Моя подруга Нелли работала в управлении железными дорогами, на какой-то небольшой должности. Для карьерного роста ей нужно было профильное высшее образование, а не диплом автодорожного техникума.
Она решила поступить в институт железнодорожного транспорта. Если с русским языком у неё проблем не было, то физика с математикой были основательно подзабыты, и мы засели за учебники.
Каждые выходные мы собирались у меня. Она учила теорию самостоятельно дома, а я проверяла. Находила примеры и задачи, которые Нелли решала. Объясняла ей алгоритмы и проверяла решения. Кроме субботы и воскресенья, ещё два раза вечером в будние дни мы встречались у неё.
Летом мы обе взяли отпуск, и месяц без перерыва готовились. Потом она уехала сдавать экзамены. В дни вступительных испытаний я держала за неё кулачки.
Когда она поступила, её мама сказала, что она не верила, что без блата можно поступить в институт.
Я помогала Нелли и дальше. У меня уже было высшее образование, и всё это я знала, так как всегда добросовестно училась.
На первую сессию она уговорила поехать с ней. В Ленинграде жили её родной дядя с семьёй и двоюродная сестра.
Если вначале была мысль сходить на пару экзаменов вместо неё, то посмотрев друг на друга, мы её отбросили. Если мы обе и были блондинками, это единственное в чём мы были похожи. Она была высокой и худощавой, а я среднего роста пухленькая.
Мы поселились у дяди, благо его жена с дочерью уехали в санаторий. В квартире кроме нас жил кот. Он был такой толстый, что еле ходил. Звали его Охлопка. Весил он 11 килограммов. Когда я спросила, почему он такой толстый, мне сказали, что он стерилизован. Но увидев, как его кормят, я поняла, что причина в этом.
Каждый вечер мы с Нелли наблюдали одну и ту же картину. Как только включался телевизор, в гостиную, высунув от усердия язык, приплетался или даже приползал Охлопка.
Начинался театр одного актёра.
Он пыталась запрыгнуть на диван.
Он разбегался (если это можно назвать разбегом) и прыгал. Вытянув в прыжке передние и задние лапы, он падала на пузо, не долетев до него. Через пару минут номер повторялся.
Если в первый раз, увидев это, я подняла его и положила на диван, то в другие дни я не вмешивалась. Так как он кое-как слез с дивана и продолжил прыгать. Он совершил попыток десять, потом сел поглядел на нас и мяукнул. Только после этого он разрешил поднять и положить его на диван.
Смотреть на это было с одной стороны уморительно, с другой, мне было его жалко. Однако упорство, с которым он прыгал на диван, вызывало уважение к нему.
Зачем он это делала? Было ли ему больно? Ответы на эти вопросы мне не известны. А Вы как думаете?