Военная гроза 1914 года разразилась на Черном море несколько позже грома «августовских пушек», хотя и ее начало имело собственное название: «Севастопольская побудка».
Османская империя оказалась втянутой в расширяющийся мировой конфликт не сразу: сильно ослабленному государству не было резона вступать в новую войну. Однако среди турецкой политической элиты того периода преобладали различные, порой слишком оптимистические, взгляды и мнения. И дело было не только в традиционных для османского истеблишмента реваншизме и воинственности.
Уже давно иностранные послы и представители (разумеется, речь идет исключительно о «западных партнерах») чувствовали себя в Стамбуле как дома, несмотря на восточную экзотику. Длительное время на турецкую политику оказывали немалое влияние просвещенные мореплаватели и в меньшей степени законодатели мод из Парижа. Но к началу XX века во дворце Топкапы стал всё чаще звучать язык, на котором говорил Железный канцлер.
Момент принятия стратегических решений для Османской империи наступил 10 августа 1914 года, когда в Дарданелльский пролив, скрываясь от погони (впрочем, не сильно упорной), зашли корабли немецкой Средиземноморской дивизии в составе линейного крейсера «Гёбен» и легкого крейсера «Бреслау». Командовал соединением вице-адмирал Вильгельм Сушон.
Стамбул образца 1914 года в политическом отношении представлял бурно кипящий котел, приправленный острыми специями придворных интриг. Несмотря на то, что формально Турция оставалась монархическим государством под управлением султана, реальные механизмы власти в стране были сосредоточены в руководстве партии младотурок «Единение и прогресс».
Решающую роль в турецком политическом пантеоне играли несколько фигур: военный министр Энвер-паша, министр внутренних дел Талаат-паша, которых дополнял морской министр Джемаль-паша. Чуть в отдалении находился министр иностранных дел Халил-бей, голос которого был не так крепок и увесист, как у военных.
Посильную помощь добрым словом и советом туркам оказывал немецкий посол в Стамбуле фон Вангенгейм, чья деятельность с приходом в Дарданеллы «Гёбена» и «Бреслау» достигла отметки кипения. Именно через него немецкое руководство предложило Энверу-паше с коллегами «купить» эти корабли, дабы средиземноморская дивизия была избавлена от интернирования.
Тема пополнения собственного флота для турок была более чем болезненной именно в тот период. В 1911 году, осознав плачевное состояние, в котором пребывают военно-морские силы (несмотря на покупку в Германии двух старых броненосцев), турецкое правительство решило заказать за границей два новейших линкора дредноутного класса. Черноморский флот Российской империи после вступления в строй «Евстафия» и «Иоанна Златоуста» имел теперь уже подавляющее превосходство над своим соседом по акватории.
Выбор турок пал на законодательницу «дредноутной моды» того периода Великобританию, точнее, на ее ведущие в этой отрасли концерны «Виккерс» и «Армстронг». Однако два дредноута в Стамбуле посчитали величиной недостаточной для обеспечения собственного величия и, поразмыслив, решили через полгода заказать еще один дредноут.
Полет фантазии был неудержим: Энвер-паша с коллегами всерьез рассматривал перспективу строительства трех линкоров, вооруженных 343-мм артиллерией. Узнав планы руководства страной, Министерство финансов ответило глухим ропотом, поскольку денег на подобные военно-морские забавы в казне не было.
Чья-то светлая голова предложила воспользоваться активами и даже семейными драгоценностями свергнутого младотурками султана Абдул-Хамида II. Значительные суммы планировалось выручить за счет сбора пожертвований от населения и общественной подписки. Процесс возрождения отечественного флота был воспринят в стране с большим эмоциональным и патриотическим подъемом.
1 августа 1911 на верфи концерна «Виккерс» был заложен первый турецкий дредноут, скромно названный в честь находящегося при власти султана. Однако вскоре, очевидно, всё из тех же скромных побуждений, строящийся «Мехмед Решад V» был переименован в «Решадие». По расчетам, он должен был вступить в состав турецкого флота в 1913 году.
Амбициозным (в рамках экономического положения) планам младотурок не суждено было осуществиться. Сначала в 1911 году началась война с Италией, оспаривающей турецкий контроль над Ливией. Потом в следующем, 1912 году на Балканах разразился вооруженный конфликт с коалицией местных государств, получивший название Балканской войны. Денег, которых и до этого было мало, теперь не стало вовсе. Кроме того, турецкий флот, который, за небольшими исключениями, представлял собой плавучую экспозицию достижений технической мысли второй половины XIX века, себя никак не проявил.
Российское правительство довольно болезненно воспринимало потуги турок обзавестись современными кораблями. Собственных дредноутов еще не было, а англичане строили быстро и качественно. С началом турецко-итальянской войны Петербург начал зондировать почву на предмет перекупить «Решадие» у фирмы изготовителя.
Экономика Турции шла вразнос, однако платежи за новый линкор поступали пока что регулярно. Англичане, которые опасались за толщину кошелька заказчика, были не против в случае форс-мажора продать новейший линейный корабль – пусть даже и России. Хозяева «Решадие», сосредоточенно выгребая последние крошки, были категорически против продажи. Тем более в Россию.
Если периферийный конфликт в Ливии был болезненным, но не смертельным приговором турецким финансам, то война на Балканах загнала их в состояние коллапса. Платежи стали задерживаться и вскоре совсем прекратились. В такой ситуации, имевшей почти все признаки вышеупомянутого форс-мажора, Британское правительство гарантировало концерну «Виккерс» покупку «Решадие» в случае неплатежеспособности его заказчика.
Так все оставались довольны. Английский флот мог получить (и в итоге получил) новый дредноут, концерн не потерял деньги, и его стапель был избавлен от долгостроя. Турки ни пенни за это не платили, но корабль строился.
По итогам первой Балканской войны в Стамбуле самокритично пришли к выводу, что флот надо усиливать прямо сейчас и уже готовыми кораблями. Едва отгремели события Балканской войны, как турки обратились за помощью все к тем же «просвещенным мореплавателям», без устали строящим дредноуты на экспорт.
А что же Германия? Почему Стамбул не обратился за помощью к более-менее лояльному Берлину и «другу всех мусульман» кайзеру Вильгельму II? Этому помешали события, которые происходили несколькими годами ранее.
Переговоры о продаже броненосного или линейного крейсера интенсивно велись в Берлине еще в 1910 году. Сначала обрадованным туркам (поскольку с англичанами тогда договориться не удалось) пообещали продать недостроенный крейсер «Блюхер» за скромные 44 миллиона марок. Турки начали отчаянно торговаться, прося снизить цену.
Немецкая сторона вначале пошла на уступки, предложив партнерам по переговорам строящийся и более мощный линейный крейсер «Фон дер Танн». Однако «друг всех мусульман» потребовал, чтобы отныне Турция строила новые корабли только на германских верфях. Кроме того, в Берлине были слишком озабочены платежеспособностью заказчика. У гостей из Стамбула была своя интерпретация притчи про складывание яиц в одну корзину, и они посчитали данное условие немцев неприемлемым.
Масла в огонь переговоров подлило известие о готовности строящегося в Ливорно по заказу греков броненосного крейсера «Георгиос Аверофф». Перекупить туркам этот удачный корабль не удалось, и немецкие партнеры отчетливо поняли, что клиент стремительно дозревает.
Турки, чтобы избежать долгого блуждания по лабиринтам высокой дипломатии, обратились непосредственно к руководству ряда германских концернов, чтобы уговорить их продать «что-нибудь ненужное». «Блом унд Фосс», проявляя некоторое сочувствие, обратили внимание близких к отчаянию покупателей на недостроенный линейный крейсер «Мольтке». «Мольтке» уже имел установленные на борту шесть из десяти 280-мм орудий и по совокупности боевых характеристик был даже в недоукомплектованном виде сильнее греческого крейсера.
Как альтернатива рассматривался только что заложенный на гамбургской верфи концерна однотипный с «Мольтке» безымянный линейный крейсер под литерой «H». Злая судьба по-разному мечет кости на стол истории: крейсер под литерой «Н» в будущем получит название «Гёбен», и ему предстоит все-таки увидеть Босфор, пережить гибель нескольких империй и прослужить долгие 60 лет.
Узнав о возне покупателей с концернами, адмирал Тирпиц приказал все переговоры прекратить. «Что-нибудь ненужное» выразилось в двух старых броненосцах типа «Бранденбург» по 10 миллионов марок за корабль. Турки довольствовались изрядно устаревшей синицей в руках вместо так и не полученного летом 1911 года новейшего журавля.
Покупка двух старых броненосцев и нескольких относительно современных эсминцев была обеспечена за счет перечисления Дойче Банком активов бывшего султана Абдул-Хамида II и продажи конфискованных у него драгоценностей.
Наблюдая над потугами Стамбула пополнить свой флот новыми кораблями, англичане пересмотрели позицию. Строительство возможных турецких заказов теперь должно было осуществляться под надзором самого Адмиралтейства и при полной гарантии правительства. Другими словами, Стамбул получил недвусмысленный посыл: «Покупайте дредноуты Великобритании».
Вот почему «Решадие» строился в Англии, а не на заводах неуступчивого «друга всех мусульман». Просвещенные мореплаватели небезуспешно старались показать, что для них главное – это коммерция: плати за заказ и забирай.
Дредноутная гонка охватила не только ведущие морские державы и примкнувшую к ним Турцию. Подобными атрибутами военно-морской мощи стремились обзавестись и некоторые латиноамериканские государства. Соперничество между Бразилией, Аргентиной и Чили выходит за рамки статьи, но стоит упомянуть, что в 1913 году самым, по мнению турок, приемлемым вариантом являлся строящийся в Англии по заказу Бразилии линейный корабль «Рио-де-Жанейро».
Корабль отличался некоторой экзотикой, в частности семью (рекорд не побит до сих пор) башнями главного калибра. Турки проявили настойчивость, поскольку Россия уже полным ходом строила свои первые черноморские дредноуты типа «Императрица Мария». В январе 1914 года строящийся «Рио-де-Жанейро» был приобретен Турцией и переименован в «Султан Осман I».
Этого в Стамбуле показалось недостаточно, и новые переговоры теперь начались с соперниками бразильцев по материку – Аргентиной. Она строила в САСШ два дредноута «Морено» и «Ривадавия», которые находились в высокой стадии готовности. В отличие от Бразилии, Буэнос-Айрес проявил выдержку. Трижды турецкая делегация штурмовала аргентинские позиции, но всякий раз получала отказ.
Тогда, не найдя более подходящих вариантов, у англичан заказали еще один дредноут типа «Решадие». Он должен был получить название «Фатих». Средства на столь дорогие проекты Турция наскребала с трудом, поскольку активы свергнутого младотурками Абдул-Хамида II, как и запасы его драгоценностей, были не бесконечны. Деньги собирались по крупицам по общественной подписке и за счет пожертвований. Платежи ценой неимоверных усилий поступали относительно регулярно.
К лету 1914 года «Султан Осман I» и «Решадие» находились уже в высокой степени готовности, и в Англию даже прибыли турецкие экипажи. Чем плотнее над Европой сгущались тучи, тем чаще английские специалисты заявляли заказчикам о необходимости «доработок и проверок». В Стамбуле занервничали и начали о чем-то догадываться.
2 августа 1914 года Британское правительство конфисковало почти готовый дредноут «Султан Осман I» и ввело его в состав собственного флота под чрезвычайно политически некорректным для августа 1914 года названием «Эджинкорт». Так по-английски произносится название городка Азенкур, где в 1415 году французская армия потерпела сокрушительное поражение от войск английского короля Генриха V.
«Решадие» был также конфискован и переименован в «Эрин», древнее название Ирландии. Османская империя в одночасье оказалась без новейших кораблей и потраченных на них последних денег. Их экипажам было предложено паковать чемоданы.
Волна негодования захлестнула не только турецкое правительство, но и широкие слои населения. Лидеры прогерманской партии назидательно вещали что-то вроде: «Мы же предупреждали!»
И тут в Дарданеллы, спасаясь от не слишком расторопной погони, вошел «Гёбен». История готовилась сделать крутой вираж.
Продолжение следует…
Предыдущая статья: Противник Черноморского флота. Эволюция турецких ВМС перед Первой мировой войной.
Литература
1. Brook, Peter. Warships for Export: Armstrong Warships, 1867–1927. – World Ship Society Ltd, 1999. – 243 p.
2. Conway's All the World's Fighting Ships, 1860–1905 / Roger Chesneau. – Mayflower Books, 1979. – 440 pages.
3. Langensiepen, Bernd, Guleryuz, Ahmet, Cooper, James. The Ottoman Steam Navy 1828–1923. – Naval Institute Press, 1995. – 201 p.
4. Sondhaus, Lawrence. Naval Warfare, 1815–1914 (Warfare and History). – London: Taylor & Francis Ltd, 2000. – 272 p.
5. Steam, steel and shellfire: the steam warship 1815–1905 / Robert Gardiner, Andrew Lambert. – London: Conway Maritime Press, 1992. – 192 p.
6. Кооп Георг. На линейном крейсере «Гебен». – СПб.: Корабли и сражения, 2002. – 104 с.
7. Лорей, Герман. Операции германо-турецких сил в 1914–1918 гг. – СПб.: Полигон, 2004. – 528 с.
8. Морская коллекция. – 2014 год, №3.
9. Мужеников В. Б. Броненосцы типа «Кайзер». – СПб., 2004. – 112 с.
