Историю эту рассказал мне мой папа. Шла война и почти все отцы местных пацанов ушли на фронт. Про то, как было тяжко тем, кто остался в деревне, уже много написано. Папа рассказывал, как ели лебеду, собирали гнилую картошку. Но от отцов в семьях остались рыболовные снасти и охотничьи ружья с припасами. Тем семьям, где за мужиков остались сыновья, жилось всё же полегче.
Пацаны сначала рыбачили. Правда, потом и девки к этому приспособились. В весенний паводок пацаны вместе с девками ставили, теперь уже запрещённые морды, сурпы поперёк речек и рыбы добывали немало. Но рыба – одно, хотелось и дичи. Вот пацаны без присмотра и добрались до отцовских ружей. Ну, снаряжать патроны по навеске и катать дробь обучили их местные дедки, которых на фронт уже по возрасту не брали.
Так и мой папа со своим двоюродным братом, дядей Володей, пристрастились к охоте. А в войну никаких сезонных запретов на охоту не существовало, егерей и в помине не было, но старики это дело сами контролировали. Не разрешали весной старых матёрых токовиков бить и утку осенью до того, как молодь встанет на крыло. Правила были простые и выполнимые, токовища каждый сезон возобновлялись, а по осени утки для промысла тоже было достаточно, я уж не говорю про рябчиков.
И вот, как-то раз по весне, папа с дядей Володей пошли на токовища за глухарями. Добыли по три каждый – куда больше то, самим же тащить. А дядю Володю по дороге домой «большая нужда» прихватила – питались то всё равно неважно. Вот он и присел посреди полянки нужду справить. А мой папа в шутку вскинул ружьё и сказал: «Во, прямо глухарь на току». Как произошёл выстрел, папа так и не смог потом объяснить – ружьё-то было на предохранителе. Дядя Володя подскочил на метр и упал, потом начал орать, держась за ягодицу. Слава Богу, что дробь туда попала, а не куда-то выше.
В общем, оставшиеся пять километров папа тащил на себе дядю Володю, два ружья и две котомки с глухарями. В деревне баба Марина – мать дяди Володи, сразу запричитала: «Ой, да ты убить его хотел, паршивец!». Привезли фельдшера из соседнего села. Тот, осмотрев повреждённое место, изрёк: «Да, кучность то у ружьишка неважная». Помазал дяде Володе ягодицу йодом и обещал зайти дня через три. Договорились по «родственному» милицию в дело не вмешивать – у папы бы сразу ружьё конфисковали да ещё и посадить могли.
А без ружья папе как семью кормить – там мачеха и четыре девки. Свою то маму он ещё до войны потерял – умерла от туберкулёза. Остались они втроём с сестрой, тётей Машей, и отцом. Клементий Фёдорович, мой дед, вскоре женился на вдове с тремя девками, а потом на фронт ушёл и пропал без вести. Папа после войны через Министерство обороны его искал и всё-таки узнал, что их эшелон разбомбили немцы где-то под Брянском. А дядя Володя так до самой смерти и проходил с дробью в ягодице, которая, кстати, его потом ничем не беспокоила.
Благодарю за внимание!
Спасибо Всем за то, что сумели найти в себе силы и время дочитать всё до конца, дорогие мои сегодняшние и будущие подписчики! Если понравилось – ставьте палец вверх, а лучше – подпишитесь, если Вас это не затруднит. И, конечно, для меня будут очень ценны Ваши мнения в комментариях.
С уважением, автор.