Лариса жила в нашем городке относительно недавно. Скромная, неразговорчивая женщина лет сорока с сыном-подростком. Внешность у нее была совершенно заурядная, косметикой она не пользовалась, да и заметно прихрамывала на одну ногу. Возможно по-тому ее личная жизнь никак не складывалась. Жили они с сыном бедно, на одну пенсию, которая полагалась женщине по причине инвалидности, да крохотное детское пособие. Тем не менее Димка - сын Ларисы, всегда был одет, как говорится, с иголочки, ходил с дорогим сотовым телефоном и был при карманных деньгах. Мальчик рос очень красивым, но каким-то не в меру злым и нелюдимым. Он неплохо учился в школе, занимался в спортивной секции, но друзей, тем не менее, у него не было. Еще присутствовала в нем какая-то необоснованная злость: он мог запросто пнуть пробегающего мимо щенка, убить слепого котенка, толкнуть малыша... При этом он явно испытывал удовольствие, что пугало и отталкивало от него людей.
Неразговорчивая Лариса каждое утро торопилась на автобусную остановку и возвращалась только к вечеру. Куда и зачем она ездит ежедневно, в любую погоду, никто не знал, а сама она на этот вопрос отвечала коротко: "дела". Ну дела - так дела, нас это хоть и интересовало, но не касалось.
Однажды, будучи в городе так же по делам, я забрела в небольшой минимаркет на окраине города и вдруг увидела Ларису. Женщина, одетая в грязные, дырявые лохмотья сидела на крылечке того самого магазина и просила милостыню. Увидев меня она поспешила спрятать лицо, но быстро сообразив, что уже поздно как ни в чем небывало протянула ко мне побелевшую от мороза ладонь. Я машинально сунула в ее руку горсть монет и пот оропилась пройти мимо, сделав вид, что не узнала. Теперь мне стало понятно, откуда у Димки всегда имелись брендовые шмотки и дорогие гаджеты. Раньше Лариса объясняла это тем, что ему покупает все это отец.
А через несколько дней она сама пришла ко мне домой, чем удивила не меньше, чем своим видом на ступеньках минимаркета.
-Здравствуй, - смущенно сказала женщина, - можно с тобой поговорить?
Я находилась в квартире одна, и потому сразу проводила ее на кухню, налила кофе. Все это время Лариса сидела молча, отрешенно глядя в одну точку. Её вид мне не нравился: изможденное лицо с синими кругами вокруг покрасневших глаз, бледная не в меру кожа, на шее явно проступало несколько свежих кровоподтеков, как если бы ее совсем недавно кто-то душил. Старенькое, совсем выцветшее, но чистое платье, заштопанные на колене рейтузы, шерстянные носки домашней вязки...
Я не стала задавать вопросов, просто сидела и ждала, пока она сама решится рассказать о цели своего визита. Для себя я решила, что если она попросит у меня сейчас помощи - то я обязательно её окажу. Но речь пошла совсем о другом.
- Знаешь, - наконец заговорила гостья, - я ведь Димку вымолила...
Я продолжала смотреть на нее, давая понять, что она может говорить сколько угодно и я её выслушаю, о чем бы не шла речь.
- ... Димка... у него нет никакого отца, и никогда не было. Меня изнасиловал один ублюдок, когда я поздно вечером возвращалась домой в общежитие. Родителей у меня тоже нет, в том смысле, что я их не знаю. Мать отказалась от меня сразу же в роддоме, едва узнала о родовой травме и моем увечии. Кстати сказать - ногу можно было тогда еще вылечить, но то ли она не захотела брать на себя такой груз, то ли у нее не было возможности. Кто теперь знает...
Она посмотрела долгим взглядом в окно и по ее щеке покатилась слеза. Лариса быстро смахнула ее ладошкой, и спустя мгновенье продолжила:
- Мне тогда двадцать четыре года исполнилось. Я подрабатывала продавая билеты в кинотеатре. Деньги не ахти какие, но хорошее подспорье к пенсии. Да и мечта у меня была излечиться. Думала: накоплю и поеду в Европу , или еще куда, где меня избаваят от хромоты. И тогда я стану кому-то нужна, кто-то меня полюбит и может быть даже женится. Я всю жизнь мечтала иметь семью, которой у меня никогда не было. Но тот вечер перечеркнул все мои планы. Насильника так и не нашли, а я вскоре поняла, что беременна.
Она опять замолчала, но теперь на ее лице различалось слабое подобие улыбки.
- Димка родился недоношенным и очень слабым. В первый же день врачи поставили неутешительный диагноз - врожденный порок сердца сложного типа. Нас перевезли самолетом в одну из знаменитых клиник, где его почти сразу же и прооперировали. Операция шла долгих восемь часов, а затем последовали долгие дни реанимации. На двенадцатый день ко мне подошел врач - тот, который делал операцию, и попросил зайти в кабинет. Там он мне поведал, что шансов выжить у Димки не осталось. Он говорил, что они сделали все, что от них зависело, но и они не боги... Он говорил, а я слушала и понимала, что никогда не смогу с этим смириться, и если мой сын умрет, то и я вместе с ним. При клинике, в которой мы находились, была часовня... Я пошла туда и сутки стояла на коленях, моля Богородицу о сыне. Когда меня в полуобморочном состоянии привели в палату и дали успокоительное, я очень быстро уснула. Ночью я проснулась от ощущения чьего-то присутствия в палате. Открыв глаза обомлела - передо мной стояла Богородица, именно такая, как я ее представляла себе. Она смотрела на меня ласково, и как-то строго одновременно. Потом она заговорила:"Я услышала твою молитву и пришла на зов. Хорошо, я исполню твое желание, но пообещай мне, что никогда не пожалеешь о своем прошении". "Обещаю!" выкрикнула я, и потеряла сознание. А на утро, все тот-же доктор сообщил мне, что Димка пришел в себя, и скоро его переведут из реанимации в общую палату...
- Ты вымолила его! - я была потрясена ее рассказом. - Это же чудо!
- Да, чудо, - равнодушно согласилась женщина, - только я пришла сказать тебе, что жалею об этом. Я не сдержала обещания, данного тогда Богородице. Я все сделала для того, что бы Димка ни в чем не знал нужды, но он вырос настоящим чудовищем. Посмотри...
Она быстро подняла подол платья и я с ужасом разглядела множество ушибов, ссадин и шрамов.
- Это все он, мой сын, - она опустила юбку и опять села, - у меня больше нет сил... Я не знаю, почему я пришла именно к тебе - ноги сами привели, но я так больше не могу...
Она уронила голову на ладони и разрыдалась. Потом на удивление быстро успокоилась и быстрыми шагами направилась к выходу. На пороге она обернулась и улыбнувшись поблагодарила. На мой вопрос "за что" она ничего не ответила...
Я решила, что утром пойду в полицию и доложу обо всем этом кому следует, но утром полиция сама пришла ко мне. От следователя я и узнала, что Лариса была убита, с особой жестокостью, собственным сыном...