ПОДРУГИ
Их у Вали трое. У каждой — по мешку воспоминаний, убеждений, опыта и всего того, что люди «возраста любого» (по бишь, под шестьдесят и выше) обычно наживают. Плюс лишний вес, минус ожидание принца на любом коне. В общем, обычные такие тётеньки с жизненным пробегом буквально на износ.
— Ты почему никак не бросишь это барахло в штанах, объясни нам, — и подруги разглядывают Валю, будто она такая уж редчайшая особа в решении жить рядом с недотепой, согласная кормить, поить его и на подлость обижаться, но не гнать. — Жалко тебе козлину эту?
Валентина, правда, подругам не понятна. Её родня вся за границей, зовёт к себе, а она не едет. Пенсия — копейки, на поесть-попить и за квартиру заплатить едва хватает. Организм и раньше работал, как ширпотреб китайский: паразит, подводит постоянно, словно не родной.
Валя — педагог, хороший очень. Работает, хотя болеет часто. Но ей приходится: лекарство дорогое, а пенсия такая, что не деньги — слёзы. Дама внушительных размеров (тонна счастья), давление и сердце тоже не формат. В больницу часто попадает. А дома — муж, её забота и головная боль. Пьёт, не работает, обижает. Спасибо, не дерётся — силёнок не хватает.
— Зачем он тебе! — при каждой встрече с Валей подруги пытаются внедрить, вдолбить, вживить ей в голову мысль о переменах. — Пошли его далёко, к матери такой-то.
— Тем более, что это можно сделать, — не выдержав, смеётся Валентина. — Мать его жива, здорова, живёт одна в деревне и о нас не тужит.
МУЖИК
Он совсем обычный, от слова «абсолютно». Работал, пил, гулял, женился, разводился, и опять, и снова. Не совсем пропащий (не сидел, не привлекался), но и не подарок, мягко говоря.
С Валей судьба свела их на курорте. Вернее, в санатории. Вернулись и вместе зажили. Предложение он ей не сделал, посчитал, что так сойдёт. Бабёночка досталась хозяйственная, но никому не нужная, а тут ей счастье привалило. Мужчина! Он и без обмена кольцами прекрасен. Зато сожитель прописался на её квадратных метрах. Ну, повезло ей, в общем.
Он нуждается в заботе. Валя в больнице? И что же, не в тюрьме ведь. Он ждёт, обед не греет. Она, и правда, прибегает, готовит, накрывает, убирает, и вновь торопится в больницу на уколы. Едва живая, но живая.
— Вот дура, снова пива не купила, — злится, услышав, как за хозяйкой хлопнула входная дверь. — Придётся самому. Всё самому придётся...
Тяжело дыша (инсульт в начале лета), опираясь на костыль, встаёт и лезет в секретер, там заначка. Бюджет семейный! Имеет право им распоряжаться.
МАМА
Совсем старушка, сына проводила ещё красавцем в город. Сначала волновалась, тосковала. Он вроде был нацелен на дальнейшую учёбу и создание семьи. Но связался с худой компанией. И бабы-дуры эти... сгубили парня, жизнь на них потратил. Никем не состоялся, ни отцом, ни мужем. А сейчас — живёт... с кошёлкой. Не виделись уже лет пять, наверное. Да и не тянет. Отрезанный ломоть.
— Мама, у сына вашего инсульт, в больнице, — звонит ей как-то прошлым летом. — Приезжайте, встречу!
— Господь с тобой, чего же я приеду, нет уж! — и трубку бросила.
Сами посудите: ей вот-вот на встречу с Богом, а тут — «у него инсульт». И что? За любовь и ласку мужика плати: ухаживай, корми, заботься.
Дай волю, так вернёт ей сына как не нужный «пятый» элемент. Нет уж. Пусть уж сами.
ВАЛЯ
Глупая. Наивная и старая кошёлка. Всю жизнь ждала любви. Такой чтоб, настоящей, искренней. Не дождалась. Да где искать-то, в школе? Не смешите... Хотя... Была интрижка с отцом отличницы. Развестись грозился и жить до гроба с ней, с Валюшей. Лет пять морочил, пока его жена не пригрозила скандал устроить у обоих на работе. Сбежал!
Потом вот этот, лечился в санатории. Она — с желудком там, он — весь целиком. Что странно: заезд был чисто бабский, он там один в малине оказался. А выбрал — Валю! Её всем предпочёл! Бабоньки так на Валю злились, что как вспомнит, так и сейчас смеётся. Ей приятно побыть особенной.
Чувств про меж них уж не осталось. Привычка. Обидно только, что пропивает, гад, все деньги! Приходит срок кредит платить (брали ему на зиму куртку на подстёжке), а нечем. Придётся брать взаймы. Ладно, есть подруги такие, что дадут....
— Вот правда, разъехаться бы нам, — вдруг размышляет Валя. — Ведь он меня в больнице ни разу не навестил, всё я домой отпрашивалась, приготовить и накормить. Пусть едет к маме.
МАМА
— А меня нет дома! Взяла — живи теперь с ним! И чтоб до гроба! Вместе!
ОН
— Не выгонит. Одна останется тогда ведь. Совсем одна. Я ей за счастье. Меня если прижать покрепче к тёплой стенке, то может быть ещё... но лучше — пусть не прижимает, конечно.
ПОДРУГИ
— Опомнись, мать Тереза! Гони его в три шеи!
Как думаете, прогонит вправду?
Мне кажется, что не прогонит, нет...
Эвелина Григорьева