В старое время на территории Югры, где живут ханты и манси, не было врачей, и эту роль издавна выполняли шаманы. по-мансийски «няйтынг хум» — шаман, магией обладающий человек. Шаманы-манси при камлании сидели на полу на шкурах на корточках и использовали для ворожбы топор. для того чтобы топор держался равномерно, его подвязывали на веревке за шею шаману, обухом вниз, а острием вверх. обычно заболевшего приводили или привозили к шаману в дом. Если это было невозможно, то за шаманом приезжали родственники и привозили его к больному.
Перед тем как приступить к камланию, шаман осматривал больного, щупал его, иногда спрашивал его или родителей. Затем зажигал окуривающее средство — это обычно был гриб трутовик (по-мансийски — «сэ- ныг»). Если это действие происходило в его доме, то шаман открывал священные ящики с амулетами духа- покровителя, которые обычно хранились в переднем углу дома на полке за закрытой занавеской. Он раздвигал наполовину занавески, открывал сундуки и ставил в вертикальное положение «кол пупи» — домашних духов-покровителей. Обычно в домах манси межкомнатных перекрытий не было и все пространство занимала одна большая комната, межкомнатными перегородками служили пологи. После этого делался «турман кол» — темный дом — чтобы не отпугнуть духов, которых призывал шаман.
Во время акта камлания его глаза были закрыты, он видел внутренним зрением, при этом пел то полушепотом, то усиливая звучание. О чем поет, было не разобрать. И когда он пел, то сидел лицом к переднему углу дома, где стояли сундуки с духами. Из-за монотонности его голоса многие присутствующие засыпали и спали. Так продолжалось несколько часов.
Участники то просыпались, то дремали, то снова впадали в сон. При этом присутствующие сидели за спиной шамана, соблюдая тишину. В деревне никто не приближался к этому дому, все знали, что там идет камлание. За работу обычно платы не было, кто чем мог, тот тем и расплачивался с шаманом, это могли быть продукты и одежда. После камлания могли принести «кровавую жертву»? обычно это домашняя птица или животное.
Об одном известном ей шамане вспоминает Галина Семеновна Токарева (Новьюхова) из поселка Игрим Березовского района. Жили они в деревне с мансийским названием «Пук- шамт» — Неремово Березовского района. Напрямую до Березова несколько километров. Раньше, до Октябрьской революции 1917 года, в Березове было немало церквей, и в воскресные дни в хорошую погоду жители Нере- мова слышали колокольный звон. Поселение находилось в пойменной части материка и при большой воде затапливалось. Весной через мостки перебегали и даже на калданках ездили в гости от дома к дому.
Потом власти решили переселить жителей Неремово в другое поселение. Приехал большой понтон, и все жители шли на этот понтон с большими узлами из шалей. Они свои вещи складывали туда, и всех сажали на понтон.
— Наш отец не подпустил к дому ни одного начальника и сказал: «Мы отсюда не уедем». А мы, детишки, сидели и смотрели в окошко, как уезжали наши односельчане: Лихачевы, Новьюховы, Гришкины. Ехали они в Шайтанку. В деревне после их отъезда остались две семьи. Рядом с нами жил Новьюхов дядя Сеня.
Но тогда я была маленькая, было лет шесть. Мне было очень интересно,куда уезжают мои братья и сестры, а весной приезжают. Я думала, если залезу на крышу дома, то увижу, куда дети уезжают. Залезла, но ничего не увидела, а упала на два больших бревна... Помню, как отец заносил меня на руках в дом, положил на кровать, и я закрыла глаза. Сколько я спала, не знаю. Пришел к нам дедушка Семен Новьюхов, по-мансийски мы его звали «Семан ойка». Когда я пришла в себя и открыла глаза, то увидела, что в углу дома сидит дедушка, перед собой держит топор и поет, поет. Я смотрела, смотрела и снова уснула. Открою глаза, а они все поют, дедушка и мой отец тоже сидит, поет. Священные ящики в углу дома открыты. Я пролежала, наверно, три месяца. В больницу меня не возили — во время осенней распутицы дороги не было. И дедушка меня вылечил своим шаманским лечением.
Помню, как я поправилась, бабушка — «Семан эква» — печку на улице затопила. Ватрушек напекла. Мы пили чай с ватрушками. Я всегда любила ее вкусные ватрушки.
А потом сам Семан ойка заболел. Семан эква его на руках подняла с кровати и понесла в лодку. Повезла его в Березово в больницу. Моторов тогда еще не было, веслами гребла. Сколько-то времени прошло, она его обратно привезла на этой лодке. Но Семан ойка умер. Помню, много родственников приехало из Ванзету-
ра, Новинска и других деревень. Прощаться с Семан ойкой. Он не одну меня вылечил, но себя не смог спасти, и люди до сих пор вспоминают о нем хорошими словами. Таких шаманов было немало в наших краях, о них осталась только добрая память соплеменников.
Оригинал статьи размещен в июльском номере журнала Уральский следопыт за 2013 год здесь www.uralstalker.com/uarch/us/2013/07
автор Никита Партанов
Подписывайтесь на материалы, подготовленные уральскими следопытами. Жмите "палец вверх" и делитесь ссылкой с друзьями в соцсетях