После прочтения книг из этого списка, вы точно поменяете свою жизнь и мировоззрение.
1) Аркадий и Борис Стругацкие
«Улитка на склоне»
“Проще поверить, чем понять. Проще разочароваться, чем понять. Проще плюнуть, чем понять”.
В некоем условном месте и в не менее условное время (вполне подойдет – «здесь и сейчас») существует Лес — гигантская квазиразумная экосистема, целенаправленно формирующая сама себя. Лес производит огромные объемы пищевых ресурсов, пригодных в пищу, в отдельных местах — даже съедобную почву, по вкусу и по фактуре напоминающую сыр. Лес оказывает тормозящее воздействие на психику, в его границах реализуются экзотические процессы упорядочивания биомассы, включая управление любыми элементами социума, локализованными на его территории.
Для изучения Леса и освоения его ресурсов создано Управление — что-то среднее между базой геологоразведки и филиалом академии наук. Две параллельные линии сюжета: микробиолог, попавший после аварии вертолета в деревню аборигенов, который никак не может вернуться в Управление, и — филолог, специалист по японской прозе, непонятно как и зачем командированный в Управление.
Сюрреалистичный мир, в котором есть место и расплодившимся бюрократам, и самоотверженным ученым–исследователям, и жрицам кошмарного культа партеногенеза, и одиноким философам, безуспешно пытающимся понять этот мир.
2) Олдос Хаксли
«О дивный новый мир
“Если ты не такой, как другие, то обречён на одиночество. Относиться к тебе будут подло”.
Роман, который многие критики называли и называют «главной книгой Олдоса Хаксли». Холодно, блистательно и безжалостно изложенная история интеллектуала в Англии тридцатых годов прошлого века — трагедия непонимания, нелюбви, неосознанности душевных порывов и духовных прозрений. Человек, не похожий на других, по мнению Хаксли, одинок и унижен, словно поверженный и ослепленный библейский герой Самсон, покорно вращающий мельничные жернова в филистимлянской Газе. Однако Самсону была дарована последняя победа, ценой которой стала его собственная жизнь. Рискнет ли новый «слепец в Газе» повторить его самоубийственный подвиг? И чем обернется его бунт?
3) Аркадий и Борис Стругацкие
«Град обреченный»
“Я идолопоклонства не люблю. Делам надо поклоняться, а не статуям. А может быть, даже и делам поклоняться не надо. Потому что каждый делает, что в его силах”.
Молодой советский учёный из 50-х годов Андрей Воронин, согласившись на Эксперимент, попадает в некий Город, где действует право на разнообразный труд. Он поочерёдно становится мусорщиком, следователем, редактором. У него складывается круг знакомых: люди разных национальностей и времени, из которого они попали в Город. Поворот в развитии Города станет проверкой сущности людей и связей между ними.
По ходу действия Андрею предстоит достичь Понимания: что есть Город, в чём смысл Эксперимента, кто такой Наставник, что находится за нулевой точкой.
4) Энтони Берджесс
«Заводной апельсин»
“Иной раз доброта - хуже воровства. Бывают ситуации, когда доброта, непротивление злу превращают тебя в преступника или в лучшем случае - в соучастника преступления”.
Наше время. Взгляд из 1962 года. Лондон под властью подростковых банд. Насилие превращается в один из видов спорта. Для молодёжи не осталось ничего святого, или просто уважаемого. На фоне этой мрачной картины разворачивается история Алекса — главаря одной из молодёжных шаек. Обыкновенный подросток, закономерный продукт общества. Находящий прелесть в убийствах, грабежах, бессмысленном вандализме. Но у него есть один маленький пунктик — он очень любит и ценит классическую музыку. И это его нехарактерное увлечение в конце-концов играет с ним жестокую шутку.
Роман принёс Энтони Бёрджесу мировую известность. А в 1971 году великий Стенли Кубрик экранизировал роман. Фильм по «Заводному апельсину» стал классикой мирового кинематографа.
5) Джордж Оруэлл
«1984»
“Постепенно становясь сильнейшим из побуждений, страх ломает нравственный хребет человека и заставляет его глушить в себе все чувства, кроме самосохранения”.
Своеобразный антипод второй великой антиутопии XX века — «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Что, в сущности, страшнее: доведенное до абсурда «общество потребления» — или доведенное до абсолюта «общество идеи»?
По Оруэллу, нет и не может быть ничего ужаснее ТОТАЛЬНОЙ НЕСВОБОДЫ...
6) Андрей Платонов
«Котлован»
“ Я мог выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность ”.
Вощев работал на заводе, но жизнь его была безрадостна, ибо он мучился отсутствием смысла в жизни. Потом его рассчитали из-за понизившейся производительности и Вощев отправился куда глаза глядят. Вскоре он пришёл в соседний городок, где на окраине пролетарская артель копала котлован для будущего здания...
“ Трудись и трудись, а когда дотрудишься до конца, когда узнаешь все, то уморишься и помрешь. Не расти, девочка, затоскуешь”.
7) Евгений Замятин
«Мы»
“Тем двум в раю - был предоставлен выбор: или счастье без свободы - или свобода без счастья; третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу - и что же: понятно - потом века тосковали об оковах. Об оковах - понимаете, - вот о чем мировая скорбь. Века!”
В романе Замятина в двадцать шестом веке жители Утопии настолько утратили свою индивидуальность, что различаются по номерам. Живут они в стеклянных домах (это написано еще до изобретения телевидения), что позволяет политической полиции, именуемой «Хранители», без труда надзирать за ними. Все носят одинаковую униформу и обычно друг к другу обращаются либо как «нумер такой-то», либо «юнифа» (униформа). Питаются искусственной пищей и в час отдыха маршируют по четверо в ряд под звуки гимна Единого Государства, льющиеся из репродукторов. В положенный перерыв им позволено на час (известный как «сексуальный час») опустить шторы своих стеклянных жилищ. Брак, конечно, упразднен, но сексуальная жизнь не представляется вовсе уж беспорядочной. Для любовных утех каждый имеет нечто вроде чековой книжки с розовыми билетами, и партнер, с которым проведен один из назначенных сексчасов, подписывает корешок талона. Во главе Единого Государства стоит некто, именуемый Благодетелем, которого ежегодно переизбирают всем населением, как правило, единогласно. Руководящий принцип Государства состоит в том, что счастье и свобода несовместимы. Человек был счастлив в саду Эдема, но в безрассудстве своем потребовал свободы и был изгнан в пустыню. Ныне Единое Государство вновь даровало ему счастье, лишив свободы.
8) Курт Воннегут
«Бойня номер пять, или Крестовый поход детей»
„Одно из главных последствий войны состоит в том, что люди в конце концов разочаровываются в героизме”.
Хотите представить себя на месте Билли Пилигрима, который ложится спать пожилым вдовцом, а просыпается в день свадьбы; входит в дверь в 1955 году, а выходит из нее в 1941-м; возвращается через ту же дверь и оказывается в 1963 году; много раз видел и свое рождение, и свою смерть и то и дело попадает в уже прожитые им события своей жизни между рождением и смертью? Нет ничего проще: нужно только научиться у тральфамадорцев, изредка посещающих Землю на своих летающих блюдцах, видеть в четырех (а не в трех, как человеки разумные) измерениях, и тогда вы поймете, что моменты времени не следуют один за другим, как бусы на нитке, а существовали и будут существовать вместе в одном и том же месте. Один вам совет: блуждая во времени, выбирайте двери, чтобы случайно не оказаться на бойне номер пять!
Чем бы вы дополнили этот список?
Спасибо, что дочитали до конца! Ставьте лайки, а так же обязательно подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые интересные статьи.
А я буду дальше продолжать вас радовать своими работами, которые достойны вашего внимания!
Всем спасибо! =)