Продолжение. Начало здесь.
Надо сказать, что зинин муж абсолютно не ожидал с ее стороны такого, как он выразился, "демарша". Это разбудило в его и без того не слишком возвышенной душе практически неконтролируемую жажду мести.
Начал он со старшего сына. Времени у него было хоть отбавляй, в отличие от Зины, вечно пропадавшей на работе, и все это время без пяти минут бывший супруг употребил на то, чтобы внушить пацану, что матери он совершенно не нужен, иначе разве бы уезжала она от него в свои бесконечные командировки? Разве позволила бы себе работать с утра до ночи, зная, что дома ее ждет сын? Разве потащила бы она сына с собой в командировку, оторвав от дома и друзей?
По правде сказать, мальчишке действительно не хватало матери. И обида была, и ревность к младшему брату. На всем этом бессовестно сыграл взрослый нахлебник, по недоразумению именовавшийся мужем и отцом.
Парень стал смотреть на мать волком. Стал хамить. Позволял себе кричать на Зину. Все ее попытки вразумить сына приводили к еще большему ожесточению с его стороны. В конце концов отпрыск заявил Зине: "Ты мне не мать!" и собрался жить с отцом.
Все это дело довело Зину до полного нервного истощения. Она похудела на 10 килограммов, у нее ввалились глаза, стали выпадать волосы. Но маховик был запущен, а на руках был Лешка, которого некому было доверить, кроме самой себя. Зинина мать давно отгородилась от дочери и ее проблем стеной непробиваемого материнского равнодушия, а потому в качестве помощницы не рассматривалась.
Судебный процесс был довольно нервным. Муж, собрав то, что осталось от его юношеского обаяния, стоял перед судом чисто выбритым, аккуратно подстриженным, и, скорчив жалобную гримасу, рассказывал судье - женщине постбальзаковского возраста, никогда не бывшей замужем, о своей тяжелой доле одинокого отца, вынужденного тянуть детей в отсутствие матери-карьеристки, напрочь забывшей о семье.
Судья прониклась сочувствием к бедному страдальцу, и, гаркнув на Зину: "Как вам пришло в голову таскать детей с собой в командировки!", развела ее с супругом, поделив поровну детей и имущество. Тут надо заметить, что недальновидный супружник не рассчитывал на такой исход, но ничего не поделаешь, что посеешь - то и пожнешь, и пришлось ему забирать старшего сына с собой.
В результате большую трехкомнатную зинину квартиру поменяли на две маленькие двушки с доплатой. Доплата, разумеется, производилась за зинин счет.
В процессе ожидания, когда же наконец можно будет съехать в новое жилье, Зина познала, что такое грязная мелкая месть мелкой душонки. По квартире теперь приходилось ходить как по минному полю. Из бельевого шкафа регулярно вываливались экскременты. В чайнике плескалась моча. После того, как Зина обнаружила в сливочном масле нечто, похожее на ушную серу, есть дома она совсем перестала.
В доме постоянно воняло дешевыми сигаретами, а после того, как муженек притащил дворовую кошку, стало вонять и кошачьей мочой. Диван, щедро политый прокисшим огуречным рассолом и дешевым портвейном, пришлось выбросить.
Однако горше и больнее всего было предательство сына. И поэтому Зина готова была отдать что угодно, лишь бы поскорее убрать из своей жизни этот источник невыносимой боли, но и боялась этого, поскольку не знала, сможет ли она еще когда-нибудь увидеть предавшее ее дитя.
Продолжение здесь.