Помню, была в редакции Люся Кроленкова*. Работала бухгалтером. Эта стройная 35-летняя, крепко и ладно сбитая бабенка обладала острым язычком, взрывным темпераментом, была хохотушкой, непоседой и заводилой всех «рыбалок» с выпивкой.
Любили ее. Никому с кислой физиономией, с плохим настроением не пройти мимо нее. Расшевелит, развеселит, заставит смеяться. Или, наоборот, станет тихой и участливой, сочувствующей. И выложит страдалец ей все беды, все огорчения. Глядишь, и легче стало на душе – приняла часть груза всеобщая любимица.
И вот, спустя два года после ее увольнения, и через две недели после снятия шефа, новый редактор открыл книгу приказов.
И в глазах потемнело. Столько лихоимства, такое беззастенчивое казнокрадство, такие волчьи аппетиты, что наш бюджет с трудом выдерживал алчную любовь к государственным деньгам со стороны редактора и бухгалтера.
Ведь каждое прегрешение одного, неизбежно должно было стать известным для другого. Потому и действовали рука об руку.
От таких известий все перевернулось в моем сознании. Что-то сломалось, покоробилось в памяти. И вот из шуршащей разноцветными шелками (купленными на ворованное!) круговерти, из смеха, звучных и задорных песен, появилась другая Люся. Человек с раздвоенной личностью.
И вспомнил я ее глаза. Небольшие темные бусинки их могли озорно блестеть или туманились слезой сочувствия, лучились улыбкой или морщились от сосредоточенности.
Сама Кроленкова постепенно как-то отошла в тень, а глаза остались на переднем плане. Разные. Но их объединяло одно. Что? Разгадка, сравнение пришло неожиданно: у нашего бывшего бухгалтера были мышиные глазки!
При любом их выражении на дне поблескивала извечная настороженность ночного воришки, грызуна, нелюбимого людьми.
Вот и таскала она в норку купленные на ворованные деньги отрезы, серьги, кольца, туфли… А когда наступило отрезвление, она заметалась, раньше всех почувствовав, что их корабль начинает тонуть: шеф пил горькую без просыпу и рано или поздно должен был погореть. А значит и ее потянет.
И мышь, волоча за собой наворованное, шмыгнула меж ног ничего не подозревающей команды и по неубранному пока трапу метнулась на спасительный берег (читай – в город).
*Фамилия изменена
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
Незаменимый. Записки сельского журналиста. 1982 год