с кроватью. Так много слов выплеснулось наружу. Объяснения, прогнозы, жалобы, обещания.
Она очень спокойна. Я знаю, что она слушает и понимает. Я замечаю Блокнот у нее на коленях. Она пантомимно пишет.
- Ручка! Она хочет общаться. Я роюсь в ящиках и нахожу ручку с брендом какой-то фармацевтической компании-производителя, которая производит 24-часовые антациды. Я осторожно кладу его ей на ладонь.
И что же она скажет?
Мои глаза впились в страницы, цепляясь за ее написанное слово.
Всего на секунду мой партнер 13 лет позволяет шарику-кончику ручки коснуться страницы.
Но она ничего не пишет.
Одним решительным, быстрым и грациозным движением она поворачивает перо внутрь и изо всех сил вонзает его в свою яремную вену.