История России богата славными деяниями военной истории. Одни из них прославлены и школьники проходят их на уроках истории. Другие же, не менее достойные, отчего-то совсем незаслуженно позабыты. Не всякий специалист сегодня вспомнит о них. Одним из таких сражений, во многом определивших будущность нашей страны и ставших прекрасным образцом русского воинского искусства, является оборона крепости Опочка.
Пятьсот лет тому назад, в начале 16-го века Московская Русь враждовала едва ли не со всеми соседями. Крымские татары, Речь Посполитая, (включавшая королевство Польское и великое княжество Литовское, нынешние земли Белоруссии, Украины и т.д), Ливония, Швеция... Русские дружины не вылезали из походов и боев. Не всегда эти битвы оказывались для наших войск удачными. Одним из крупных поражений было сражение при Орше. Конечно, наши потери, указанные во вражеских реляциях просто смехотворны - исходя из них, придется уверовать, что одних и тех же воинов убивали, возрождали и убивали снова несколько раз. Но все же поражение было тяжелым - и главное, перед королем Польши Сигизмундом Старым открылась почти никем и ничем не прикрытая дорога вглубь Московии.
Королевская воля дорогого стоит
Понимая, что упускать такой шанс глупо, король пошел на то, чтобы заложить несколько своих городов, а на вырученные деньги нанять в Венгрии, немецких землях и Богемии отряды тяжелой пехоты и военных специалистов: пушкарей и фортификаторов. К тому же было созвано посполитное рушение (шляхетское ополчение), давшее королю едва ли не лучших в Европе кавалеристов. Тем же шляхтичам, которые не могли выступить под королевскими знаменами «конно и оружно», надлежало заплатить особый налог на военные нужды.
Направлением удара после долгих размышлений был выбран Псков и земли Псковского княжества. Ожидавшаяся добыча, как предполагалось, должна была перекрыть все расходы, а новая победа заставить Московского великого князя Василия III, пойти на серьезные земельные уступки при заключении мира. В частности, вернуть недавно отнятый у польской короны Смоленск.
На пути армии стояла небольшая порубежная русская крепостица Опочка. Узнав о ней, Сигизмунд презрительно назвал укрепление московитов «Свиным корытом». Вероятно, его удручала мысль, что полкам, возглавляемым тремя главными военачальниками в битве при Орше, придется задержаться у столь незначительной преграды. Но оставалась надежда, что Опочка сдастся без боя. Ну правда, что может противопоставить древо-земляное укрепление триумвирату прославленных вождям польских, литовских, чешских, сербских, венгерских, татарских и многих других ратей, князю Константину Острожскому, его соратникам и помощникам кн. Ю.Радзивиллу и Я.Сверчовскому? Первый командовал литовскими полками, под рукой второго находились многочисленные наемники и «великий наряд пушечный и пищальный».
Триумвират у Свиного корыта
20 сентября 1517 года войско князя Острожского подступило к «богатырской заставе». Никогда прежде стены Опочки не видывали этакого количества незваных гостей. Ей и прежде доводилось биться на смерть, но чтоб столько…! В то самое время, когда гарнизон порубежной крепостицы, насчитывавший около сотни воинов, разглядывал чужаков, вражеские предводители оценивали «свиное корыто» и приходили к неутешительным результатам. Опочка и впрямь была невелика – вытянутая в эллипс, всего-то 750 метров по периметру стен. Вал из добытого тут же и засыпанного поверху землей известняка, три глухих башни, пара проезжих ворот. С одной стороны воды реки Великой, с другой – соединенный с ней глубокий ров. К получившемуся острову ведет единственный подвесной мост. Крепость деревянная, но между двумя рядами бревен засыпана плотно утрамбованной землей, так что ядром не прошибешь. Да и как тут пробить, если батарею не поставишь ближе, чем на сто двадцать метров, а на такой дистанции ядро приходит уже излетом?! А сама крепость стоит на насыпном холме метров 20-25 высотой. Ствол у пушки так не задрать, стенобитные тараны не подвести.
Надеяться на устрашение было и вовсе глупо. Все мужчины, жившие в посаде на берегу реки, схватив какое никакое оружие, присоединились к гарнизону и приготовились драться до конца. Воевода же Василий Салтыков, командовавший обороной крепости, о капитуляции и думать не желал. Однако надежда умирает последней. Князь Острожский, осадив крепость, все ждал, когда же оттуда придут сдаваться. Он стоял так две недели и еще два дня, и в конце концов отдал приказ идти на штурм.
Начало его вселяло в атакующих оптимизм – пушки и пищали из крепости стреляли нечасто и особых потерь не причинили. Благополучно переправившись на остров, наемники, - или как их тогда именовали, «стипендиарии», - пана Януша Сверчовского полезли вверх по склону. И вот тут-то оказалось, что радовались они рано. На головы пришлых вояк полетели град камней и специально заготовленные сучковатые бревна – «катки». А сверху на головы притаившихся у подножья холма стипендиариев обрушились тяжеленые дубовые колоды «слоны». Их вывешивали за стену на длинных слегах, а затем рубили удерживающие их канаты. Не слишком мудрено, но весьма действенно.
Попытка атаковать крепостные ворота через мост также закончилась, в прямом смысле, провалом. Защитники крепости загодя подрезали веревки, соединявшие мостки и те развалились под штурмующими. Тут выяснилось, что в воде под мостом густо расставлены заточенные колья-надолбы. Участь рухнувших на них неприятелей была плачевна. Общие потери королевских войск исчислялись в 60 убитых (в том числе известный военачальник наемников Сокол из Лемберга. Знамя его было захвачено.) и 1400 раненых. (Из имевшихся 10 000 личного состава).
Раненные были куда большей проблемой для армии, чем мертвецы. Тем было достаточно ксендза и могильщиков. Этих же нужно было, рискуя головой, выносить из боя. На каждого – не менее двух человек. К тому же, побитые и покалеченные солдаты не просто требовали постоянного ухода множества лекарей и костоправов. Стонами и криками они деморализовали и без того не слишком мотивированное польско-литовское воинство. Командира стипендиариев Януша Сверчовского и вовсе стали обвинять, что он отдавал приказы спьяну. Кто-то же должен быть виновен в том, что войско, задорого набранное по всей Европе, не может продвинуться дальше какой-то безвестной крепостицы?! Среди осаждающих все более распространялось уныние.
Бог в помощь! Святые Сергий и Николай с нами!
Правда, как гласит легенда, после этого штурма и в крепости были определенные проблемы. Камни у защитников Опочки подошли к концу и городу стала угрожать неприятная участь остаться практически беззащитным перед численно превосходящим противником. Но не тут-то было! Русские святые, как водятся принимают в боевых действиях, хоть и опосредованное, но вполне активное участие. Некой женщине в крепости приснился Святой Сергий Радонежский, который поведал ей, что за алтарем местной церкви Св.Николая Чудотворца имеется тайный ход в большой погреб, полный камней. Новость была рассказана воеводе Салтыкову. В указанном месте он и впрямь обнаружил «подарок от святых мужей». Крепость вновь была готова к обороне. Во всяком случае, так гласит легенда.
На Бога надейся, а сам не плошай!
Но, что является непререкаемой реальностью – храбрая защита Опочки была лишь частью задуманного русскими плана. Дело в том, что время нападения войск короля Сигизмунда Старого было выбрано неслучайно. Основные силы московитов были в это время брошены против крымского хана. Для защиты оголившегося фланга осталось небольшое войско под командованием опытного воеводы князя А. Ростовского. Однако угадать, как пойдет неприятель было сложно. Разведка докладывала, что король рассматривает вариант наступления на Великие Луки. Но встать там означало оставить без прикрытия иные направления.
Как только выяснилось, что армия вторжения увязла под стенами порубежной крепостицы, на помощь ей были посланы отряды легких воевод – командиров отдельных мобильных отрядов – кн. Ф. Лопаты-Оболенского и И. Ляцкого. Не ввязываясь в бой с основными силами противника, они начали активно потрошить тылы польско-литовского воинства, лишая его обозов, перехватывая гонцов, уничтожая подкрепления, атакуя внезапно и стремительно исчезая. Так во время одной из вылазок осажденного гарнизона, легкие воеводы ударили по войску с трех сторон. Многих посекли, а иных в полон забрали.
Тут еще князю Острожскому, уже порядком измученному столь неудачной осадой, доложили, что в сторону литовских земель движется войско воеводы князя Василия Шуйского. Торчать дальше под неприступной Опочкой не было ни смысла, ни возможности. Необходимо было позаботиться о собственных землях. Бросив у стен непокоренной крепости большую часть обоза и все осадные орудия, недавний победитель при Орше, стремглав бросился обратно в Литву.
Сигизмундова «победа»
Провал операции, стоившей Речи Посполитой более пяти тысяч воинов, не помешал королю объявить о некоей победе и огромных потерях московитов. Целых двадцать тысяч человек! Где король насчитал столько русских воинов – по сей день загадка. Но языком молоть не мешки ворочать. Заложенные города он так и не выкупил. И диктовать свою волю великому князю Василию III более не смог. А при воспоминании об Опочке неизменно цедил сквозь зубы «Бесова деревня!».