Важное замечание Ямбурга про социальное неравенство в школе:
"Вопиющая экономическая дифференциация особенно выпукло обнажается в школьной столовой. Внимательному педагогу любая зона школы дает богатый материал для наблюдений и выводов. Вот почему во время перемен я регулярно выхожу на дежурство в наше уютное школьное кафе, где приглушенный свет и соответствующий дизайн настраивают на спокойный прием пищи. Но спокойствие быстро сменяется пронзительной сердечной болью за некоторых подростков. Пара старшеклассников покупает одну тарелку супа на двоих и хлеб. Они не принадлежат ни к одной из льготных категорий, к которым относятся инвалиды, многодетные семьи и некоторые другие, которые благодаря щедротам государства получают бесплатное питание. А это вполне здоровые подростки, чьи родители не в состоянии ежедневно давать им деньги на обед. Что касается хлеба, который раньше поступал неограниченно, то теперь он поставляется строго в соответствии с обеденными порциями. Доступ к хлебу можно получить, взяв тарелку супа.
Из глубин памяти мгновенно поднялись воспоминания о собственной студенческой молодости. Грошовая стипендия, мама — учительница, инвалид второй группы. Есть хотелось постоянно. Мы с другом заходили в пельменную, что располагалась близ вуза, брали одну порцию пельменей на двоих, но уксус, горчица, а главное, хлеб были бесплатны в любых количествах. Намазывая хлеб горчицей, мы наедались, что называется, от пуза. Также по субботам и воскресеньям была возможность не в ущерб учебе подзаработать на разгрузке вагонов. Сегодня на разгрузке вагонов, насколько мне известно, работают не малоприспособленные студенты-интеллигенты, а сноровистые, привычные к физическому труду гастарбайтеры. Физический труд школьников там в силу понятных причин использовать запрещено. Да, существуют социальные программы занятости школьников. Но работают они, как правило, в периоды школьных каникул. Не будем забывать о том, что субботы и воскресенья для серьезных ребят, которые при поступлении в вузы могут надеяться только на себя, — продуктивное время занятий в лабораториях и лекционных аудиториях университетов, которые в Москве гостеприимно открывают двери для старшеклассников.
Что же касается пельменей, то незадолго до каникул наблюдаю такую картину. Администратор, исправляя огрехи дежурного класса, в обязанности которого входит убирать посуду после завершения перемены, несет на выброс недоеденную порцию пельменей. Его перехватывает десятиклассник с просьбой: «А можно я доем?» Приглушенный свет в кафе позволяет сделать это незаметно. И это, заметьте, Москва — как принято считать во всей стране, «заевшаяся» столица. Но вопиющее имущественное неравенство добралось и сюда. В депрессивных регионах оно чувствуется еще острее.
Педагогам хорошо известно, что пережитые в детстве и юности унижения рубцами откладываются на сердце, оставляют неизгладимый след в психике, во многом определяют дальнейшую линию жизни. Не так давно беседовал с подростком, проявившим незаурядные способности к изучению истории. На мои рекомендации пойти по этой стезе отвечает категорическим отказом. Хлебнув в юности лиха, он не желает приобретать профессию, обрекающую его на, как он выразился, «нищебродство». Он поставил себе цель стать высоким чином в силовых структурах и будет упорно к ней идти.
На мой взгляд, проблема имущественного неравенства — не только социально-экономическая, но в первую голову — педагогическая. Я недавно обсуждал ее с управляющим советом школы. Не так сложно в рамках существующего законодательства создать фонд для поддержки нуждающихся детей. Гораздо сложнее найти тонкие педагогические инструменты, позволяющие оказывать эту помощь, не уязвляя самолюбия молодого человека, не унижая подачками гордого подростка. Об этом напряженно думаем все последнее время.
Что же касается отчаяния, то впадать в это состояние — для педагога верный признак потери профессионализма. При самых сложных, а порой и скорбных обстоятельствах наша прямая обязанность — прививать детям и юношеству витамин жизнелюбия. Без него они захиреют".