Сегодня я скажу несколько слов об одном из моих любимых фильмов. Это фильм Райана Джонсона с невзрачным названием «Кирпич». Для меня эта кинокартина – одно из наиболее ярких проявлений того в чем состоит суть «нуара» (film noir).
Если быть точным, то «Кирпич» - это нео-нуар, который как раз и показывает подлинную сущность нуара без привязанности ко всем его первоначальным клише. Нео-нуар выделил квинтэссенцию этого стиля превратив жанровые особенности оригинального film noir в стиль, который может быть спроецирован на другой жанр. Поэтому многие кинокритики отмечали особую живучесть нуара: на протяжении последних 50 лет он время от времени воскресает во все новых гибридах.
Сидни Поллак однажды сказал: «Что такое нуар? Я узнаю его, когда увижу, но не могу описать словами». Классический film noir – это жанр американского кино 40-50х годов, которое представляет собой мрачную версию «крутого детектива», хотя граница между ними условна. Наиболее известными авторами «крутого детектива» были Рэймонд Чандлер (автор серии рассказов о детективе Филиппе Марлоу) и Дэшил Хэммет: именно их герои сменили в 30-40е годы классического детектива, пользующегося логикой умозаключений. «Крутой» сыщик лишен дистанции к событиям, его рассказ идет почти всегда от первого лица. К представителям этого кино относятся «Мальтийский сокол» и «Асфальтовые джунгли» Хьюстона, «Тень сомнения» и «Дурная слава» Хичкока, «Мертв по прибытии» Мате, «Целуй меня насмерть» Олдрича, фильмы Орсона Уэллса и Фрица Ланга.
По сравнению с «крутым детективом» (где всегда побеждает добро) нуар предпочел саспенс, а не экшен. Реалистизм в визуальном плане нуар дополнил эстетикой немецкого экспрессионизма: затененное, не выделяющее героев освещение, множество вертикальных или косых линий, искаженные ракурсы и использование «голландского угла», любовь к городским ландшафтам и мотиву воды (дождь, лужи, блеск ночной водной глади, доки и причалы и т.д.). Благодаря этому сочетанию и появился знаменитый коктейль из эротики и смерти, объединяющий надломленного сыщика, роковую женщину и тень, простирающуюся над ними.
Классический film noir очень быстро сошел на нет: его убили предсказуемость, маккартизм, цвет и развлекательное кино (после войны люди хотели радоваться и в Америке переживают бум такие жанры как псевдоисторический пеплум, мюзикл и романтическая комедия). Однако, начиная с 70х годов, ряд режиссеров вновь обращаются и к стилистке нуара, и к его сюжетике (вновь возникает на экране Филипп Марлоу и герои точь-в-точь похожие на персонажей Хэммета).
Нео-нуар – это и есть суть нуара, но без его зауженных клише. В своем выражении мрачных и гнетущих реалий, пропитанных подозрением и бессилием, режиссеры классического нуара к сожалению были сильно ограничены – Кодексом Хейса. Фактически этот этический кодекс исключал серьезное обращение к негативным и морально амбивалентным темам. Нео-нуар – это и есть реализация нуара в новых условиях, среди которых не только большая свобода, но и другая социальная ситуация (с ростом растерянности, пессимизма и паранойи в обществе). Выделив эту тонкую теневую сущность нуара, режиссеры смогли перенести ее на другие жанры. Так, например, «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта и «Эквилибриум» Уиммера демонстрируют синтез нуара с научной фантастикой, «Секреты Лос-Анджелеса» Хэнсона – с полицейской историей, «Город грехов» – с комиксом, а «Город бога» – с социальной драмой. В «Основном инстинкте» Верхувена использует элементы софт-порно, в «Вороне» или «Темном города» Пройаса в нуар вплетается мистика, а в «Роковой женщине» - сюрреалистические мотивы.
Прелесть нео-нуара в том, что больше нет готовых рецептов: чтобы фильм получился, приходится начинать с самого начала. Последнее хорошо видно на сравнении ранних и поздних фильмов одних и тех же режиссеров. Сравните, например, «Китайский квартал» (1974) Романа Полански и «Таксист» (1976) Скорсезе, которые открывают эпоху нео-нуара, с «Призраком» и «Островом проклятых» (оба 2009).
Фильм «Кирпич» я отношу к нео-нуару, причем едва ли не эталонному. Мы здесь видим нуар, в котором материалом для гибрида стала подростковая драма. При этом Джонсон перевернул с ног на голову практически все формальные характеристики нуара и все равно получил очень красивый, мрачноватый и печальный детектив. Так вместо ночного дождливого города с ярким освещением мы видим калифорнийский одноэтажный пригород под серым зимним небом. Вместо переулков – открытые пустынные площадки парковок и футбольных полей. Вместо прожженных преступников золотая молодежь и мелкий криминал.
А вместо крутого детектива – рано повзрослевший подросток с характером. Причем герой, отлично сыгранный Гордоном-Левиттом, вызывает любовь и уважение с первых минут фильма. Он действительно крут не за счет внешних эффектов (драк и успеха у женщин), а за счет работы ума и удивительной силы своего характера. В этом переворачивании школьник в очках, который любит читать книги и есть свои бутерброды в одиночку на заднем дворе школы, оказывается на порядок интереснее шляпы, плаща и квадратного лица.
И хотя все это происходит с подростками, в фильме нет и намека на ироничное или снисходительное к ним отношение. Детективная история выстроена великолепно: вместе с новыми фактами растет и число вопросов, а интрига сохраняется до финальной сцены. Хочется отметить также отличную операторскую работу. Между большими планами с практически пустыми пространствами и фокусом на говорящих деталях (ботинки, тлеющая сигарета, браслет на руке, сжатые кулаки, пряжка ремня, стекла очков) возникает своего рода напряжение, поддерживающее атмосферу до последнего кадра. В эту атмосферу удачно вписалась и музыка Нэйтана Джонсона. И если сюжет Райана Джонсона – это точное выражение духа нуара, то визуальная и звуковая сторона фильма дают этому духу плоть. Ту самую нервно подрагивающую, настойчиво врывающуюся в обыденные реалии, словно тик измученного сложным выбором лица, субстанцию нуара, которую ни с чем не спутать.
Собственно некоторая искусственность сюжета и пейзажа, в коих совершенно отсутствуют взрослые – это прием для того, чтобы показать внутреннее состояние. Для подростков взрослые – это другой мир, лишь по касательной связанный с их миром. Более того, пустые пространства, как отмечает Майкл Аткинсон, это «метафора одиночества, неуверенности в себе и самоистребительных импульсов подросткового периода». Возможно поэтому в «Кирпиче» сразу три женских персонажа, так или иначе, воплощающих в себе и корень зла, и жертву одновременно. Каждая из них ведет двойную игру, хотя и не обязательно со злым умыслом. Дабы не лишить удовольствия тех, кто еще не видел этот фильм, я не буду разбирать персонажей фильма.
Обращу внимание только на одну деталь: музыкальная тема Кары и ее макияж указывают на какой-то японский сюжет, но и Лора, одетая в красное кимоно, на вечеринке исполняет фрагмент из оперы «Микадо» Гилберта. Эта опера мало известна у нас, но считается классикой в англоязычной культуре. Комический сюжет «Микадо» был направлен на высмеивание английских реалий конца 19 века. Гилберт Кийт Честертон напишет об опере: «Гилберт обнажил все язвы современной Англии так, что они буквально кровоточат. Едва ли в «Микадо» есть хоть одна шутка, которая относится к Японии, но все шутки не в бровь, а в глаз бьют по Англии».
В фильме «Кирпич» тоже можно разглядеть критику современного общества, в котором искусственно нагнетается идеология успеха, четко делящая людей на сливки общества и аутсайдеров. Но, конечно же, как всякий нуар это прежде всего история одного героя. История столкновения со злом, непростых выборов и боли, которую приносят последствия. История героя, который любой ценой выяснит, что произошло с Эмили Костич. Так что если вам все еще интересно, причем тут кирпич и так ли интересен главный герой, я вам рекомендую посмотреть этот фильм.
